Аналогичные усилия приложили во время создания первого настоящего антропологического музея, основанного ПМ во Флоренции в 1869 году. В основу Музея Антропологии легли коллекции античных предметов, например, собрание Specola Medicea [La Specola — старейший публичный естественнонаучный музей во Флоренции, открытый в 1775 году рядом с Палаццо Питти. В его основу легло собрание животных, ископаемых, минералов, редких растений многих поколений семейства Медичи.] и коллекции из Лотарингии, объединившие важные экспонаты со всего мира. Они включали в себя материалы, собранные во время последней экспедиции Джеймса Кука и проданные моряками по возвращении в Англию (они так компенсировали задержку зарплаты!). В собрание музея входили разные предметы, полученные во время первых экспедиций, например, кругосветного плавания корвета Маджента (1866–1868). В 1876 году Луиджи Пигорини основал, в недавно ставшем столицей Италии Риме, Национальный Музей доисторического периода и этнографии. И забрал туда, несмотря на серьезные протесты, многие экспонаты из Музея антропологии во Флоренции (Nobili 1990). В 1909 году Джузеппе Питре основал Сицилийский этнографический музей в Палермо. В 1911 году Ламберто Лориа открыл Музей народных традиций [В 2016 году эти музеи назывались: Музей доисторической этнографии Луиджи Пигорини, Национальный музей искусств и народных традиций. Музей позднего средневековья и Музей восточного искусства «Джузеппе Туччи» были объединены в новый Музей цивилизации — этот процесс, на мой взгляд, напоминает образование музея примитивного искусства (Musée des Arts Premiers) в Париже.] в Риме.

Несколько небольших музеев преступности были созданы на основе небольших коллекций. Музей криминологии основан в Риме министром Рокко в 1931 году, хотя его первые экспонаты существовали еще в конце XIX века и служили учебными пособиями для обучения в Школе Полиции, а позднее — полиции научной. В отличие от того, что произошло с Музеем Флоренции, первичная коллекция этого музея была «порезана» Чезаре Ломброзо. Он, с согласия министра охраны порядка и юстиции и несмотря на протесты, умудрился забрать многие объекты и черепа, прикрываясь национальными интересами в усилении коллекции в Турине. В дополнение к музеям, в период с 1880 по 1920 годы, были организованы различные национальные и международные выставки в области психиатрии и криминологии, например, экспозиция искусств в римском Палаццо в 1885 году (Knepper 2018: 10). Выставленные предметы свидетельствовали об асоциальном поведении и отклонениях преступников и иллюстрировали доклады, представленные на конгрессах. Музей Ломброзо, возможно, стал прототипом музея преступности и возник в особой атмосфере Рисорджименто, для которой был характерен скорее энтузиазм по отношению к большим выставкам, чем к музеям, посвященным Другому [Практически во всех итальянских музеях, специализировавшихся в те времена на населении, присутствовал термин «раса». На этом основании, существовало три области коллекционирования или типа коллекций: музеи преступности; африканские или колониальные музеи, более распространенные в северной Италии, в основном в Пьемонте (Pennacini 1999); музеи анатомиии или генетики (университеты Турина и Рима).]. Первая национальная выставка состоялась как раз в Турине в 1884 году. Этот музей возник как университетский, почти исследовательская лаборатория, предназначенная поначалу для выборочных посещений. Он был основан в 1876 году и знаменовал собой одновременно и кульминацию, и отправной пункт для Галактики Ломброзо: то был синтез, саммит и сотрудничество. Как мы еще увидим в главе 3, музей Ломброзо утвердил себя в роли образца для различных антропологических и/или криминологических музеев Латинской Америки.

Лаборатория, музей, журнал и гостиная

Чезаре Ломброзо был самым великим коллекционером в мире коллекций и коллекционеров, с которыми поддерживал постоянные связи и отношения взаимообмена: они поставляли ему артефакты, фотографии, предметы из других стран и регионов Италии. Вот что он рассказывал об этом дочери Джине:

Прирожденный коллекционер […]. В 1992 году ему неожиданно повезло: он узнал о существовании целого набора анатомических образцов и тюремных моделей и инструментов, которые Бельтрани Скалья [министр внутренних дел] собрал и поместил в тюрьму Реджина Коэльи, чтобы создать Музей Преступности [Ломброзо отвез все в Турин, и три дня спустя министр подал в отставку]. С этого момента коллекция начала увеличиваться в геометрической прогрессии, многие путешественники присылали черепа дикарей из далеких стран, а полицейское управление отдало ему все объекты, которые показались ему интересными; то же самое сделали и тюрьмы Королевства. Количество артефактов выросло, а пространство для размещения — нет (Gina Lombroso 1921: 323).

Отныне, пусть пространство было маленьким и не очень приспособленным для размещения настоящего музея, его коллекция привлекала многих исследователей, политиков, художников, писателей и просто любопытных благодаря исключительному разнообразию. Я могу себе представить, как посетители совершали «паломничество в Турин» в кабинет профессора, потом переходили в музей, а некоторых ЧЛ даже приглашал в Дом Ломброзо [Детальное описание разных особенностей Музея Чезаре Ломброзо можно прочесть в прекрасной книге, составленной Сильвано Мональдо и Паоло Тапперо (Silvano Montaldo e Paolo Tappero, 2009)].

В кабинете профессора витал дух позитивизма и социализма, но в умеренных, тщательно контролируемых дозах.

Интересно, что за исключением Гарофало, позднее ушедшего в политику на роль консерватора, в самом ядре Галактики Ломброзо все проявляли симпатии к социализму. Ничефоро, Сигеле, Ферри и Джина сотрудничали с газетой «Социализм». Каррара и Ферреро тоже выказывали социалистические симпатии, пусть и более радикальные.

К тому же в апреле 1903 года Ферри стал директором ежедневника Avanti! и лидером движения, поддерживавшего Лабриолу [В итальянской истории Лабриол два: Артуро и Антонио. Arturo Labriola (1873–1959) — политик и теоретик революционно-синдикалистского и социалистического движений, Antonio Labriola (1843–1904) — основоположник итальянского марксизма. В тексте, по-видимому, речь идет о первом.] в противовес «министризму» Турати. Это был вполне умеренный социализм, «социализм профессуры», мотивированный в большей степени стремлением отметиться в мире интеллектуалов, чем способностью или желанием отправиться в массы. Поэтому все они, или почти все, регулярно цитировались или публиковались в популярных социалистических газетах вроде «Социальной критики» (Critica Sociale), в основном в период между 1900 и 1911 годами, накануне Ливийской и Первой мировой войн. Они посещали консервативные вечера (просвещенные, все без исключения галантные мужчины) у Гаэтано Моска, прогрессивные сборища у социолога Роберта Михельса, экономиста Луиджи Эйнауди и воинствующего социалиста Артуро Лабриолы.

Конец ознакомительного фрагмента