То, что он объяснил, было просто смешно. Смехотворно. И невозможно, но все же глубоко в душе Нинн чувствовала, что обречена на это самой судьбой. На то, что четверо Королей Дракона с такими гармоничными способностями могут сойтись вместе, работать вместе. Она почти чувствовала, как татуировка на плече зудит от восхищенного одобрения.
— Жаль, что с нами нет Индранан, — сказала она. — Я наполовину Пендрей. Дракону бы понравилось взаимодействие всех Пяти кланов.
Не будь так уверена.
Нинн и остальные вздрогнули и уставились на Лето. Он заговорил прямо в их сознании.
Лето казался почти смущенным.
— Я всегда это подозревал. — Он запинался. — Я почти видел движения противника до того, как он начинал двигаться. А единственные Короли Дракона, способные драться так, это Индранан.
— Значит, Пять кланов в сборе. Это будет здорово и прочее «ля-ля-ля». — Харк покосился на дверь. — Родословными будем меряться позже.
— Да. — Нинн взяла Лето за руку. — Давай сделаем это. Давай сожжем это все.
Глава 29
Лето жгло болью. Трясло от силы. Он был в ярости.
Он был собой.
Лишь ощутив под пальцами странную грубую кожу, он понял, что прикасается к собственной шее. Он даже не знал ее очертаний. Двадцать лет она была скрыта ошейником. Он знал, что шрамы останутся до самой смерти, но никогда, ни за что не собирался больше носить lonayip ошейник снова.
Другую новость принять оказалось сложнее.
Я один из Бессердечных.
Его мать была Индранан или доктор Астер сделал... что-то, чтобы зачатие и рождение Лето наверняка произошло? Пэлл была обезглавлена своим даром. Возможно, и она полукровка? Нинн была полукровкой, и она была сильна — очень сильна. Ее сын наполовину человек. Возможно, этим и объяснялись проблемы их расы. Короли Дракона разделились и обособились, стали фанатичными и замкнутыми, вернулись к бракам только внутри клана и сами приговорили себя к вымиранию.
— Мы не умрем. — Даже голос звучал иначе. Что-то в его обостренных чувствах и голосовых связках ожило без постоянной хватки металла.
Времени медлить у них не осталось. Он повернулся к Нинн. Их взгляды встретились. Они взялись за руки. И в конце тоннеля из странного золотистого сияния он различил ее ледяные глаза. Она была испуганной, радостной, нетерпеливой.
— Никогда меня не отпускай, — сказала она.
— Ни у кого из нас нет привычки расставаться с любимыми.
Она ответила сияющей улыбкой, которая лишь добавила света в их личный золотой костер.
— Готовьтесь догонять, сэр.
Сердце кольнуло.
— Заставь меня тобой гордится, неофит.
Он мог лишь наблюдать, как Нинн втягивает золотую энергию в свое тело. Представить, на что она способна, заполучив такое количество чистой силы, у него просто не получалось. Видимо, разница заключалась в Пендрей. Она не была чистой, вежливой, прямолинейной Тигони. В ней жила совершенно дикая частичка берсерков.
А его заданием было сдержать этого берсерка спокойным и вынести ее в безопасное место до того, как взрывная волна достигнет своего пика. Харк и Тишина должны были транслировать дар Нинн. Две яростные вспышки были лучше одной. Лето лишь надеялся, что это разделение спасет Нинн от непроизвольного взрыва. Раньше ей уже приходилось терять контроль.
Лето вспомнил татуировку на ее плече, теперь казавшуюся результатом предчувствия, что все его действия сведутся к тому, чтобы спасти ее от Астеров. Ламот определил цвет и форму так, что рисунок казался родимым пятном. В Нинн жила частица изначального Дракона.
Значит ли это, что ей придется захлебнуться собственной яростью и упасть в Чазм, как пришлось проделать Дракону?
Золотая энергия растворилась. Нинн запрокинула голову. Все ее тело тряслось, словно она схватилась за оголенные провода, стоя в луже воды. Молнии рвались во все стороны из точки, в которой соприкасались их тела. Его невероятные чувства могли сейчас оценить всю арену, собрать такое количество информации, что мозг не успевал ее обработать. Лето слышал голоса охранников, скрежет ключей.
Харк и Тишина расположились перед секцией арены, которую объявили самой слабой. Лето испытывал к ним странную симпатию. Не будь других Королей Дракона, Сат были бы беспомощными, как люди. Им нечего было бы красть. А каково им чувствовать настолько чужие способности? Всякий раз они совершенно не подготовлены к силе, которую примет их тело.
Проверка, сказал Харк. Мы не можем полагаться на слабое звено.
Там, в Клетке, они уже ощутили на вкус настоящую силу Нинн. То, что было для Лето долгой игрой, для этих двоих казалось молниеносным решением.
Дрожь в сознании Нинн, плач, сорвавшийся крик. Между ними рос пузырь фейерверков и искрящихся вспышек света. Он разросся вдвое, края дотянулись до кожи Лето. Его тактильные ощущения были остры, как никогда. Он дернулся, поскользнулся, выпустил ее руки.
— Нинн!
Шар света был уже ростом с нее.
Боковым зрением он заметил, что Харк и Тишина прикоснулись друг к другу. Простое пожатие рук. Быстрое. У Тишины оказалась красивая улыбка. Он отвернулся, не желая мешать тому, что могло быть пожеланием удачи любимому. Или прощанием.
Шар взорвался невиданной вспышкой огня и электрических потоков. Но Лето был быстрее. Неудивительно, что людишкам хотелось сковать этот дар Дракона. Он обхватил Нинн за талию и перенес на другую сторону Клетки. Она обмякла в его руках.
Вспышка казалась приливной волной, несущейся к ним полукругом расплавленного света. Клетка, которая долго была фундаментом всей его жизни, смялась и вспыхнула, слов но бумага в огне. На миг он заметил пару Сат — силуэтами на фоне слепящего света. Он вцепился в Нинн и застонал, когда глаза обожгло неописуемой яркостью. Боль рикошетом прошла от глазниц к основанию черепа.
Лето встряхнул ее. Возможно, слишком уж сильно. Он не знал, насколько он громко кричит и с какой скоростью движется.
— Не бросай меня.
— Не... собираюсь.
Остатки того, что было стальными балками, осыпались к их ногам обугленными кусками и пеплом. Почерневшими и хрупкими обломками, похожими на древесный уголь. Лето внезапно понял, что большая часть тренировочной арены выглядит именно так. Их безумный план сработал. То, что казалось древесным пеплом, было слоями металла, арматуры и перекрытий. Пепел тоже мог оказаться металлом, но после взрыва его нельзя было опознать.
Сквозь дыры и трещины в камне сочился свет, и целая световая колонна падала вниз сквозь дыру в том месте, где раньше стояли Тишина и Харк. Размер дыры был почти что с восьмиугольное основание бывшей их тренировочной Клетки.
— Ты говорила буквально, — сказал он, притягивая Нинн к себе. — По поводу «сжечь».
— Ода.
— Ты вся чумазая.
— Это ты еще себя не видел.
— Предпочитаешь смазливых мальчиков? Ничем не могу помочь. — Он поцеловал ее в лоб. — Пора уходить. Ты обещала показать мне снег.
— А что, если я убила и их? Тишину и Харка?
— Тогда они умерли, как хотели. Свободными.
Нинн, спотыкаясь о камни, выбралась в яркий послеполуденный свет. Посреди арктического поля. По ощущениям было утро, но искусственные маркеры времени в комплексе не совпадали с движением планеты вокруг своей оси. Она представляла себе горы. Однако снаружи ждала их долина. Бесконечная плоскость во всех направлениях. Все отличительные черты сливались вместе в нетронутую белизну — снежная поземка поверх голубоватого льда.
Признаков жизни тоже не было видно. Харк и Тишина ждали их, глядя на белую пустошь. И выглядели они парой сбежавших с работы шахтеров.
— Где ваши сумки? — окликнула их Нинн.
Харк обернулся через плечо и оскалил зубы в улыбке.
— Кое у кого из Королей Дракона дар идет в комплекте с мелкими неприятностями. Наши сумки сгорели. Мы изначально думали, что нам понадобится припас на долгие дни пути. С радостью признаю, что ошибся, а стыд я как-то переживу.
Вдалеке, возможно всего в паре миль, виднелся другой комплекс. Он располагался над землей, в окружении площадок для вертолетов и россыпи небольших домов, похожих на частные виллы. Нинн сразу же поняла, что именно там расположена их боевая Клетка.
Очевидно, ее и других воинов просто везли по путаной, извилистой траектории, потому что эти две мили можно было преодолеть за несколько минут. Автобус же двигался не менее получаса. Она не слишком доверяла своему восприятию того времени, но длинный путь мог быть всего лишь очередной уловкой Астеров, еще одним способом вызвать в рабах покорность.
В одном из длинных приземистых зданий светились окна.
У этого ублюдка мой сын.
Лето взобрался вслед за ней и споткнулся. Прикрыл ладонью глаза. Нинн обхватила его предплечье, надеясь его поддержать. Она не рассчитывала забраться так далеко. Пытки минувшего года — нет, пытки, в которых она жила с самого детства, — воспитали в ней фаталистку, и Нинн осознала это только когда ее щек коснулись лучи холодного солнца.
Тренировки, сражения, ненависть... этот ритм завораживал и убаюкивал. Спасение Джека стало лишь мантрой, не настоящим делом. Неудивительно, что Лето так долго держался там без вопросов. Он мог продолжать биться вечно, веря в то, что сражается за безопасность сестер и продолжение жизни клана.
Но если бы он продолжил, то никогда бы не смог увидеть солнце и снег.
Закрыв глаза, он поднимал лицо, ловя кожей остатки солнечного тепла. Солнце клонилось к горизонту, намекая на близкий вечер. Толстые мышцы его шеи напряглись под вскинутым подбородком. Мозоли и тонкая кожа напоминали о времени его плена и о том, насколько его дар усилился в настоящий момент. Он сглотнул, открыл рот и медленно, очень медленно открыл глаза.
Судорога дрожи прошла по его телу и передалась Нинн сквозь ладони, а может, сквозь самые поры. Изначальная, настолько близкая...
Прекрасная боль.
Два слова, произнесенные его охрипшим голосом, затрепетали в ее мозгу. Прекрасная боль. Да, именно она. Нинн смотрела на солнце, не отводя взгляд, словно бросая вызов самой природе. Ничто больше не могло лишить ее личности. В ней не осталось онемения прошлых дней. Ей было больно, но это была прекрасная боль окончательного пробуждения.
— Нам бы немного помощи, зажигалка, — сказал Харк. — Не мешало бы убрать за собой. Я предпочитаю не делить наши чудные снежные выходные с целой толпой охранников.
Нинн проморгалась от солнца и посмотрела на Харка. Часть его лица была скрыта черными точками, застилавшими поле зрения. Забавно: она могла смотреть на яркие цвета своего дара, на золотой тоннель света, который они с Лето могли создать, просто встретившись взглядом, но солнце оставалось солнцем — оно было сильнее их всех. Даже Короли Дракона склонялись перед ним.
Нинн, снова пожав руку Лето, присоединилась к Харку и Тишине, стоявшим рядом с большой дырой. Норой. Они жили в норе. Десятки охранников Астеров пытались вскарабкаться к ним на поверхность.
Сат наверняка тоже усилили свои врожденные способности, потому что Нинн почти не чувствовала, что свет у нее воруют. Они делились. Сейчас они не были Ворами, они были братьями по оружию. Нинн сосредоточенно набирала силу, смешивала слои, вбирала энергию солнца, электричество из холодного арктического воздуха и лепила из этой силы очередной смертоносный шар.
Внутренний голос подсказал, когда шар стал достаточной величины. Она могла дозировать эту яркую силу, не извергая одной-единственной мегатонной бомбой. Тишина и Харк помогали ей. Втроем они закрывали оставленную дыру. Камни падали и плясали, плавились, превращались в лаву и застывали на ледяном воздухе. Она споткнулась и рухнула задом на снег. На месте взрыва от рваной дыры остался лишь огромный шрам на земле. Пар поднимался к небу.
— Одна дверь открывается, — сказал Харк. — Другая закрывается. Та-дам!
К ней протянулась большая уверенная ладонь. Лето помог ей подняться на ноги. Не говоря ни слова, четверка спасшихся зашагала к дальнему зданию.
Через несколько сотен ярдов глубокого снега у нее онемели ноги. Она нахмурилась.
— Почему вы идете с нами? Астеры держат в заложниках ваших родных?
— Ничего настолько благородного. Просто своими ногами отсюда нам не дойти.
Доспехи Лето бряцали от быстрых шагов, но он не сбился с дыхания. Похоже, он мог бы сбегать туда и назад с десяток раз, пока Нинн с остальными преодолеют четверть пути.
Нинн остановилась.
— Подождите. Лето. Я вас торможу. Всех вас.
— О чем это ты?
— О том, как они каналировали мой дар. Они могут разделить твой. Втроем вы доберетесь туда быстрее — причем все вместе.
Лето возник совсем рядом, в лучшем своем сдержаннояростном стиле.
— Оставить тебя здесь?
— Да. Ты мог бы меня понести, но тогда твоей силой будут питаться трое. Сирена уже наверняка предупредила охрану в лабораториях. Нам нельзя дать им время на подготовку. А для тех, кто успеет, понадобится твоя сила.
— Ты мой партнер.
— Но сейчас, — возразила она, — я твоя слабость. А эти двое ждали нас несколько месяцев. Они помогли нам выбраться на свободу. Они будут прикрывать тебя, а ты их, пока я не догоню. — Она коснулась его щеки, провела пальцем по шраму на верхней губе. При свете дня шрам блестел розовым серебром, и его было легче увидеть. — Иди, прошу. Найди Джека и Пэлл.
Иногда слова, которые он передавал из сознания в сознание, казались четче, чем просто произнесенные. Иногда они приходили простым ощущением. Это была особенность Индранан или результат его смешанной крови? Она лишь чувствовала его отчаянье. Чувствовала и откликалась тем же. Они сделают все, что необходимо. Они не отступят от цели. Даже если это будет означать разделение. Сердце Нинн жгло изнутри, как камень, который она только что превратила в лаву.
Вежливо ей кивнув, Лето развернулся и глубоко вздохнул. Он был горой, готовой сорваться с места, — самое впечатляющее зрелище из всех, что она видела. Нинн лишь моргнула, когда Лето и странная парочка оставили после себя взвесь снега.
Она осталась стоять. Онемевшая. Замерзшая. Бесцветная и беззвучная. Сжав кулаки, она до сих пор могла ощущать под кожей старые переломы пальцев. Побег и безопасность не были равнозначны для тех, кого она так любила. А она любила Лето из клана Гарнис, исчезнувшего в белоснежной пыли. Но для настоящей мести он был ей не нужен.
Глава 30
Лето был частью мира, он не принадлежал подземелью. Крошечные иголки снега покалывали его лицо, его невероятно свободное горло. Ледяной воздух обжигал чистотой его ноздри, но он готов был поклясться, что до сих пор ощущает Нинн — ее сладкий женственный аромат на ветру. Каждый раз, когда он входил в Клетку, он верил, что дар просыпается в нем в полную силу. Как же он ошибался.
Вот что значило быть Королем Дракона.
Даже при том, что Тишина и Харк делали часть его дара своей собственностью, он обладал чутьем и силой, которые просто кружили голову. И все было на своих местах, все поддавалось контролю: скорость, окружение, потенциальные угрозы, то, сколько сил он тратит на бег.
Последнее было непонятно. В конце концов, он не знал своих новых пределов.
Но понимал, что они не имеют значения. Он будет действовать так же, как всегда. Он будет биться до победы. Но теперь ставки были самими высокими в его жизни.
Внешний пост охраны приобретал объем и размер. Он подал сигнал своим ненадежным напарникам. Они отреагировали так, как бывало в Клетке. Мгновенно. И эффективно. Разделились и обошли здание справа и слева. Пока их цели сочетались со спасением Джека и Пэлл, они будут неплохими союзниками.
Лаборатория больше напоминала крепость. Он кружил, но не мог обнаружить входа. И был уже на грани возвращения к Нинн — ее дар мог отлично сработать и в этом ужасном месте, — когда его чувства дали сигнал. Он принюхался. Волосы на затылке вдруг встали дыбом. Он инстинктивно, не подключая сознания, отследил путь, который выбрала Тишина. За угол. Вдоль длинной дорожки из заледеневшего мрамора.
Низкое здание, которое они приняли за лабораторию, излучало угрозу. Странное бельмо на белизне ландшафта, куда более странное, чем та дыра, которую Нинн и Сат пробили в земле над комплексом. Это место было пропитано криками. Лето не мог сказать, слышит он их ушами или сознанием. Новый для него дар Индранан по силе превосходил те чувства, на которые он привык полагаться на протяжении жизни.
Арена, на которой скрывалась их боевая Клетка. Впервые он наблюдал ее не с привычного ему места в центре ринга. С вершины трибун она производила впечатление огромной. Лето отвернулся, пытаясь найти источник своего беспокойства. Ощущение было горячим, искрящимся, давило на лоб и виски изнутри. Что-то приближалось. Опасность.
В тот миг, когда он понял, что шаги Тишины исчезли, он тут же заметил источник потрескиваний и опасности. Крошечное устройство на генераторе в дальнем углу приземистого здания мерцало красным, красным, красным. При всем своем опыте он понятия не имел, что это.
Ему хотелось сорвать доспех и швырнуть в ближайшую мраморную стену. Бесполезен. В этом мире он был беспомощнее младенца.
И все же он не позволил себе сорваться на крик. Будь то звук или запах, но что-то выдало Тишину. Он не удивился, заметив ее сидящей на корточках на одной из тонких строп, натянутых на высоте третьего этажа. Только глупец не воcхитился бы элегантностью ее равновесия. Она смотрела вниз на устройство, которое посылало искры холодной жути в сторону Лето, — и холод весьма отличался от недавно открытого снега и льда.
— Что это?
Тишина покачала головой, вскинула большой палец и одними губами ответила: «Бум!»
Таллис из клана Пендрей почти что лежал на руле своего снегохода. Темные очки оберегали его глаза. Вся его кожа была защищена от сил природы. По обе стороны от него мчались другие приземистые механизмы. Благородный Гива и пять членов неизвестных кланов подполья. Таллис не был частью их тайной сети. И не хотел быть. Все его миссии были личными. Возможно, поэтому он и преследовал их так упрямо.
Больше года он терзался чувством вины, настолько сильным и глубоким, что не мог заснуть. Сила, с которой он сдерживал свою ярость — ярость берсерка, которого вынудили к жизни среди людей, — начала слабеть.
Он убивал и совершал злодейства куда ужасней убийства. И ни о чем не жалел.
Кроме того, что случилось с Нинн.
Она была всего лишь ступенькой пророчества Солнца о единении всех Пяти кланов — на лестнице, по которой он шагал с тех пор, как убил жреца Пендреев. Но только когда он привел солдатню Астеров на ее порог, когда он узнал ее имя, он понял, что есть в этом мире вещи, которых сам Таллис не сможет вынести без последствий.
Ему хотелось очистить сознание от ее боли. И отомстить Солнцу, живой богине, чьи хитрости слишком долго владели его судьбой.
Снег начал смешиваться со снами. Предсказания и пророчества вставали перед глазами с каждой новой горстью снежинок, летящих в лицо. Он стряхнул соблазнительную сонливость и снова осознал, что мчится при свете вечернего солнца в окружении своих сородичей. Несмотря на его появление на Совете, слухи продолжали клеймить его мертвым или каким-то безумным мифом. Это было ему на руку.