– Кажется, вы играете на арфе? – спросил Ральф с милой застенчивой улыбкой.

– Да, играю. А вы – на гобое?

– На английском рожке, точнее. – Он говорил с несомненным английским акцентом. – Звук рожка более сочный, более печальный и гораздо таинственнее, не согласны?

– Не заводи его, – с улыбкой вмешалась Мариетта. – Ральф, это Никола – вторая жена Бретта. Вопреки всем существующим традициям мы прекрасно относимся друг к другу.

– Очень рад! – пылко воскликнул Ральф. – Я против всяких осложнений и проблем. Куда приятнее с любовью относиться друг к другу.

– Да, конечно, – сказал Бретт, нетерпеливо поводя плечами, в то время как Никола старалась подавить сумасшедшее желание расхохотаться. – Большое спасибо за то, что посидели с малышами…

– Мы больше не малыши, папочка, – возразила Саша с нежностью и, схватив его руку, прижала к своей щеке. – Мамочка говорит, что мы так выросли за последние два месяца, что она просто не может поверить. – И Саша схватила за руку и Мариетту.

Никола замерла, глядя на них. Ее словно молнией пронзила мысль, что ради благополучия Саши и Криса она не должна больше пускать все на самотек. Если Мариетта захочет вернуться снова, Никола, по крайней мере, не будет ей мешать. И этот любитель английского рожка тоже не должен стоять на пути – так же, как и Тара.

Скорость, с которой все это прокрутилось в ее голове, была под стать последовавшему за этим проявлению находчивости.

– Ральф, – сказала Никола, – я бы… с большим удовольствием показала вам Кэрнс. Я уверена, что Мариетта и Бретт захотят побыть какое-то время одни с Сашей и Крисом. Смотрите, как раз выходит солнце! Может быть, мы покатаемся?

– Ники…

– Никола…

Бретт и Мариетта сказали это в один голос! Мариетта – удивленно, Бретт – строго.

Но она с улыбкой посмотрела на них обоих.

– Не волнуйся, я позабочусь о нем, – успокоила она Мариетту и, расправив плечи, повернулась к Бретту. – Так не может продолжаться, – очень спокойно сказала она, – вам двоим нужно поговорить.

Она взяла Ральфа за руку и потащила его из комнаты.

– Она мне не говорила, – ошеломленно пробормотал Ральф Метколф.

Они обедали в бухте Пам-Коув, сидя под белым зонтом на зеленой лужайке, которая вела к пляжу. Солнце появилось из-за туч, хотя все еще было прохладно.

Никола попросила себе филе в кляре, сделанном на пиве, и салат, а Ральф – огромный бифштекс. Они заказали бутылку вина, и Никола, хотя и мучилась от мысли, что должна объяснять все совершенно незнакомому человеку, рассказала ему, что ее брак с Бреттом был всего лишь браком по расчету.

– И что это значит? – Он ошеломленно смотрел на нее.

Никола помолчала, потом деликатно спросила:

– Как… близко вы знаете Мариетту?

– Мы… мы вместе две недели. Но я уже давно боготворю ее, – сказал он без тени всякого смущения и отпил вина. – Она не допускает того, чтобы я спал с ней, но я могу и подождать. Я хочу сказать, что мы не были бы вместе… если бы этому не суждено было случиться. – Но выглядел он довольно-таки растерянно.

– Этого я и боялась, Ральф. Понимаете, я думала, что я… являюсь временной заместительницей… на период вынужденного длительного пребывания Мариетты за границей. Бретта такой их брак не устраивал. А теперь я совершенно уверена, что вы… что она использует вас, чтобы заставить его ревновать. Вам не должно это нравиться, не так ли?

Он ненадолго задумался.

– Нет. Но к чему все эти эмоциональные травмы?

– Это два очень сильных человека, Ральф, – сказала Никола и вздохнула. – Любовь не всегда простая вещь, правда?

– Только не говорите этого мне, – сказал он угрюмо. – Может быть, вы сумеете мне объяснить, почему меня всегда тянет к более зрелым женщинам, у которых зачастую есть мужья, или бывшие мужья, или проклятущая карьера?

– Такое случалось с вами и раньше, Ральф? – с сочувствием спросила Никола.

– Случалось, – ответил он с грустью. – И продолжает случаться. Что, по-вашему, она собирается сделать со мной, когда вернет себе своего проклятого мужа? – Он огляделся, словно неожиданно почувствовал себя выброшенным на пустынную планету.

Никола закусила губу и вознесла пламенную молитву, чтобы то, что она делает, оказалось правильным.

– Может быть, – медленно сказала она, уклоняясь от вопроса, – вам следует попытать счастья с более молодыми женщинами? Но и не со мной, – поспешно добавила она, когда взгляд его неожиданно вспыхнувших глаз с надеждой остановился на ней. – Я… просто выражаю свое мнение. Наверняка найдутся… я хочу сказать, что вы такой… наверняка найдутся миллионы… – быстро сказала она, и тут кто-то тронул ее за плечо.

Она судорожно обернулась, ожидая увидеть Мариетту или Бретта, но это оказалась Тара.

– Ой, вы напугали меня до смерти! – воскликнула Никола. – Что вы тут делаете?

– Если вы могли приехать в Пам-Коув на обед, то почему я не могла? – с вызовом сказала Тара. – Но разве вам не следует быть дома, с вашей семьей? – добавила она язвительно. – Вместо того чтобы обедать с незнакомыми мужчинами… а Бретт знает об этом? – Она с крайним подозрением взглянула на Ральфа.

Как обычно, Тара выглядела великолепно, и на мгновение Никола оцепенела, потому что краем глаза увидела, как округлившиеся глаза Ральфа с изумлением остановились на Таре.

Нет-нет, не делай этого, Никола! – предостерегла она себя, но все равно сделала.

– Тара, извините… могу я представить вас и не хотите ли присоединиться к нам? Ральф, это Тара Уэллс, – сказала она, не дожидаясь ответа. При этих словах Ральф встал и улыбнулся Таре своей застенчивой ослепительной улыбкой.

Вот так и вышло, что Никола через какое-то время возвращалась домой одна, раздираемая приступами смеха и панического страха. Она оставила Ральфа и Тару одних в Пам-Коув.

Может, некоторые мужчины рождены, чтобы быть игрушками? – спросила она себя. Ведь Ральф казался таким искренним. С другой стороны, он слишком быстро переключился, но я подозреваю, что вселила в него надежду. И разве Тара не вцепилась в него? О Господи, что я наделала?

Неожиданно Никола так разволновалась, что, вместо того чтобы ехать в Наб, повернула у подножия холма налево и выехала на опоясывающую его дорогу. Эта дорога вела к лодочному клубу и шлюпочной гавани. Там был также лодочный причал и за его каменными стенами, прямо под Йоркис-Набом, – полукруглая полоска пляжа.

Никола поставила машину на автостоянке и пошла к пляжу. Кроме одной юной мамаши и маленького мальчика лет двух, который заинтересовался лужами, там никого не было.

Никола присела на песок, обняла колени и устремила задумчивый взгляд на море, хотя мысли упрямо уносили ее на верхушку холма. Ей не был виден их дом, но он стоял недалеко. Она подумала, что в присутствии детей Бретт и Мариетта вынуждены будут вести себя по крайней мере цивилизованно.

До сих пор у нее не было времени детально проанализировать, как ее целовал Бретт. Жадно и страстно… и по-другому, подумала она. Не так, как той ночью, когда ей казалось, что он ведет себя немного отстраненно, держа все под контролем. Она поморщилась, почувствовав, что краснеет, но заставила себя думать дальше. Так почему же теперь все было по-другому?

Ответ пришел при воспоминании о том клиенте, на встречу с которым Бретт поехал в то утро в полицейский участок, и как он сказал: «Кто знает, какие мы на самом деле?» Не означало ли это, что глубина чувств, которые он продолжал испытывать к Мариетте, могла быть и опасной? И поэтому было не только проще, но и безопаснее состоять в браке с Николой, которая не проявляла столь опасной страсти к нему.

Никола вышла из задумчивости со вздохом и убеждением, что, видимо, попала в точку. Потом она медленно поднялась, стряхнула песок с одежды и решила, что пора ехать домой. Но, вернувшись к машине, обнаружила, что та стоит как-то странно наклонившись, и причиной этого оказалось спущенное колесо.

– Где ты была… и где Ральф? – строго спросила Мариетта.

Был уже восьмой час, совсем стемнело, и Никола была грязная и уставшая. Благодаря помощи пары каких-то мускулистых лодочников колесо было заменено. Но едва она выехала со стоянки, как спустило и запасное колесо.

Никола взглянула на Мариетту и Бретта. Они сидели в столовой за обеденным столом. Детей нигде не было видно, но из кабинета доносился звук работающего телевизора. На столе стояли тарелки с остатками спагетти, салата и полупустая бутылка кьянти.

Мариетта была без обуви, с распущенными волосами, и она, что было довольно необычно, выглядела напряженной и раздраженной. У Бретта же вокруг рта залегли жесткие складки.

– У меня спустило два колеса, – коротко сказала Никола.

– Где? И какого черта ты не позвонила мне? – сердито спросил Бретт.

Никола оцепенела.

– В шлюпочной гавани, представь, мне помогли, спасибо.

– А с чего это тебя занесло в гавань? – продолжал он с мрачным видом. – Собиралась отплыть в Тибет?

Никола сделала глубокий вдох, но, прежде чем успела что-то произнести, вмешалась Мариетта:

– Куда ты дела Ральфа?

– Я скажу тебе, что сделала с ним, Мариетта, но знай – тебе должно быть очень стыдно. Он не только забава в твоих руках, но еще очень одинок и беззащитен. И я очень рада, что он переключил свое внимание на Тару Уэллс.

Мариетта опрокинула бокал с вином, а Бретт вскочил на ноги.

– Что за бред ты несешь, Никола?

– А тебе Тара все еще нужна самому, Бретт? – прямо спросила Никола. – Сожалею, но мне кажется, она увлеклась Ральфом, пусть и на время.

Бретт чертыхнулся и подошел к ней.

– Ну хватит, – процедил он сквозь зубы. – Скажи мне в двух словах, что случилось?

– Никаких проблем, Бретт, – ответила Никола, но ее синие глаза горели яростью. – Я повезла Ральфа пообедать в Палм-Коув. В то время как мы с ним обсуждали нелепое положение вещей в этом доме, не говоря о его пагубной склонности влюбляться в женщин, которые старше его, меня тронул за плечо не кто иной, как Тара. Почему-то она следила за мной… Так что, – продолжала Никола, – я представила их друг другу и не успела и глазом моргнуть, как Ральф оправился от своих тяжелых мыслей о том, что ты используешь его, Мариетта, а Тара… та буквально вцепилась в него, – закончила она насмешливо.

Мариетта прижала руки к лицу, а Никола в страхе закрыла глаза, услышав, как всхлипнула Мариетта… как оказалось, смеясь.

– Ники, – прерывающимся голосом сказала она, – не может быть, чтобы ты так сделала!

– Сделала, – подтвердила Никола и снова повернулась к Бретту. – Должен же хоть кто-то что-то делать! Но это еще не все. Я считаю, что достигла своей цели, так что буду действовать дальше, Бретт… и не жди, что я останусь здесь до своего совершеннолетия. Да, последнее. Мудрый совет вам двоим. Задумайтесь о том, как сильно ваши дети любят вас.

Бретт протянул к ней руки, но Никола отшатнулась и ушла в свою спальню. Но на этот раз она заперла дверь и начала укладывать свои вещи.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

В полночь Никола окинула взглядом живописный беспорядок в своей комнате. Плакат с единорогом уже не висел на стене. Она упаковала столько одежды, сколько уместилось в чемодан, и включила радио, чтобы не слышать, что происходит за стенами ее комнаты.

Это только начало, устало сказала она себе. Мне все равно не унести все за один раз. Здесь была уйма книг и других вещей, которые накопились за два года жизни в этом доме.

Тут ее взгляд упал на контракт и чертежи, которые принес Ричард два дня назад, и она, вздохнув, села на кровать.

Я ведь еще не подписала контракт, подумала она, положив подбородок на руки. Помимо проблем, связанных с тем, чтобы найти мастерскую и печь для сушки и обжига керамики, я на время уеду из Кэрнса. Вот только куда?

Тибет? Африка? Странно, но они почему-то потеряли свою привлекательность… хотя нельзя сказать, чтобы я была так уж захвачена этим Тибетом. Может, тогда Европа, Великобритания? Предки моей мамы откуда-то оттуда…

Она легла на спину, потом свернулась калачиком и задремала.

Проснувшись на следующее утро, Никола увидела, что кто-то привел в порядок ее постель, выключил радио и накрыл ее пледом, взятым в соседней спальне. Она не сразу вспомнила, что запирала свою дверь.

Никола резко села. Двери спален можно было закрыть изнутри, нажав на кнопку в центре дверной ручки. Снаружи их можно было открыть только ключом. Это была предосторожность на случай, если бы дети заперлись в своих комнатах. Насколько она знала, один ключ был у нее, другой – у Бретта. Неужели он?..

Тут она увидела, что ее плакат с единорогом снова висит на своем месте на стене. Ей пришлось вставать на стул, чтобы снять его, а Мариетта была не настолько высокой, чтобы снова повесить его, не вставая на стул. Не могла же она проспать такое… да и с чего бы Мариетта стала это делать?

Это Бретт, подумала она и провела рукой по лицу. Неужели он не хочет меня отпускать? Что же мне делать?..

Приняв душ, она обнаружила, что, кроме Эллен и детей, в доме никого нет.

– Сегодня же понедельник, – резонно заметила Эллен, когда Никола спросила, куда все подевались. Она готовила завтрак для Криса и Саши, которые сидели за столом в гостиной.

– Я знаю, но еще очень рано, – возразила Никола, запнувшись, и поцеловала детей, пожелав им доброго утра.

– Не забудь, что Бретт не был на работе в пятницу. Между прочим, он просил передать тебе, что ему сегодня рано утром надо быть в суде. Он сказал, что потом ты узнаешь зачем.

– О, да, – пробормотала Никола. – А что с Мариеттой? – подчеркнуто спросила она у Эллен, глядя на нее поверх голов Криса и Саши.

– Смутно себе представляю, – бодро ответила Эллен.

– Мама уехала в Сидней узнать насчет новой работы, – со значением сообщила Саша. Эллен и Никола удрученно переглянулись. – И папа сказал, что я могу еще один день не ходить в школу, чтобы помогать вам с Крисом, потому что Эллен будет работать сегодня только полдня, правда?

– Мне немножко неудобно, но я записалась на сегодня к зубному врачу, – виновато произнесла Эллен. – Меня так мучают зубы, что можно сойти с ума. Правда, Бретт сказал, что вы справитесь одна. Он сегодня придет пораньше.

– Он… ну да, конечно, – согласилась Никола, хотя ей хотелось крикнуть: «а что еще он сказал? Не сказал, что это чистое вымогательство?»

Однако в середине дня позвонила секретарша Бретта и сообщила, что его неожиданно вызвали в Брисбен.

– В Брисбен? – недоверчиво повторила Никола. – Это еще зачем?

Маргарет все подробно объяснила. Крупная корпорация, чьи интересы они представляют, возбудила дело против одного из своих конкурентов, обвиняя его в нечестности. Разбирательство этого дела, назначенного к слушанию в Верховном суде Брисбена, должно было начаться сегодня, но их представитель почувствовал себя плохо (прямо в зале суда, можете поверить?), и Бретт вылетел туда, чтобы его заменить.

– И сколько он намеревается там пробыть? – слабым голосом спросила Никола.

– Это займет какое-то время, миссис Хэркорт, – осторожно ответила Маргарет. – Хотя всегда есть надежда, что они договорятся без суда. Но все произошло так неожиданно, что он и возразить ничего не успел. Он попросил меня сказать вам, чтобы вы обратились к Эллен с просьбой ночевать у вас прежде всего из-за Кристиана… Могу я вам хоть чем-то помочь?..

– Нет, спасибо, Маргарет. – Никола положила трубку и потерла лоб. Ее мысли были в полнейшем беспорядке. Неужели он не мог послать кого-то еще? Почему бы не Тару… если, конечно, она не находится «в самовольной отлучке» с Ральфом. И почему он не позвонил сам? Почему бросил Криса в такой момент? Дело вовсе не в том, что она не справится, но…

– У Бретта столько забот, – сказала Эллен, когда вернулась от зубного врача. – Не беспокойтесь. Я только позвоню своей сестре и попрошу ее поливать мои цветы!

– Смотрите, у меня получается! – радостно воскликнул Крис и запрыгал по полу на костылях.

– Твой папа будет по-настоящему горд тобой, когда вернется домой, – сказала Эллен.

– А где он? – спросила Саша.

– Ему пришлось Уехать в Брисбен на заседание Верховного суда. Это очень важно.

– Он наденет парик и красную мантию? – предположил Крис.

– Нет, это судья надевает, дурачок, – сказала Саша. – Я думаю, он будет помогать адвокату.

– Ты умная девочка, Саша! – восхищенно сказала Никола.

Саша просияла от гордости и тут же спросила:

– Но ты ведь никуда не уедешь, правда, Никола?

– Нет, дорогая, – услышала Никола свой веселый голос.

Бретт позвонил в этот вечер, прежде чем дети пошли спать. Последней с ним говорила Никола, когда Эллен повела Сашу и Криса наверх.

– Сожалею, что так получилось, – произнес он.

– Не больше, чем я, – натянуто сказала она. – Но это ничего не меняет.

– Но ты останешься?

Его голос звучал как-то устало. Но Никола недаром была дочерью и женой юриста и поэтому хорошо знала, что выступать в таком деле на таком этапе судопроизводства было нелегкой задачей.

– Бретт, у меня нет другого выхода. Ты прекрасно понимаешь это.

– Почему бы тебе не приступить к своему моллюсковому фонтану?

Она нахмурилась.

– Я не уверена, что буду им заниматься.

– Займись, Никола, – устало сказал он. – Что бы ни происходило между нами, это должно только помочь тебе. Извини, – (она услышала приглушенный звон колокольчика), – мне пора идти, но я буду звонить каждый вечер примерно в это время. Спокойной ночи. – И он положил трубку.

Никола отняла трубку от уха и озадаченно посмотрела на нее.

Но на следующее утро сделала так, как он сказал. Кроме одного: позвонила Ричарду и объяснила, что Бретт так и не выбрал время, чтобы взглянуть на контракт. Ей бы не хотелось ничего подписывать, пока он не посмотрит.

– Но вы начнете?

– Я… да. – Она беспокойно заерзала, потому что была не до конца искренней. Правда заключалась в том, что если она и начнет, то только для того, чтобы не сойти с ума. Она и понятия не имела, сможет ли когда-нибудь закончить эту работу.

– Не мог бы я к вам заехать? – спросил Ричард, когда молчание затянулось.

– Нет. Я… нет, поскольку муж в отъезде, Ричард…

– Вы обдумали, что я сказал?

Она уклонилась от ответа.

– Я очень польщена, – спокойно сказала она, – но…

– Вы любите его, не так ли, Никола? Как бы ни складывался ваш брак, ваше отношение к нему не изменилось?

– Нет и да. Я люблю его, Ричард. Если я когда-то дала вам повод думать иначе, искренне сожалею.

– Вы не давали повода… кроме того случая, когда спросили, не прячу ли я свою жену где-нибудь на юге.

– Меня это действительно интересовало, – сказала она, проглотив ком.

– Я подумал, уж не хотите ли вы использовать меня, чтобы вызвать его ревность? – (Никола не нашлась что ответить.) – Я подожду, – сказал он тогда. – Как знать… и я не хотел бы расставаться с идеей моллюскового фонтана. Отложим все до его приезда.

В трубке все стихло.

У людей вошло в привычку бросать трубку, не дав мне договорить, холодно подумала она, потом нахмурилась, потому что в голову ей пришла другая мысль. Разве Мариетта не могла отложить свой отъезд? Она так искренне страдала оттого, что не могла быть рядом с Крисом, а теперь уехала? Тут что-то не так. Если только… неужели то, что произошло между ней и Бреттом, было настолько непоправимым, что она просто… сбежала?

Не в силах ничего понять, Никола взяла Криса с собой в сад, под навес (Саша нехотя отправилась в школу), и они провели там все утро. И Саше, и Крису всегда очень нравилась ее керамика, и она дала мальчику немного глины, чтобы он попытался что-то слепить. Он с радостью взялся за дело, а она занялась более серьезной работой.