Шок и любопытство окутывали зал Совета, словно клубы дыма, поднимающиеся к облакам. Мэл не испытывал ни малейшего уважения к Еретику, хоть и привел его в крепость. Список преступлений Еретика вызывал у него тошноту.
— Что ж, расскажи нам. Как у тебя появилось письмо Нинн?
— Да вы уже практически додумались, — сказал Таллис. — Что впечатляет, когда дело касается Совета. Молодцы.
Мэл стиснул зубы. В разгар борьбы с капризными сенаторами, под угрозой медленно надвигающегося вымирания, он вынужден был терпеть ублюдка, который играл на остатках его сдержанности.
— Да, существует кучка мятежников, которые отказываются от связи с кланами. Они нашли письмо. Рид из клана Тигони, не пройдя и километра от комплекса Астеров, замерз до смерти. Так выяснилось, где примерно это находится. — Он тихо хохотнул. — Когда твоя кузина снесла крышу лаборатории, после чего Рид и сбежал, ее местоположение стало известно наверняка.
— И ты смеешь смеяться над этим?
— Не дергайся, Гива. Тебе же нужно, чтобы они меня выслушали. Я хотел доставить письмо, что было не под силу другим мятежникам. Их главный козырь — анонимность. А мой — становиться анонимом, когда я сам того пожелаю.
— Есть и другие слухи. — Мэл вышел вперед. Он вскинул подбородок и приготовился убить союзника, такого же Короля Дракона, в зависимости от следующего ответа Таллиса — не здесь, не в твердыне Чазма, но там и тогда, когда это станет возможным. — Слухи о том, что это ты убил мужа Нинн, а затем передал Астерам ее саму и ее сына.
Таллис смерил его взглядом, подчеркивающим, что ситуация тупиковая. Под внешней легкомысленностью мелькнуло что-то более глубокое. Мелькнуло и пропало.
— Забавная вещь — слухи.
— Но ты убийца.
Таллис кивнул.
— Так скажи мне, почему бы нам не запереть тебя здесь и не устроить суд? Или, как следовало бы, не вернуть тебя клану Пендрей, который тебя ненавидит?
Юность Пендрей практически зарычал, соглашаясь с идеей.
— О да, мой любимый клан затаил злобу, — убийца пожал плечами. — Но тебе, Гива, лучше поверить мне, если ты хочешь спасти Нинн.
Мэл буквально ощутил тяжесть своего бремени. Само существование его расы зависело сейчас от решений, которые он должен принять. К счастью, главной его слабостью был излишек упрямства, а не недостаток решимости.
— Нинн и ее сын страдают, — ответил он. — Для меня сейчас этого достаточно. При всем уважении, сенаторы, я откладываю наше заседание. Никто не покинет крепости, пока мы не придем к соглашению. Выступить ли нам против картелей? Проигнорировать угрозу и надеяться, что судьба Нинн всего лишь единичный инцидент и не затронет других? Последовать за этим человеком? Мы должны быть готовы дать нашим кланам ответы, которых они наверняка потребуют.
Он не стал заглушать треска энергии в крови. Это была чистейшая часть его, дарующая силу изнутри, постоянно напоминающая, что он должен быть сильнее своего дара.
— Подумайте ночь, — сказал он, вкладывая в слова всю свою уверенность. — Подумайте несколько дней, если это понадобится. Найдите в себе силы отложить мелкие дрязги и действительно вести наш народ. Это, Дракон ее побери, ваша прямая обязанность, и я не жду меньшего, чем полное сотрудничество в этом вопросе.
Он повернулся к Еретику. И движением запястья велел стражам схватить его.
— Что касается тебя, то я выслушаю все, что ты сможешь сказать. Могу даже проводить тебя в крепость — к Астерам или кому-то другому. Но вначале ты ответишь на все вопросы о моей кузине.
Глава 6
Одри вымоталась — телом, сознанием, душой. Но не могла заснуть.
Она лежала на неровном полу и смотрела на рваные тени, мелькающие в глубине ее клетки. Зал для тренировок, как он сказал. И комната для отдыха. Но она знала правду. Решетки и ключи означали тюрьму. Уже больше года она лишена шанса вдохнуть свободного воздуха. Каждый вдох отравлен кислой болью. После такого жуткого плена беспомощность должна врасти ей под кожу.
Так и было.
Она едва не сдалась там, в лабораториях. Еще пара месяцев, а то и недель, и она бы сделала что угодно, чтобы оборвать свою жизнь. И жизнь Джека.
Каждое утро она гадала, не будет ли убийство и самоубийство лучше нового дня пыток. Она была запугана, изнутри и снаружи, но она хотя бы знала, кого винить. Но ребенок... Джеку не исполнилось и шести. Он мог никогда не перерасти этого жуткого опыта.
А в итоге инстинкт выживания Одри оказался слишком силен. Она снова и снова решала дать себе еще один день. Еще один шанс. Никак не могла распрощаться с надеждой. Она проклинала ее почти так же часто, как и цеплялась за нее, — почти так же сильно, как за своего маленького мальчика.
И вот она снова окутана тьмой, но уже не было возможности обнять Джека. Не было теплоты. Не было звука его тихого дыхания, когда мальчик наконец засыпал. Но даже его сны затронула травма. Даже в них он не был свободен. Кошмары Джека разбивали ей сердце.
Но она предпочла бы разбитое сердце своим пустым рукам.
Спина болела. Сожаления и неуверенность паразитами поселились в ее мозгу. Ей придется стать воином Клетки. Решение, освободить ли Джека от страданий, теперь принадлежало не ей. Но она сможет освободить его и построить заново их жизни. В ней есть сила, способная на это.
Ты сорвала крышу с лаборатории доктора Астера.
Ей больше не нужно гадать, почему ее вытащили из одного ада и бросили в другой. Возникли другие вопросы.
Как?
С каких пор?
И почему я ощущаю такой ужас и пустоту?
Все ее тело болело. Кожа головы горела от того, что Лето протащил ее по полу. Рука, которую он вывернул, заламывая за спину, потрескивала в суставе. Живот болел от ударов. Жар под кожей жалил ее, но эта боль была похожа на удовольствие. Потому что у этой боли был смысл.
Одри свернулась клубочком, как ребенок в люльке. Только давным-давно заученные техники Тигони позволили ей успокоить разум и соскользнуть под теплое покрывало сна.
На мгновение.
Ключ загремел в замке по ту сторону извилистого коридора, и Нинн мгновенно подобралась. Шум означал опасность. Она тут же оказалась на ногах. Холод сделал ее неуклюжей, Нинн покачнулась и сосредоточилась на тени, черным пятном выделявшейся на фоне угольной черноты. Мышцы повиновались с удивительной грацией. И боль утихла. Внутри звенело желание двигаться.
— Рано просыпаешься?
Она вздрогнула, когда две голые лампы зажглись над ее головой. Однако даже зрение адаптировалось куда быстрее. Неужели высвобождение силы что-то сделало с ней? Это могло быть всего лишь откатом после полной беспомощности в лабораториях доктора Астера, но Нинн сомневалась. Она жалела, что не может понять или вспомнить. Тогда она могла бы ощутить хоть какое-то удовлетворение, избавиться от тошнотворного липкого страха. У нее не было времени на разгадывание секретов.
Лето стоял в нескольких метрах от нее. На нем были такие же доспехи, но явно новые, без вчерашних повреждений. Правое плечо было закрыто перемежающимися пластинами металла и стали — разной толщины и текстуры. Второе плечо оставалось открытым. Четко очерченные мускулы перекатывались и скользили при каждом движении. Бицепсы, предплечья — даже ладони были буквально слеплены из них. Он был самым впечатляющим мужчиной из всех, кого она встречала в своей жизни. Порождением невозможной мечты. Тьма и напор. Сила и мощь. Знание своего предназначения пульсировало в нем и волнами расходилось от его потрясающего тела, настолько мощными, что она буквально чувствовала их кожей.
Этот мужчина обладал властью.
И он нуждался в ней.
То, что она была важна для такой потрясающей горы тренированной смертоносной силы, Одри почти смешило. Не может быть. Дракона ради, она же вырезала купоны со скидками и водила Джека на совместные уроки плаванья в «Мама и я». Она не была воином.
Но заряженное энергией тело и обострившиеся чувства утверждали обратное.
У нее не будет шанса на выживание, не говоря уж о спасении Джека, если она не превратит себя в нечто похожее на Лето из клана Гарнис.
Она кивнула на маленький крестик хирургической ленты в том месте, где она проколола его щеку.
— Бинты тебе не идут.
— Тогда не бей меня больше.
— Вот это я постараюсь делать как можно чаще.
Он уронил с плеча тяжелый мешок, и грохот, раздавшийся в пустой камере, почти оглушил ее. За мешком последовали два щита, с металлическим звоном упавшие на камень.
— Ты сегодня слишком разговорчива. Завтрака не будет.
Желудок Одри словно ждал упоминания еды, чтобы громко забурчать. Так громко, что его могли услышать даже охранники в конце тоннеля. Губы Лето дернулись в ухмылке.
Он вошел в ее маленькую камеру, как бог, спускающийся к смертным. Не существовало другого способа описать его шаг, его прямую спину, гордо расправленные плечи. Он двигался с изяществом, несмотря на тяжесть каждого шага. Опустившись на корточки перед кожаным мешком, Лето распахнул его. Металл. Сверкающий металл всех форм и размеров. Каждый предмет со своим смертоносным замыслом.
Темные глаза Дракона встретили ее взгляд.
— Для начала изучим материалы.
Он доставал из мешка и описывал ей все типы оружия, доступного им в Клетках. Мачете и булава. Кривой кинжал и серп. Даже что-то похожее на металлический череп.
— Я не понимаю, — сказала Одри, когда он закончил. — Вначале ты говорил только о моем загадочном врожденном даре от Дракона. А сейчас выдаешь краткий курс средневекового оружейника.
— Твой дар еще нужно будет развить. Но даже воин, полностью контролирующий его, не может полагаться только на дар. Во время матча Клетки контролирует судья. Щелчок кнопки, и наши ошейники снова активированы. Выживание зависит от прямой схватки. Это значит, что тебе придется работать со сталью и боевыми искусствами — хоть твоя демонстрация пирокинеза и была впечатляющей.
— И полностью стерлась из моей памяти.
— Да, еще одна проблема. — Он подался ближе. Дыхание коснулось ее кожи. Губы почти что щекотали ухо. Но так и не коснулись. — Моя задача в том, чтобы ты наверняка пережила те несколько случайных минут, когда наши силы не будут иметь ни малейшего, Дракон их раздери, значения.
Одри вздрогнула. Ее тело уже было на взводе от энергии, которую она не могла контролировать. А ощущение такой близости к теплой коже Лето добавляло новый слой ощущений. Хочу. Она попыталась избавиться от этого чувства. Она считала его попыткой предать мужа, по которому все еще горевала с каждым новым ударом сердца. Но потребность в физическом контакте была очевидна — этот контакт не предполагал страха и боли. Она глубоко вдохнула, втягивая в себя запах Лето, сплетенный из чистой силы.
Почти не чувствуя тела, она потянулась к металлическому черепу.
Лето ударил ее по запястью и зарычал:
— За дурака меня держишь?
— Ну и как я научусь ими пользоваться, если мне запрещено их трогать? Не скажешь?
— Это нигнор. Ты настолько не знаешь наших традиций?
— Я знаю, что разные условия жизни учат нас разным вещам. Ты умеешь читать?
— Да. — Он сжал губы в тонкую линию. — Мать научила меня читать. И многим другим вещам.
— Как давно ты был на поверхности? Когда в последний раз видел солнце?
Его пустой взгляд стал выразительнее, но напряжение выдавали плечи.
— С какой стати это вдруг стало важным?
— Просто интересно, чему вы, варвары, учитесь, кроме как ломать друг другу спины. И, кстати, нигнор — это церемониальное оружие Сат. — Ей было приятно застать его врасплох. Снова. — Ты забыл. Я росла среди Тигони. А это означает многие годы изучения наших традиций и ритуалов. Я не умею им пользоваться, но знаю, что это такое.
Он взвесил нигнор на руке.
— Твоя очередь рассказывать. Докажи.
— Все они очень древние, из тех времен, когда Сат правили людьми как фараоны. Они заявляли, что это головы людей, отказавшихся признать превосходство первых Королей Дракона. И многие из страха перед такой участью признавали Сат своими богами. — Ее живот скрутило, на этот раз не от голода. — Покрыт железом. Залакирован и отполирован с течением лет до блеска. Но под металлом здесь скрыта кость. Череп какого-то древнего крестьянина.
Лето пожал плечами.
— Это они так говорят.
— Позволь мне взять его. Сэр.
— Непохоже на просьбу.
— Мы решили забыть про игры, помнишь? Тебе нужно меня научить. — Их взгляды встретились. — Более того, мне кажется, что ты хочешь, чтобы я научилась.
От этих слов он стиснул зубы, став на миг похожим на череп в его руке. Металл над костью.
— Не строй предположений, неофит.
— А как мне их не строить? Мы оба знаем, что на кону. Так что давай мне эту проклятую штуку и научи ею пользоваться.
— И без обеда.
Одри шумно выдохнула.
— Ты действительно тормоз. Даже доктор Астер кормил меня. «Берегите силы, миссис МакЛарен, — повторял он. — Завтра нам предстоит работа». — Она стояла и смотрела сверху вниз на самого сильного мужчину из всех, кого ей доводилось видеть. — Тебе нельзя причинять мне вред, сэр. Как дозволено было ему. Так что давай возьмемся за дело, которое, как мы оба знаем, необходимо обоим.
Он начал медленно подниматься из своего положения. Размеренно. Контролируя каждое движение. И становился все выше и выше, пока снова не превратился в безжалостного воина.
— О нет, я могу причинить тебе вред. И победить. Я сделаю это любой ценой, даже если во время матча мне придется забить тебя до потери сознания.
— И к чему это приведет?
— Я смогу продолжать бой. Без помехи.
Кровь Одри замедлилась.
— Отлично же ты меня учишь.
— И не забывай о Хелликсе, — сказал он, и его гремящий голос был пропитан угрозой.
— А с ним что?
— Твои дни подчинены мне. Но я не несу ответственности за твои ночи.
— Но охранники..?
— Без надзора и охотно берут взятки. От них защиты тоже не жди.
Она сжала губы почти до боли. И заставила себя успокоиться, оценить информацию, не сорваться в ответ на его угрозы.
— Не скажете ли мне одну вещь. Сэр.
— Которую?
— Клеймо на руке Хелликса. Что оно значит?
Его лицо затвердело. Она и не думала, что такое возможно, особенно после грубости, с которой он говорил с ней. Но, видимо, отвращение к Хелликсу было на порядок выше всего остального.
— Иногда драться в Клетках приходят люди с огромными долгами.
— Что наверняка означает их смерть.
— У них есть выбор, драться здесь или отдать свои семьи на откуп картелю.
Одри помотала головой от ярости отрицания.
— Это не выбор.
— Ты хочешь узнать о Хелликсе или поспорить об устройстве мира? — Он не отпускал ее взгляд, пока она молча пыталась совладать с дыханием. — Людей в Клетках убивают обычными ножами. Короли Дракона, приговоренные к казни, делают это в качестве открытия ежегодного Конфликта.
— Хелликс выжил.
— Но все еще должен был понести наказание.
— Я не понимаю.
— Как убить Короля Дракона?
К горлу Одри подкатила тошнота, память о многовековом страхе ее народа. Они могли жить куда дольше людей. Некоторые жили веками. Но это не означало, что ее раса бессмертна. Рано или поздно старость добиралась и до самых сильных детей Дракона. И тогда...
— Обезглавить, — ответила она, как на экзамене. — Но только железом, закаленным в огне Чазма, где родился и умер Дракон.
— Это считается почетной смертью для воина Клеток. Хелликс был заклеймен обычным человеческим ножом — постыдным напоминанием о том, что он должен был умереть. Он худший из худших. Я думал, он сорвет себе кожу с лица, лишь бы избавиться от этой штуки. — Лето хрипло хихикнул. — Но он переносит свою ярость на женщин, которых получает. Ты понимаешь, о чем я?
Она вздрогнула. То, что ей удалось пережить деградацию в лабораториях, не означало, что она хотела еще. И почему-то было ясно, что выжить рядом с Хелликсом будет не проще полноценного боя в Клетке. В Клетке, по крайней мере, Лето был ее союзником.
С усилием сглотнув, она распрямила позвоночник.
— Я поняла, сэр.
— Тогда за работу.
Лето сыпал множеством угроз, чтобы заставить Нинн активно сотрудничать, — угроз, которые он не собирался воплощать в жизнь. Использование Хелликса в качестве живого ходячего пугала сработало. Но она оказалась смышленой. И могла вскоре сообразить, что, стань она жертвой общеизвестной сексуальной ярости Хелликса, это уничтожит ее. А Лето останется без воина, с которым можно биться рядом, он получит лишь сломанную оболочку женщины.
Мысль о том, чтобы вырубить ее и самому справиться с противниками, тоже была привлекательной. Ему хватило бы мастерства сохранить ее живой. Но, с другой стороны, это будет полным крахом, так как толпа не потерпит бойца, который на протяжении трех матчей валяется без сознания.
Требовался запасной план на случай, если угрозы перестанут работать. В случае с Нинн он надеялся на то, что она тайно жаждет выпустить свою ярость. Получив нужные для этого инструменты, она станет биться и без уговоров или угроз.
Один из инструментов он сейчас держал в ладони. Нигнор, древнее, жестокое, эффективное оружие. Ему хватало единственного сокрушительного удара. В спину, в шею, в голову. Для человека это означало верную смерть. А точное попадание в Короля Дракона давало достаточно времени, чтобы отрубить ему голову мечом, закаленным в горниле Чазма.
Именно этим методом он воспользовался во время последнего Конфликта.
— Держи, — сказал он.
— Не боишься, что я немедленно им воспользуюсь?
— Опасался бы, если бы думал, что ты справишься с ним одной рукой.
Нинн обхватила тяжелый металлический череп. Плечи тут же сгорбились в попытке удержать его от падения на влажный скользкий пол. Тренировочные залы держали влажными специально, чтобы найти точку опоры было труднее. Когда она выйдет биться на надежном полу, с равновесием и приемами будет проще.
Промозглая сырость тоже была проверкой на выносливость, равно как и аскетизм ее клетки. Неофитам отказывали в комфорте полностью. Ни матраса. Ни туалета. Только щель в полу, которую промывала вода из трещины, унося нечистоты в сливную трубу. И клетка два на два метра, возвышающаяся постоянной угрозой.
Она могла получить лишь то, что он согласится ей дать. Пока не победит. Жажда победы в сочетании с возможностью удовлетворить базовые потребности превращала в яростных бойцов даже самых непокорных неофитов.
Доспехи для ближнего боя, которые он принес, были не наградой, а необходимостью. Одна рука оставалась без доспеха для большей маневренности со щитом. Нинн нужно научиться не подставлять незащищенные конечности под оружие. В момент опасности новичок инстинктивно хочет прикрыться наглухо. И лишь терпение и практика позволят бойцу справиться с желанием съежиться при атаке вместо того, чтобы рвануться вперед, доверившись защите кожи и металла.
Лето отметил вполне удовлетворительное состояние ее мускулов. Она была гибкой, грациозной, красивой и вполне могла биться. Теперь ей нужны были только техники — не говоря уж о даре, который она даже не могла вспомнить после прорыва.
У него было три недели.
Пэлл нужна его помощь. Никогда раньше ему не сулили столь высоких наград за довольно простую работу. Обычно, чтобы заслужить такое, требовалось стать победителем Конфликта. Хотя, глядя на то, как Нинн возится с тяжелым нигнором он сознавал, что работы будет достаточно.