Линдси Эшфорд
Женщина в «Восточном экспрессе»
......Посвящается моим родителям, Дженет и Грэму Молтонам, а также брату Тиму.
В память о моей свекрови Ивонн Лоуренс:
20 февраля 1936 — 22 февраля 2016
Пролог
Он пришел со стороны реки, прокрался в мой сад тайком.
Я сижу в роще камелий, жду заката, наблюдаю за ловцами устриц и пытаюсь придумать, кто убьет майора Пэлгрейва [Это убийство расследует мисс Марпл в романе «Карибская тайна» (1964).]. Легкий плеск прилива убаюкивает, и я не вижу, как к причалу направляется лодка.
— Миссис Кристи? — На мое лицо падает тень.
— Кто здесь?!
Я открываю глаза и наклоняюсь вперед. Солнце светит ему в спину, трудно различить черты лица. Мы знакомы?.. Высокий, стройный, грива темных волос. На нем теннисные шорты, ноги в блестящих капельках воды.
Он протягивает руку, делает шаг вперед. Из-за его спины вырывается солнце, яркий свет бьет по глазам. Я моргаю, стараясь прогнать зеленые круги, а он, запинаясь, произносит свою фамилию. От нее пахнет турецкими сигаретами и горячим ветром пустыни.
— Простите, что врываюсь вот так, без приглашения. — Голос мягкий, словно у врача, который сообщает плохие новости. — Мне нужно с вами поговорить. Вы — единственная, кто в силах помочь.
Я молчу. Ловцы устриц перекликаются друг с другом, мелодичные звуки отражаются от воды. Он пришел за сюжетом, о котором я обещала никогда не писать. Эта история началась более тридцати лет назад в «Восточном экспрессе», направляющемся в Багдад.
Надо что-то ответить, как-то выпутаться… Понимает ли он, что нарушает границы частной территории, спрашиваю я. Опускаю глаза на кусочек травы, разделяющей нас. Понятия не имею, о чем он вообще!
Звучит неубедительно — это слышу даже я.
Он уже знает достаточно, раз нашел меня и пробрался в мой сад. Стоит ли рассказывать? Должна ли я хранить тайну человека, который давно умер?
— У меня есть фотография.
Он лезет в рюкзак, свисающий с плеча, и протягивает мне вещдок № 1: моя собственная персона тридцатилетней давности, когда у меня еще имелась талия и можно было безо всякого стыда купаться в шелковой рубашке и двух парах белья. Я улыбаюсь из-под нависающих листьев пальмы, одной рукой обнимаю Кэтрин; та смотрит прямо в камеру тем же смелым, лукавым взглядом, каким одарила меня в первую встречу. Мы целомудренно завернулись в полотенца, но мокрые, прилизанные волосы выдают тот факт, что мы вылезли на берег Евфрата; самой реки на снимке не видно, она слева от меня.
Я переворачиваю фотографию. Мелким, безупречным почерком Кэтрин выведены дата, декабрь 1928, и подпись: «Мы с Агатой в Месопотамии». Вновь переворачиваю и вглядываюсь в снимок. В ушах начинает звенеть — резко поднялось давление.
— Вы помните?.. — В голосе мужчины звучит легкая тревога: боится, что от старости у меня мозги размякли. Наверняка видел, как я сплю с открытым ртом. На этом можно сыграть: сочинить каких-нибудь небылиц о моих путешествиях по Ближнему Востоку. На самом деле я помню тот декабрьский полдень так ясно, как будто это было вчера. Потрясение, испытанное тогда, до сих пор со мной, несмотря на прошедшие десятилетия. Дерзкий взгляд Кэтрин словно бросает мне вызов: говорить правду, только правду и ничего, кроме правды.
— Когда вы узнали?
Я возвращаю фотографию.
— Несколько месяцев назад. Я вам писал, но вы не ответили.
Я качаю головой.
— Извините… Я получаю много писем. Моя помощница…
— Мне обязательно нужно с вами поговорить. Вы же понимаете, правда? — Он медлит, кусает губу. — Позвольте, я присяду?
Я перевожу дыхание. Надо выиграть время.
— Пойдемте в дом. Хотите чаю?
Я беру палку и поднимаюсь с деревянной скамьи, однако он снова лезет в рюкзак.
— Вот еще одна, хотя там значатся только дата и место. Я подумал — может, вы… — Он умолкает и протягивает мне снимок, болезненно морщась, словно не в силах на него смотреть.
Фотография истрепалась от времени, правый уголок загнут, черно-белые тона вылиняли до сепии. Надпись на кромке тоже выцвела:
На снимке группа мужчин и женщин: молодые, загорелые, позируют на камеру: стоят полукругом, тесно, касаясь руками и ногами. Нэнси — в центре, слева; темные кудри наполовину скрывает полосатый берет. Напряженный взгляд не вяжется с легким курортным нарядом: льняные брюки и блузка. Она выглядит совсем крошечной возле мускулистого парня справа: он держит ее за руку, а другой рукой обнимает улыбающуюся женщину в кимоно. В самом конце полукруга, справа — мужчина в узорчатом махровом халате и парусиновых туфлях с пряжками. Он оглядывается назад, на своих друзей — такой высокий, что смотрит поверх голов. Красивое лицо, однако во взгляде и линии губ есть нечто властное, почти жестокое. Может быть, это всего лишь игра света; кажется, он смотрит на Нэнси.
— Вы их знаете?
Я могла бы все отрицать. Меня вообще нет на этой фотографии; весной 1928 года я находилась за сотни миль, в Лондоне, выставляла себя на посмешище в суде. Хотя я закрываю глаза, это лицо — единственное — остается гореть под веками. Даже сейчас, столько лет спустя, боль пронзает осколками разбитого стекла.
— Вы узнали кого-нибудь?
Я уже и так выдала себя — он почувствует ложь. Но если признаваться, то до конца. Смогу ли я?
— Пожалуйста! — Он берет меня за руку — мягко, без нажима. — Расскажите мне правду, хоть самую малость! Понимаете, из семьи никого не осталось — никого, кто знает.
Ты должна ему рассказать.
Чей это голос? Не Кэтрин и не Нэнси. Голос мужской: тот самый, что я пыталась забыть много лет назад, когда впервые села в «Восточный экспресс».
Кажется, была сестра. А может, и брат. Нельзя лишать его семьи! Вспомни, как это повлияло на Розалинду!
Ловко, ничего не скажешь — взывать к совести, используя родную дочь!
Я поворачиваюсь и направляюсь к дому, поманив за собой незваного гостя; он быстро догоняет и пристраивается рядом. Его улыбка растопит любое женское сердце.
У меня есть примерно десять минут, чтобы принять решение.
Глава 1
Порой нам не дают покоя призраки живых людей.
После развода с Арчи Кристи его призрак следовал за ней повсюду. Находясь в пустом доме, Агата слышала его шаги на лестнице. Просыпаясь среди ночи, ощущала вес его тела в постели. Открывала гардероб и вдыхала знакомый запах пены для бритья и сигарет, хотя его одежду давно уже забрали. Создавалось ощущение, что собственные органы чувств сговорились довести ее до безумия.
Поездка на «Восточном экспрессе» была попыткой избавиться от призрака Арчи. Агата убеждала всех — включая себя, — что уезжает отдохнуть. Впервые в жизни она собиралась за границу одна и строила самостоятельные планы на ближайшие два месяца.
Агата сознавала, насколько ей повезло иметь деньги — и время. Она как раз сдала в издательство «Тайну семи циферблатов», а для написания нового романа вовсе не требовалось оставаться в Англии. Изначально она планировала отплыть в Вест-Индию и Ямайку, однако буквально за несколько дней мимолетный эпизод заставил ее переменить решение.
На званом обеде в Мэйфере Агата случайно услышала разговор, не предназначенный для ее ушей. В зимнем саду, где подавали шампанское, кто-то произнес ее фамилию по другую сторону огромного папоротника. К разговору присоединились женские голоса.
— Да, — прошипела одна из них, — это она, точно!
— Та самая, что инсценировала свою смерть?
— И притворилась, будто потеряла память?
Агата придвинулась ближе к стволу дерева, мечтая провалиться сквозь землю.
— Говорят, это все ради повышения продаж!
Пауза.
— Я читала в газете — «Дейли мейл», кажется, — что ее поиски обошлись налогоплательщикам в тысячи фунтов!
— Бедный муж — вот кого жалко!
— Говорят, у него была любовница!
— Интересно, почему она скрылась в маленьком городке, в глуши?
— Понятия не имею. Подумать только, и у нее хватило наглости заявиться сюда!
Ей захотелось выбежать из комнаты, но кругом было полно народа. Не поднимая головы, Агата вышла в холл. Только бы добраться до входной двери незамеченной… И тут ее окликнули.
— Миссис Кристи!
Высокий седовласый мужчина, улыбаясь, доставал что-то из кармана пиджака.
— Будьте добры, подпишите, пожалуйста.
Агата бросила на него настороженный взгляд.
— Для мамы. Она прикована к постели и просто обожает ваши книги!
Это оказалась «Тайна замка Чимниз». Пока Агата надписывала книгу, проситель признался, что и сам получил большое удовольствие от романа. Тут их позвали в столовую, где, к счастью, ее усадили между хозяином и новым знакомым.
Последний рассказал ей, что проходит военную службу в Ираке. Вскоре они уже болтали вовсю: о газетных новостях, о новых открытиях, сделанных в Уре Леонардом Вулли, о найденных там сокровищах.
— Меня всегда интересовала археология, — призналась Агата. — Завидую вам. Я бы очень хотела посетить Багдад.
— Так поезжайте! — воскликнул он. — Туда можно добраться на «Восточном экспрессе».
Его слова оказали на нее магическое влияние. Агата стала рассказывать, как еще в детстве мельком видела этот поезд во Франции, куда мать повезла ее перед войной. Она помнила мужчин и женщин, прогуливающихся вдоль платформы с восторженными лицами; их приветствовали безупречного вида проводники, стоящие навытяжку возле каждого вагона. Ящики с устрицами, блестевшими во льду, огромные куски бекона на крюках, тележки со всевозможными фруктами — все это грузили в вагон-ресторан.