– Особенно маленькие дети, – сказал он многозначительно, – которые будут снова и снова упрашивать своих мам привести их сюда, в Центр. Однако если мы все сделаем удачно, к нам будут ходить не только дети.

Никола засмеялась.

– Грубый прием маркетинга, Ричард?

Он кивнул.

– Там будет висеть табличка с вашим именем, и я уверен, это привлечет еще больше посетителей. Что очень выгодно с точки зрения бизнеса.

Они еще поговорили на эту тему, а потом Ричард, запнувшись, спросил:

– А Бретт… не против, чтобы вы занимались этим?

Никола смущенно закусила губу.

– Ричард, я не могу… Послушайте, он знает, как я мечтаю заняться этой работой, так что все будет хорошо, я обещаю.

– Тогда позвольте мне сказать вам следующее, Никола. Я бы хотел стать вашим другом, а не только компаньоном по бизнесу.

– Почему бы и нет? – пробормотала она, но отвернулась, потому что один-единственный беглый взгляд, брошенный на Ричарда, сказал ей, что его красивые серые глаза обещали нечто большее, чем дружбу.

Ричард вскоре ушел, спросив перед уходом, не может ли он прийти завтра вечером, сделав уже надлежащим образом эскизы.

Никола не могла усидеть дома и решила заехать в офис Бретта.

А что, если он уйдет с работы раньше? – спросила она сама себя, внимательно рассматривая свои наряды. И сама себе ответила: не могу же я сидеть без дела. Вот и все объяснение.

Она остановила свой выбор на серебристо-голубом костюме из крепа, решив, что это вполне достойно для жены главного партнера. И достаточно модно, чтобы сразить Тару Уэллс.

Она выехала из Наба, проехала на положенной скорости через населенный пункт и увеличила скорость только на автостраде, когда дома уступили место полям сахарного тростника.

Припарковавшись, Никола не сразу вышла из машины. Ее ладони взмокли, а брови были нахмурены. Может быть, пришло время сказать правду? – мучительно думала она.

Приемная компании «Хинтон, Хэркорт и Кº» производила внушительное впечатление. Полы из пестрого мрамора, зеркальные стены, экзотические пальмы в кадках, за конторкой – знакомое лицо.

– Никола! – радостно воскликнула Фиона Грант, бывшая секретарша ее отца. – Какой милый сюрприз! Как ты поживаешь?

– Хорошо, спасибо, Фиона! А как ты?

Целых десять минут она выслушивала и участливо комментировала состояние здоровья и дел Фионы и все остальное, но потом эта милая женщина нахмурилась и сказала:

– Бретт ничего не говорил о том, что ты должна прийти, Никола.

– Он не знал. Но ведь он здесь, правда?

– Д-да, – осторожно сказала Фиона. Он на собрании сотрудников и…

– Тогда я поднимусь. Дело довольно важное, Фиона. Не беспокойся, – шутливо сказала Никола. – Отвечать буду я. – И она направилась к мраморной лестнице.

В комнате, где обычно сидела секретарша Бретта, никого не оказалось. Никола пожала плечами и подошла к двери рабочего кабинета. Она постучала и, не дожидаясь ответа, открыла дверь.

На так называемом собрании сотрудников присутствовали лишь два человека. Первым участником был Бретт, посмотревший на нее из-за огромного дубового письменного стола, который когда-то был столом ее отца.

Вторая участница собрания сидела по одну с Бреттом сторону за столом и, заглядывая ему через плечо, рассматривала какой-то документ. Она была в серой шелковой блузке и травянисто-зеленой юбке из джинсовой ткани. Ее темные волосы были изысканно и безупречно уложены, словно она только что вышла из парикмахерского салона. В комнате стоял тончайший аромат «Шанели № 5». Это была Тара Уэллс.

ГЛАВА ПЯТАЯ

– Никола, что ты тут делаешь?

И уже сказав это, Бретт понял по довольно строгому взгляду, который бросила на него жена, что был далеко не дипломатичен. Он успел отметить, что эта красиво причесанная, элегантно одетая и высокомерная Никола мало чем напоминала то взъерошенное, но не менее привлекательное создание, каким она была два дня назад и ночью накануне…

Как, черт побери, мне теперь все исправить? – мрачно подумал он.

Никола перевела взгляд с Бретта на Тару и сказала:

– Извините, что помешала, Тара, но мне надо поговорить с мужем.

Та растерянно заморгала, потом выдавила улыбку:

– Хочу поблагодарить вас за тот чудесный вечер. Я собиралась вам позвонить! Как прошла, кстати, ваша встреча с Ричардом сегодня утром?

– Прекрасно, – бодро сказала Никола, но не сделала никакой попытки продолжить разговор.

– Ну что ж… – Тара собрала папки. – Оставлю вас вдвоем. – На полпути к двери она обернулась и добавила: – Может быть, вы и Бретт придете ко мне на ужин как-нибудь? Мой дом почти готов – я его переделала. Теперь он больше соответствует моему вкусу.

– Большое спасибо, – официальным тоном ответила Никола.

Тара помедлила, потом с едва скрываемым неудовольствием вышла.

– Ты случаем не шпионишь за мной, Никола? – протянул Бретт, откидываясь в кресле.

– Что навело тебя на такую мысль?

– То, что ты появилась без предупреждения, и то, с каким подозрением посмотрела, когда увидела, кто здесь находится.

– Я пришла без предупреждения только потому, что боялась, что ты придумаешь повод отговорить меня, Бретт, – спокойно ответила Никола. – А что касается моего взгляда… Тара могла бы заниматься любыми служебными делами с тобой, сидя по эту сторону стола. Кроме того, я бы не назвала это «собранием сотрудников».

Она сняла сумку с плеча и поставила, гремя цепочкой, на стол.

– Ты говоришь нелепые вещи, Никола.

– Правда? Посмотрим. Но я пришла по другому поводу. Что мы будем делать, Бретт?

Он выпрямился.

– Разве нельзя было подождать с этим до вечера?

– Нет, нельзя! Я бы сошла с ума, дожидаясь вечера.

Он пытливо посмотрел на нее, потом протянул руку к телефону и проинструктировал секретаршу, чтобы его не беспокоили звонками и визитами, и попросил принести кофе.

– Спасибо. – Никола села.

Бретт поморщился.

– У тебя есть какие-то предложения?

– Нет. Я снова и снова думала об этом… – она потерла лоб и вздохнула, – но прихожу опять к тому же. На каком-то этапе я подумала, что чем скорее я это сделаю, тем лучше, но сейчас мне кажется, что я уже опоздала. Наверное, я не очень ясно выражаюсь, – добавила она грустно.

– Как все прошло сегодня утром с Ричардом? Порадуй меня, Никола, – пробормотал он.

– Прекрасно! Я получила заказ на изготовление моллюсков и морских огурцов, которые они хотят использовать для фонтана.

– А как обстоит дело с практической стороной этого заказа? Сроки контракта и так далее?

Никола сцепила руки на коленях, потом заставила себя расслабиться.

– У меня есть шесть месяцев. Центр откроется только через девять. Мне заплатят умопомрачительные деньги. – Она пожала плечами. – Может быть, это обычное правило, но там будет висеть табличка с моим именем, и я должна буду подписать контракт.

– Прекрасно, – сказал Бретт. – Рад за тебя.

– Одно из преимуществ того, что в семье есть адвокат, – сухо сказала Никола.

В этот момент постучали, и в кабинет вошла, неся поднос, секретарша Бретта, внушительная и обычно весьма грозная блондинка. Она замерла на пороге, с удивлением уставившись на Николу.

– О! Миссис Хэркорт! Я не видела, когда вы пришли, прошу прощения.

– Как вы, Маргарет? Сто лет вас не видела.

– Хорошо, спасибо, а вы чудесно выглядите, миссис Хэркорт. Я… – она показала на серебряную тарелочку, – принесла сегодня немного миндального печенья своей собственной выпечки для мистера Хэркорта. Надеюсь, вам понравится.

Ни один мускул не дрогнул на лице Николы, когда она поблагодарила Маргарет, но как только дверь за той закрылась, она повернулась к Бретту и произнесла шутливым тоном:

– Ты действительно покорил всех женщин – всех возрастов и калибров.

Бретт ничего не ответил. Никола встала, чтобы взять кофе.

– Ты принял решение? – спросила она с некоторой иронией в голосе, снова усаживаясь.

Он взял серебряную ручку, машинально что-то нацарапал в рабочем блокноте, потом поднял на нее глаза.

– Все это – буря в стакане воды, Никола.

Она заморгала.

– То, что твои дети думают о нас теперь как о муже и жене… в полном смысле этого слова… и что они волновались, что я уйду? Ты удивляешь меня, Бретт.

Он поднял плечи.

– Давай не будем придавать этому слишком большое значение, Никола. Им всего лишь пять и шесть лет. Если мы будем вести себя так же, как до сих пор, они успокоятся, да и мы тоже.

– Но что это даст мне?

Бретт встал, обошел вокруг стола и присел на его уголок.

– У тебя есть выбор, – спокойно сказал он. – Остаться с нами до тех пор, пока тебе не исполнится двадцать три, – вероятно, самый разумный вариант.

Ее глаза округлились.

– Я не могу.

– Почему? – спросил он.

– Я… – Она беспомощно посмотрела на него.

– Пока твоя карьера гончара идет вверх, все складывается для тебя как нельзя лучше. И если карьера – это то, к чему ты так страстно стремилась, – Бретт улыбнулся, – то теперь чувство страха невостребованности и неуверенности, которое мучило тебя, может пройти. Второй вариант, – продолжал Бретт, – это вести себя так, как две ночи назад.

Никола проглотила подступивший к горлу ком.

– Я не… – она откашлялась, – я не думаю, что мы должны придавать большое значение тому, что произошло две ночи назад.

– Нет? – На мгновение в его глазах мелькнула насмешка. – Это почему?

– Я сказала тебе… что случилось.

– Ты наговорила мне много чего, привела множество возможных причин, но я не могу не думать, что на самом деле есть простое объяснение. И это – обыкновенная ревность. Ты ревнуешь к Таре.

Никола встала и размахнулась, но Бретт поймал ее руку.

– Ой-ой, да ты становишься необузданной, Никола, – сказал он тихо, но угрожающе.

– Нет… это ты вынуждаешь меня… – горько возразила она. – Пусти меня!

– Не отпущу, пока не буду уверен, что ты не выкинешь чего-нибудь еще. Если… – Он прищурился и окинул ее взглядом с головы до ног, обратив внимание на то, как часто вздымается ее грудь. – Если дело не в чем-то другом.

– Что?

– Еще одно проявление твоего неожиданного и страстного желания экспериментировать. Проверяешь, насколько сильна твоя привлекательность. Вот что, – предположил он.

– А зачем мне это? – поспешно возразила Никола. – Ты так ясно дал мне понять, что просто проучил меня. Вряд ли, – с иронией добавила она, – ты можешь ожидать, что я поверила в свою привлекательность для тебя и…

– Это сомнительно, – прервал он ее.

– Что ты имеешь в виду?

– У тебя, должно быть, короткая память, – проговорил Бретт. Его взгляд так скользил по ней, что ее бросило в краску.

Хуже всего ей было от осознания того, что этот человек, даже в те моменты, когда, казалось, она ненавидела его, заставлял ее тело испытывать страстное желание слиться с ним в единое целое. Даже сейчас, с отчаянием подумала Никола, я хочу принадлежать ему.

Она набрала полную грудь воздуха и сказала едва слышно:

– Отпусти меня, Бретт.

Он отпустил ее руку, но не сдвинулся с места, загадочно глядя на нее. Она снова села.

– Что с нами происходит?

Едва уловимая улыбка тронула его губы.

– Ты ревнуешь к Таре…

– Ревную? Да, она меня страшно раздражает! Например, какое ей дело, как идут мои дела с Ричардом?

Бретт усмехнулся.

– Наверное, она теперь и сама поняла свою бестактность. Но, возвращаясь к вариантам, о которых я упоминал, вот еще один. Мы могли бы… – Он замолчал, и их взгляды встретились, а у Николы появилось предчувствие, что сейчас что-то произойдет. – Мы могли бы сделать наш брак настоящим и прекрасным.

Она раскрыла рот, но несколько секунд ничего не могла произнести. Наконец сказала севшим голосом:

– Ты действительно пойдешь на это, Бретт? Женишься… в полном смысле этого слова… на той, кого не любишь, ради своих детей?

Его губы дрогнули.

– Любовь – это не такая простая вещь, как ты думаешь, Никола.

Она заглянула в его глаза.

– Ты хочешь сказать, «пуганая ворона куста боится»?

– Возможно. Но нас связывает очень много хорошего. Наши семейные отношения гораздо более гармоничны, чем у многих других – у Мейсонов, например, – сказал он иронично. – Мы не доводим друг друга до белого каления своими раздражающими привычками. И мы прекрасно управляемся с двумя детишками. Поверь, это весьма показательно. Можно даже утверждать, что наш брак состоялся во многих отношениях.

Прошла почти целая минута, прежде чем она заговорила.

– Хорошо. Но Тара… Мне кажется, она обратила внимание на то, что я ничего не добилась в своей жизни, пока…

– Таре за тридцать, Никола. И иметь юридическую специальность или быть концертирующей пианисткой – это лишь одна сторона жизни. Я уже говорил тебе, что ты умна и артистична и не должна чувствовать себя несостоявшимся человеком.

Она удивленно подняла брови.

– Дело не только в этом. Я должна сознаться, что вдруг представила ее – заправляющую домом, детьми. Представила, как она руководит Эллен, и… поняла, что мне это совсем не нравится.

– Так это значит, – спокойно сказал Бретт, только одно: тебе нравится быть хозяйкой моего дома!

– Я… я должна, – сказала Никола дрожа. – В этом нет ничего удивительного, – добавила она, пытаясь отшутиться. – Многие девушки отдали бы все, чтобы оказаться на моем месте. Ты очень завидная партия во многих отношениях, Бретт. Но вот оказалось, – продолжала она, – что быть частью семьи значит для меня очень многое. Больше, чем что-либо другое. Но я… я хочу сказать, что так не может продолжаться вечно, поэтому… – Никола пожала плечами. – Нет никакой причины, чтобы все не продолжалось так, как есть, но…

Зазвонил телефон. Бретт выругался и подошел к аппарату.

– Маргарет, мне казалось, что я сказал тебе… – Он замолчал. Выражение досады на его лице сменилось тревогой.

– Что случилось? – настороженно спросила Никола, когда он, задав два коротких вопроса, положил трубку.

– Крис. Он лазил в парке по «джунглям», упал и сломал ногу. Эллен вызвала «скорую помощь», и их только что привезли в больницу Кальвари.

– Господи! – Она побледнела. – И зачем только я их оставила!

– Ты не виновата. Никто не виноват в этом. Скорее всего, Крис рисовался. И, по словам Эллен, Саша потрясена больше, чем он.

– Может, нам сообщить Мариетте?

– Дело в том, что Мариетта сейчас в дороге. – Бретт провел рукой по ее волосам. – Она звонила мне сегодня утром из Сингапура. Она будет здесь в субботу.

– О, а я думала… я не знала, что она собиралась приехать домой! Что нам делать? Она может остановиться у нас.

– Не думаю, что из этого что-то выйдет, – произнес Бретт с некоторой суровостью в голосе, которая появлялась каждый раз, когда он вспоминал о своей бывшей жене, – но я не возражаю.

– В конце концов, она же их мать, – сказала Никола. Почему-то эти слова заставили его взглянуть на нее с легкой иронией. Она закусила губу и решила, что, видимо, допустила бестактность. – И ситуация кризисная, – добавила она, запнувшись.

Бретт слабо улыбнулся, пожимая плечами.

– Дело в том, что причина возвращения домой Мариетты – появление нового мужчины в ее жизни.

Никола заморгала.

– Кто он? – ошеломленно спросила она.

– Какой-то музыкант, играющий на гобое. Я не думаю, что мы должны делить свой дом с половиной оркестра даже в период некоторого кризиса, тебе не кажется? Естественно, Мариетта может приходить к нам в любое время.

Никола вдруг прижалась лбом к его плечу.

Он ничего не сказал, только нежно обнял ее, и она почувствовала сквозь ткань его рубашки тепло его тела. На какой-то миг она едва не поддалась искушению сдаться и просто сказать: «Я люблю тебя, Бретт». Но какой смысл любить кого-то, кто ни в малейшей степени не любит тебя?

– Никола?

Она подняла голову.

– Извини, просто жизнь иногда становится сложноватой.

– Ты права. – Он криво улыбнулся. – Но нельзя ли нам справляться с кризисами поочередно?

– Конечно. – Она застыла. – Идем… о чем я только думаю? Бедняжка Крис!

Врач успокоил их: перелом без всяких осложнений и скоро срастется. Через некоторое время им разрешили забрать Криса, правая нога которого, от бедра до ступни, была в гипсе.

Видимо, оттого, что он оказался в центре всеобщего внимания, Крис вел себя очень мужественно. Совсем иначе дело обстояло с Сашей. Она не могла ничем помочь брату и была явно удручена.

– Даже не знаю, что лучше: чтобы они ссорились или чтобы все было вот так, – проговорил Бретт.

Подошло время сна, и Бретт решил перенести кроватку Криса в свою комнату.

– А ты можешь спать со мной, Саша, – поспешно сказала Никола, увидев, что это больно задело девочку.

– Хорошая идея, – пробормотал Бретт.

Позже он зашел к ним в комнату пожелать спокойной ночи. К этому времени Саша уже спала, свернувшись, как котенок, возле Николы.

– Завтра ей станет лучше, – прошептала Никола и погладила Сашу по кудрявой головке.

Бретт ничего не сказал. Он посмотрел на дочку, потом устремил вопросительный взгляд на Николу.

– Обо мне не беспокойся. Все нормально. – Она проглотила подступивший ком. – Сейчас не…

– Не время или не место? – закончил он за нее, потом быстро добавил: – Все понял. Доброй ночи, – и тихо прикрыл дверь.

Никола выключила лампу и прижалась к Саше. Проблема в том, горько подумала она, появится ли когда-нибудь подходящее время или место, чтобы ты заинтересовался мной, Бретт?

На следующий день Бретт остался дома. Он занялся с детьми составлением картинки-загадки, а Никола в это время помогала Эллен убирать постели.

Эллен наконец-то позволила дать волю своим чувствам.

– Их мамаша, – сказала она мрачно, – это последнее, что нам сейчас нужно, если вы хотите знать мое мнение. Она всегда любила быть в центре внимания!

– Она остается их матерью, Эллен.

Та только фыркнула.

– Ну и мать! Вы могли бы уйти, оставив двоих маленьких детей? Они ведь были крошками! Хотя не знаю, почему я удивилась. Я и то видела их больше, чем она. Вечно она сидела за этим проклятым роялем и не позволяла ей мешать.

– Многие матери работают, – заметила Никола.

– Многие матери вынуждены работать, чтобы было чем кормить детей и чтобы они имели крышу над головой.

Никола пожала плечами и возразила:

– А вы могли бы представить, чтобы Мариетта торчала целый день дома и бездельничала?

– Она была бы как тигр в клетке. Но надо было думать об этом до того, как заводишь семью!

Никола вздохнула.

– Творческие натуры не похожи на нас, остальных. Я думаю, их творчество управляет ими и они ничего не могут поделать с этим.

– Много вы понимаете! – сухо бросила Эллен. – Да вы знаете, что она заявила ему однажды? Дай мне всего пять лет, Бретт, потом я стану такой, какой ты хочешь меня видеть. Но если я потеряю свою форму сейчас, я никогда не смогу вернуть ее обратно. – Эллен покачала головой.

– И что Бретт ответил?

– Он сказал… если ее карьера для нее важнее, чем он и ее дети, тогда она должна выбирать. Конечно, Мариетта не стерпела. Она спросила, не хочет ли он сказать, что его карьера важнее, чем ее. Но Бретт ответил ей, что он не намерен таскать двух маленьких детей по свету, что он будет счастлив дать им стабильный крепкий дом.

Никола разглаживала рукой покрывало, слушая все это.

– Я не думаю, – медленно продолжала Эллен, – что Мариетта верила в то, что он сделает это. Но она не знала Бретта так хорошо, как я. Его трудно свернуть с пути.

– Я с вами согласна, – пробормотала Никола.

– А теперь… – лицо Эллен разгладилось, – им ни с кем не было бы лучше, чем с вами. Всем им, – добавила она немного таинственно и поспешно произнесла: – Что же мне приготовить им на обед? А, знаю: гамбургеры и жареную картошку. Ну почему дети всегда любят то, что им совсем не полезно? – И она торопливо принялась приводить в порядок следующую постель.