— А вы почему вместе? — полюбопытничала Эва. — Брайон, ты рассказываешь нашей новой маме что-то важное о поместье? Или…

На этом Эва замерла, театрально округлила глаза и прижала обе ладошки ко рту.

Мы с Брайоном одновременно остановились, переглянулись — ну что еще случилось?

— Или что? — устало спросил мужчина.

— Вас свела сила любви? — спросила Эва с придыханием, от чего я едва не подавилась воздухом.

— Я бы никогда!.. Невеста самого Дитриха…

— Нас свела сила неопознанных вещей в моей комнате, — ответила я малышке, пожалев растерянного Брайона, который покраснел и, кажется, собирался заплакать.

— Неопознанных? — удивился Алекс.

— Да, кто-то ведь побывал в моей комнате, оставил что-то лишнее, вот я бы и хотела знать, что же это такое, — ласково заметила я.

— Мы ничего не… Ой!

— Вот именно, что «ой», — заметил Брайон, все-таки взявший себя в руки. — «Ой» — это ваше воспитание, позволившее вам в отсутствие леди ворваться в ее комнату без спроса. И раскидали там свои вещи. На этот раз я точно доложу обо всем вашему дяде.

— Но мы ничего не оставляли!

— Да? А как же журнал? — спросила я.

— Журнал? — удивился Алекс.

— Да, такой светло-зеленый, с золотистыми буквами на обложке, примерно с два моих пальца толщиной, — сказала я, открывая дверь в свою комнату и подходя к подоконнику: — Вот про этот говорю.

Алекс, едва не сбив спокойно вошедшего Брайона, влетел в комнату, мигом очутился у подоконника и посмотрел на несчастный журнальчик. Надо сказать — смотрел он с ужасом.

— Что… что он тут делает?! — в панике воскликнул мальчишка.

— Он? — переспросили мы с Брайон одновременно.

— Я возьму кни…

Договорить Алекс не успел, потому что я тут же сцапала журнальчик, буквально на пару секунд опередив шустрого мальчишку.

— Это наше, отдайте, — протянул руку Алекс, глядя исподлобья.

— Алекс, разве так надо просить? Где ваша вежливость, где воспитание? — вздохнул Брайон, подходя к нам.

— Отдайте, пожалуйста, — процедил Алекс сквозь зубы.

Я улыбнулась и притворилась глухой. Ну, а что? Не могу же я быть мамочкой совсем без недостатков. Открыла первую страницу и прочла вслух:

— Журнал заметок о поведении, а также успехах и неудачах в обучении Алекса, Эванжелины и Амелии Редривер.

— Заметок? А даты какие? — тут же встрепенулся Брайон. — О, за все первое полугодие! Это случайно не тот журнал, который вы потеряли? И который ваш дядя очень хотел изучить?

— Д-да, — выдавил Алекс, не смотря никому из нас в глазах.

— Ой-ей-ей, — прошептала Эва, которая мялась на пороге моей комнаты, не решаясь зайти.

Неужели это что-то наподобие дневника ученика? Я не удержалась и перелистнула заглавную страницу.

«Четвертый день года Солнечного дракона. Все трое опоздали на урок. Причиной опоздания назвали бессмысленный аргумент…»

Дочитать мне не позволил Алекс, взлетевший прямо передо и накрывший ладонями страницу, которую я начала читать.

— Нельзя!

— Что нельзя?

— Нельзя читать! — мальчишка яростно мотнул головой.

— Почему мне нельзя читать то, что положили в мою личную комнату? — задала я вполне логичный вопрос. — Здесь живу я, значит, это предназначено мне.

Странные дела творятся, однако. Нет, ну я прекрасно понимала, что у всех детей есть подсознательный страх, что их родители узнают о невоспитанном или даже отвратительном поведении на занятиях, но тут-то оно каким боком? Что-то сомневаюсь я, что в глазах этих детишек я тот человек, которого они будут стесняться. А об их совсем не идеальном поведении и так все прекрасно знают!

— Потому что нельзя! — упрямо воскликнул Алекс и попытался выхватить из моих рук несчастный журнал.

Хех, как будто я бы позволила. Надо сказать, что было сложнее, чем с обычным ребенком, ведь Алекс мог летать, однако в противостоянии ребенка с магией и опытного взрослого преимущество оказалось все-таки на стороне последнего. То есть, меня.

Я быстро выдернула журнал из загребущих ручек и юркнула за спину Брайона. И пусть словесно дети из него веревки вили, но физически навряд ли набросятся. Я оказалась права: Алекс надулся, но больше не пытался ничего сделать.

Что за внешний вид? Крепко сжатые кулаки, красные щеки и, кажется, слезы в глазах. Что за журнал-то такой?

— Алекс, что это такое?! Я сегодня же свяжусь с твоим дядей по маг кристаллу и передам, что ваше поведение ни в какие ворота не лезет!

— Пусть не читает журнал. Пусть дядя прочитает, но не она! — обиженно сказал Алекс, а потом буркнул: — И тебе тоже нельзя, вообще никак нельзя! Еще больше нельзя, чем этой… маме!

— Я и не могу, потому что не являюсь вашим опекуном. А вот леди Кира может Послушайте, как ваша будущая мама она имеет право просматривать…

— Но!.. — перебила Эва и осеклась.

Так-так, они не хотят говорить при Брайоне или при мне? Что же в том журнале такое, что дяде посмотреть можно, а всем остальным никак нельзя?

— Брайон, не оставите нас детьми буквально на пару минут? — попросила я, едва сдерживая довольную улыбку от возникшей идеи.

— Но…

— Пожалуйста, буквально пара слов, которые мне нужно сказать им наедине.

Эва, все же вошедшая в мою спальню, переглянулась с братом, а после настороженно уставилась на меня.

— Хорошо. Но только на пару минут. И, если вдруг что, обязательно кричите! То есть, зовите, — откашлялся Брайон, покидая мою спальню.

— Ну что ж, — я повернулась к детям. — Давайте поговорим.

— Поговорим?

— Договоримся, — уточнила я, крепче сжимая журнал — бдительность нельзя ослаблять ни на мгновение.

— О чем вы с нами хотите договориться? — настороженно спросил Алекс.

— Это шантаж? — спросила Эва, выглядя на удивление… восторженной. — Нас еще никто никогда не шантажировал!

— Чему ты радуешься, мелкая дура?! — огрызнулся Алекс. — Это же не мы шантажируем, а нас!

— Да мы уже столько раз всех шантажировали, что скучно стало, а сейчас новая ситуация, новые впечатления! — Эва мечтательно улыбнулась. — И не нужно никого называть дураками, братик, у которого вместо мозгов и любви одни тренировки и махание мечом не имеет права оценивать чужой ум.

— Т-ты, мелкая… Вспомни, что там может быть написано. И что будет, если о таком узнает кто-то помимо дяди, — огрызнулся Алекс, а Эва моментально умолкла. — Так чего вы хотите, дорогая «мамочка»?

Ого, а детишки и ссориться умеют. Ну, если у них настолько разные характеры, то нет ничего удивительного. Как и в том, что они легко объединяются для борьбы со взрослыми.

— Ничего особенного. Пожалуй, можно сказать, что ничего не хочу, — улыбнулась я. — Я могу пообещать вам, что о-о-очень сильно постараюсь не читать дневник до приезда вашего дяди. Сохраню у себя в неизменном виде, даже страничку не открою.

Я замолчала, с удовольствием наблюдая за растерянными мордашками. Да, именно такого эффекта и добивалась.

— Врете! — насупился Алекс.

— Магией проверьте, вру я или нет, — предложила я. — Магия ведь на такое способна?

— Н-ну да, можно, — нахмурился Алекс, а Эва стояла под боком, переминаясь с ноги на ногу. — Тогда зачем вы попросили Брайона выйти, если могли решить все одной фразой? Сказали бы, что читать не будете — и все.

— Немного не так, — покачала я головой. — Разве я говорила, что не прочту? Я постараюсь не читать, а но гарантировать не смогу. Ох, мне неловко об этом сообщать, но… я не отличаюсь особым терпением. И слишком любопытна. Страшнейшие мои недостатки, увы, увы. Поэтому могу сорваться и прочесть буквально через несколько дней, только если…

— Только если что? — хором спросили дети.

— Только если ваш дядя не приедет побыстрее и не заберет ваш дневник. Дня на три моего терпения точно хватит, а что там дальше будет… Если хотите, то могу поклясться с помощью вашей магии или еще как-то.

В этом контракте изначально было слишком много загадочного. И, боюсь, Брайон при всей своей болтливости и неумении избегать словесных ловушек, не расскажет мне все что нужно. Но я ведь и не с ним договаривалась, Брайон — только посредник. А вот Дитрих — истинный хозяин контракта, мой будущий (возможно) муж и, как бы странно не прозвучало, работодатель. И расспрашивать обо всех нюансах нужно именно его. Если ответы мне не понравятся, если я их вообще не получу, то попросту разорву контракт, получив компенсацию, и вернусь в свой мир. Не самый плохой исход. А если придутся по душе, то можно и постараться. Ведь в контракте самое главное не только компромиссы, но и взаимная выгода обеих сторон. А еще, если я полажу с Его Высокопревосходительством, то и влияния на непоседливых детишек будет значительно больше. Пока я с ними справляюсь, но лишь чудом, ведь пока они еще не привыкли к моим способам воспитания и манере общения.

— Но… мы не знаем, когда приедет наш дядя, — начала Эва. — То есть, знаем, но совсем примерно. Он закончит с работой через пару месяцев, время на дорогу — это два или три дня…

Так и знала, что никто со мной не торопится познакомиться.

— Но месяц я не продержусь, — вздохнула я. — Что же делать? О, есть идея. Вы же с дядей как-то общаетесь? Не раз в месяц?