— Не могу. Поезжайте вчетвером и постарайтесь получить удовольствие за пятерых. Сегодня тепло, почти жарко. Катание получится на славу.

Час спустя, закончив уборку, Эванджелина пожалела о том, что отказалась от прогулки. Без Эллиота в доме было пусто, мрачно и слишком тихо. Ей не хватало его больше, чем хотелось бы признать. Уинни с Фредерикой ушли на прогулку к реке, Николетта занималась с мистером Стокли историей. Эванджелина надела шляпку, сменила мягкие туфельки без задников на полусапожки и вышла из дома.

День был солнечный, она быстро нагнала Уинни с Фредерикой, но вскоре свернула с дорожки к югу, надеясь встретить по дороге возвращающихся с прогулки Эллиота и мальчиков.

Пройдя примерно полмили по лесу, она оказалась на поляне, где прохладный лесной ручей впадал в большой пруд, а затем снова продолжал свой путь до реки Ли. От пруда Эванджелину отделяли заросли ивняка и низкие кусты боярышника.

Радуясь тому, что благоразумно надела крепкие полусапожки, Эванджелина приготовилась обойти пруд, но вдруг до нее долетели смех и крики. Взглянув из зарослей, она увидела четырех коней, мирно пощипывающих травку возле ивняка. На мягкой траве валялась беспорядочно сброшенная одежда и целая куча обуви. Радостные вопли и хохот набирали силу, и Эванджелина, раздвинув ветви боярышника, увидела фигуры четверых мужчин, резвящихся в воде словно школьники. В туче брызг было трудно определить, кто есть кто, но потом она заметила Эллиота, который нырнул под воду, явно пытаясь выйти из сражения.

Боже милосердный, все они были в чем мать родила! Она понимала, что следует незаметно уйти, но искушение было слишком велико. Разве не она помогала купать и пеленать Тео и Майкла, когда они были младенцами? Гаса тоже раз десять видела полуголым. А кроме всего прочего, уговаривала себя Эванджелина, она, как художник, привыкла видеть эстетическую красоту в человеческом теле. Что плохого, если она посмотрит, ведь никто об этом не узнает?

Вдруг Эллиот вынырнул на поверхность в ближайшем от нее углу пруда. Он стоял, добродушно хохоча, по пояс в воде. Эванджелина смотрела на него, не в силах отвести взгляд. Она еще никогда в жизни не видела такого великолепного мужчину, тем более без одежды. У Эванджелины перехватило дыхание.

Вода шаловливо шлепала его по твердым ягодицам и поблескивающими на солнце ручейками стекала вниз по плоскому животу и дорожке курчавых волос, спускающейся от зарослей на груди вниз по животу и теряющейся под водой. Постояв немного, он неторопливо поднял руки, вытер воду с лица и пригладил пальцами непослушные волосы. Наблюдать за всем этим было равносильно пытке — но какой сладкой пытке!

Потом, когда она подумала, что сможет снова дышать, Эллиот закрыл глаза, откинул назад голову и поднял руки, чтобы выжать воду из волос. Его предплечья поблескивали на солнце. Под кожей играла хорошо развитая мускулатура, посылая горячие, требовательные импульсы ее телу.

Эванджелина, зажав рукой рот, опустилась на колени в весеннюю траву. Именно в этот момент она осознала всю силу страсти, которую испытывала к Эллиоту Робертсу.

Эллиот уголком глаза заметил мелькнувшее в зарослях кустарника возле пруда темно-синее платье. Должно быть, это Эванджелина?! Не может быть! Она не из тех женщин, что будут подглядывать за голыми мужчинам. А вдруг?

Он снова взглянул на едва видневшееся сквозь кустарник темно-синее платье. Это Эванджелина. Он чувствовал на себе ее разгоряченный взгляд. И вдруг Эллиота одолели те самые демоны, которых до сих пор ему удавалось держать в узде. «Мисс Стоун желает полюбоваться, так доставь ей это удовольствие», — нашептывал один из них. Он медленно поднял руки и пригладил волосы. Потом не спеша выжал воду из шевелюры и умышленно поиграл мускулами груди и предплечий.

Леди желает удовлетворить любопытство — он готов с радостью предоставить ей эту возможность. Он готов продемонстрировать ей что угодно, если только она пожелает. Возможно, после этого у нее появится потребность удовлетворить любопытство совсем иного рода…

Неожиданно Эллиот, к своему ужасу, понял, что сам попался в собственную сеть. При одной мысли о том, чтобы соблазнить Эванджелину, разбудить ее девственную страсть, он пришел в невероятное волнение. Не зная, куда деться от стыда, он наблюдал, как пульсирует его набухшая плоть, начиная подниматься над поверхностью воды. Черт возьми, какой позор! Покраснев от смущения, он повернулся спиной к кустарнику и окунулся поглубже в прохладную воду, моля Бога, чтобы Гас и мальчики не подплыли к нему именно в этот момент.

В течение нескольких дней после возвращения в Ричмонд мысль о том, что Эванджелина за ним подглядывала, преследовала Эллиота, приводя его в смятение. Ночью, когда он спал — а заснуть было непросто, — она являлась ему в самых диких фантазиях, дразня белокурыми волосами цвета сливочного масла и голубыми глазами, которые прожигали его насквозь, как горячее синее пламя. В этих фантазиях Эванджелина прижималась к нему, нетерпеливая и податливая, и они занимались любовью — ненасытно, необузданно, пока он не просыпался, судорожно хватая ртом воздух, среди скрученных в комок простыней.

— Ради всего святого, стойте спокойно, милорд, — прошипел явно расстроенный Кембл, — можно подумать, что вы решили вообще отказаться от галстуков. — С этими словами его камердинер с некоторым злорадством еще на четверть дюйма затянул галстук, завязав его сложным узлом под названием «сентиментальный».

— Я словно приготовленный для жарки рождественский гусь, — проворчал маркиз, протягивая руки, чтобы слуга надел на него вышитый жилет.

— Для жилета этого покроя требуется надевать корсет, — произнес камердинер и, обойдя вокруг хозяина, принялся застегивать пуговицы.

— Надеюсь, мне пока такие ухищрения не нужны. Кембл окинул его одобрительным взглядом.

— Не нужны, милорд. До этого далеко, — сказал он в ответ и, выждав несколько секунд, добавил: — Скажите, кто она такая, милорд?

Эллиот, удивленный такой неприкрытой наглостью, глянул сверху вниз на низкорослого слугу.

— О ком это ты?

— «Ищите женщину», — пробормотал Кембл, с подозрением оглядывая хозяина. — Разве не так говорят французы? В данном случае я готов поклясться, что они правы! Вы часто не бываете дома, вы дымите, как печная, труба. Вы настаиваете на том, чтобы носить ужасную одежду, а когда я пытаюсь одеть вас прилично, дергаетесь, как будто заболели пляской святого Витта…

— Кембл! — угрожающе рявкнул Эллиот, но слуга словно с цепи сорвался. Элегантным жестом он указал на валявшиеся на кровати скрученные в комок простыни.

— Вы спите беспокойным сном и почти не выходите поразвлечься. А в довершении всего вы с такой скоростью и в таком количестве потребляете отвратительное виски, что Шотландия, наверное, не успевает его производить. Только любовница может внести такой хаос в хорошо налаженную жизнь.

Просовывая руки в рукава фрака, который держал наготове Кембл, Эллиот сказал:

— Если хочешь знать, то это чрезвычайно достойная молодая женщина. Она красива, отзывчива и талантлива. Она художница.

— И эта богиня снизошла до общения с вами? — ядовито спросил слуга.

— Да.

— По доброй воле? Или вы заточили ее на чердаке? — с самым серьезным видом спросил Кембл.

Вопрос больно ранил самолюбие маркиза, однако он предпочел игнорировать его и перевел разговор на другую тему. Он знал, что Кембл не хотел его обидеть.

— Как поживает твой новый дружок портной? Кстати, ты мог бы сегодня взять свободный вечер. Думаю, я сумею снять с себя все это самостоятельно, когда вернусь. Мы с Хью сегодня уходим в клуб. Будем играть в карты с Уинтропом и Линденом, так что вернемся поздно.

Кемблу не нужно было повторять предложение дважды. Застегнув фрак маркиза на все пуговицы, он подал ему трость, шляпу и перчатки и был таков. Эллиот остался один в центре просторной спальни. Бросив взгляд на беспорядочно скрученное постельное белье, он в отчаянии бросил шляпу и перчатки на кровать. Он был рад, что выпроводил Кембла. Ему не хотелось идти в клуб ни с Хью, ни с кем-либо другим, тем более играть в карты. Но и оставаться одному в огромном пустом доме тоже не хотелось:

А хотел он, пропади все пропадом, только Эванджелину Стоун, и это страстное желание было настолько сильным, что стало почти осязаемым.

Но это было невозможно. Более того, это было глупо. Не он ли получил жестокий урок в ранней юности? Не стоит отдавать свое сердце женщине. Уж лучше вырвать его из груди и бросить на растерзание своре голодных борзых — это и быстрее, и не так болезненно, потому что Эллиот знал, что, доведись ему влюбиться еще раз, он полюбит безрассудно, отчаянно и навсегда. Такова уж была его натура, и тут ничего не поделаешь. Он уже чувствовал, что стоит на краю пропасти, и боялся еще раз потерпеть неудачу в любви, понимая, что от него уже ничего не зависит.

В первый вечер по возвращении из Чатема Эллиот, в попытке изгнать из памяти соблазнительный образ Эванджелины, заставил себя отправиться с лордом Линденом к проституткам, убеждая себя, что вся проблема сводится к его затянувшемуся воздержанию. После последнего безобразного скандала с Антуанеттой у Эллиота не было женщины. Это противоестественно, но он был сыт по горло пьянством и непредсказуемыми выходками своей бывшей любовницы и не горел желанием искать ей замену.

Ему наскучило распутство, царившее в полусвете, а интриги скучающих светских дам и вдовушек были попросту опасны. Он устал тайно пробираться через боковые двери и служебные входы в дома и крадучись покидать будуары на рассвете, до первого крика петухов. А если он утрачивал бдительность и попадался, последствия обычно были тоже весьма неприятными, об этом напоминал ему шрам сзади, на мягком месте. За последние десять лет ему приходилось много раз стрелять и служить мишенью на дуэлях из-за женщин, которые даже в постели-то его не устраивали. Это тоже было утомительно.

Более того, он отлично знал побудительные мотивы этих женщин. Эти безупречные леди бомонда с готовностью ложились с ним в постель либо в тщетной попытке развеять скуку, либо удовлетворить любопытство, либо насолить своим мужьям, но потом, когда его запах еще не успевал выветриться с простыней, они при встрече переходили на другую сторону улицы, лишь бы не здороваться с ним на глазах у окружающих. Бывали и еще худшие варианты, такие, например, как Джанет, которой было нужно лишь заполучить его семя. Как она сама признавалась, ей подошел бы любой здоровый мужчина, лишь бы он помог ей зачать ребенка. Эллиот с отвращением фыркнул и потер старую рану. Эта предприимчивая дамочка использовала его. Но так ему и надо, нечего было потакать ей, ведь она ему даже не нравилась. К несчастью, ее престарелый супруг слишком рано вернулся из клуба и ему почему-то не понравилось, что Эллиот помогает его молодой жене заполучить ребенка. Еще хуже было то, что лорд Стивен даже не потрудился вызвать его на дуэль, а, схватив дрожащей рукой пистолет, всадил пулю вместо черного сердца Эллиота в его ягодицу.

Эллиоту потом целую неделю было больно сидеть. Поскольку все считали лорда Стивена стареющим слюнтяем и отвратительным стрелком, в обществе эту историю считали чем-то вроде забавной шутки. Мачеха лорда Стивена сослала провинившуюся пару в деревню, словно нашаливших детишек. Однако принять какие-либо меры против маркиза Рэннока старая леди не решилась, потому что он, во-первых, был богаче и, во-вторых, не спускал обид. Эллиот был почти разочарован.

Поэтому неудивительно, что последняя вылазка в бордель с Линденом закончилась полным фиаско. Женщины были наглые и лживые, а выпивка, вместо того чтобы успокаивать, нагоняла уныние. Не было покоя Эллиоту Армстронгу. Но может быть, он этого и не заслуживал. Может быть, Эванджелина Стоун была послана ему в наказание за его грехи и он был таким образом обречен на вечные муки?

Эллиот подошел к окну и, прижавшись лбом к прохладному стеклу, долго смотрел на Темзу, которая еще была хорошо видна в постепенно сгущающихся сумерках. Ладно, он пойдет в «Брукс» и будет играть в карты, пить и напрашиваться на неприятности. Однако неприятности, как и чувство удовлетворения, казалось, обходили его стороной. Тем не менее он будет сам нарываться на скандал, потому что всегда это делал. Это было неотъемлемой частью его жизни. И когда Эванджелина, а вместе с ней и удовлетворение, которое приносило ему ее присутствие, исчезнут из его жизни, ему придется вновь довольствоваться картами, выпивкой и поиском неприятностей.

Он едва подавил желание сию же минуту упаковать дорожные сумки и вернуться в Эссекс. Он без труда добрался бы туда даже ночью, потому что небо было безоблачным и светила полная луна. Но он не мог этого сделать, потому что уехал оттуда всего два дня назад. Уже было невозможно ничем оправдать свое дальнейшее пребывания в Чатеме, И без того они с Эванджелиной никого не могли обмануть относительно причины его продолжительных визитов, кроме самих себя. Уинни Уэйден всякий раз при его появлении искоса поглядывала на него и чуть заметно хитро улыбалась. Дети вели себя так, как будто он был неотъемлемой частью их жизни. Даже, черт возьми, слуги начали относиться к нему так, словно работают у него.

Все это его тревожило.

Решено. Через три дня он вернется туда и сразу же скажет Эванджелине всю правду. Она заслуживает того, чтобы знать о нем все. Был еще один вариант, но это уж слишком мерзко: он мог бы соблазнить Эванджелину до того, как она узнает, кто он такой.

Эллиот был уверен, что смог бы ее соблазнить, у него за плечами был богатый опыт. Да и Эванджелина созрела для того, чтобы поддаться его чарам. Он видел, как вспыхивают желанием ее голубые глаза, как призывно раскрываются ее полные губки, когда она поднимает голову, чтобы посмотреть ему в лицо. Сначала, поняв это, он был потрясен тем, что такая девушка может желать его. Его! Однако ее страстное желание было очевидным.

На сей раз он пойдет дальше и, будьте уверены, не ограничится простым пожатием руки в темноте или демонстрацией во всей красе собственного мокрого голого тела. Эллиот тщательно обдумал свою стратегию. У Эванджелины, конечно, сильный характер и твердые моральные принципы, однако перед страстью все это отступит на второй план. Эллиот представил себе, как густые белокурые волосы Эви разметались по его подушке, как вздымаются от прерывистого дыхания ее небольшие полные груди, как гостеприимно распахиваются ее изящные бедра. Его бросило в жар, а в воображении одна за другой возникали чарующие сцены чувственного исступления. Он соблазнит ее, и она его примет. С его-то мастерством он сумеет доставить ей удовольствие, а когда дело будет сделано, она будет принадлежать ему, и правда уже не будет иметь столь большого значения.

У Эванджелины не останется выбора.

Боже, о чем он думает? Что затевает? Неужели он действительно способен обесчестить порядочную девушку, чтобы заставить ее выйти за него замуж? Он понимал, что Эванджелину не следует пачкать своим прикосновением, но он был одержим, она была нужна ему. Или, может быть, просто зло слишком глубоко укоренилось в его характере?

Нет! Через два дня он приедет в Роутем-на-Ли и сразу же расскажет ей обо всем.

О чем он ей расскажет? О том, что предметом ее растущей сердечной привязанности является не кто иной, как то самое мерзкое чудовище — маркиз Рэннок?

Он уже имел представление о том, что ее семейство крайне отрицательно относится к маркизу Рэнноку и ему подобным людям. Хотя они не интересовались тем, что происходит в обществе, миссис Уэйден весьма откровенно высказала их отношение к этому «мерзкому чудовищу».

Эллиот не станет оправдываться. Он уже не наивный юноша, которого вовлекли в распутную жизнь по неопытности. Он вполне осмысленно избрал свой путь. Он сделал это в целях самозащиты от жестокой правды жизни, и не надо копаться в душе. Он всегда знал, что делает, даже если это был не слишком добропорядочный поступок.

И репутацию свою он вполне заслуживал. Многое из того, что о нем болтали, было правдой, а остальное, несомненно, рано или поздно тоже станет правдой. Он катился по наклонной плоскости, но не к разорению, как большинство Бенэмов, а прямиком в ад, хотя ему это было безразлично.

Эллиот стремительно вышел из комнаты и поднялся по винтовой лестнице на другой этаж. Прихватив с собой стоявшую в холле лампу, он направился по коридору в сторону классной комнаты и осторожно приоткрыл следующую дверь, потом крадучись проскользнул внутрь и, подойдя к кроватке дочери, поставил лампу на пол.

Глава 6

Зоя выглядела во сне необычайно умиротворенной. При свете дня девочка нередко бывала встревоженной и напряженной и казалась старше своих семи с половиной лет. Хорошенькая Фредерика д’Авийе была ее ровесницей, но они были такими разными! И Эллиот подозревал, что в этом каким-то образом виноват он сам: он упустил что-то очень важное в воспитании дочери, которая была его плотью и кровью.

Осторожно присев на краешек кроватки под балдахином, Эллиот окинул взглядом уютную розовую с золотом спальню дочери, с большим вкусом обставленную белой мебелью, импортированной из Франции. На полках, обрамляющих стены, было множество игрушек и книг, в гардеробе выстроились в ряд шелковые туфельки, шифоньер был полон самых разнообразных кружевных вещиц, предназначенных для маленьких девочек. Мисс Смит, гувернантка Зои, спала в смежной комнате. Как заверяли Эллиота, эта женщина обеспечивала самое лучшее воспитание, какое только можно купить за деньги. Но всего этого было явно недостаточно. После посещения Чатем-Лоджа Эллиот начал понимать, что именно от него требуется Зое. Однако от этого ему было не легче, он боялся, что ничего больше не сможет ей дать. Ему была необходима помощь.

Вот Эванджелина знала бы, что делать. Ему вдруг безумно захотелось, чтобы она была рядом. Эллиот импульсивно наклонился и поцеловал дочь в пухленькую розовую щечку. Выпрямляясь, он с испугом заметил, как затрепетали ее ресницы и она открыла глаза.

— Что случилось, папа? — настороженно спросила девочка, широко раскрыв черные глазки.

— Ничего, малышка. Я зашел, чтобы поцеловать тебя на ночь и сказать, что люблю.

Он увидел, как Зоя улыбнулась и кивнула, как будто отец заходил к ней каждый вечер и это было в порядке вещей. Так должно было быть, но не было, и они оба хорошо знали об этом.

— Зоя, — неуверенно пробормотал он, — ты здесь счастлива? Страт — большой и безлюдный дом. Иногда даже мне бывает здесь одиноко. Может быть, и тебе тоже?

— Мисс Смит говорит, что я должна быть благодарна за то, что у меня есть дом, — неохотно призналась Зоя. — И за то, что мне позволяют здесь жить, я должна хорошо учиться и быть послушной девочкой. Я не должна жаловаться и причинять беспокойство.

Эллиот мысленно отметил, что мисс Смит следует уволить сразу же после завтрака.

— Я люблю тебя, Зоя, и ты всегда будешь рядом со мной. Независимо от того, плохо или хорошо ты себя ведешь, умная ты или глупенькая. Разве ты этого не понимаешь?

Девочка молча тряхнула головкой, и каштановые кудряшки, выбившиеся из-под ночного чепчика, блеснули в свете свечи. Несмотря на несколько запоздалое намерение Эллиота стать хорошим отцом, он видел, что его родное дитя страдает от неуверенности и чувства незащищенности, хотя такие эмоции противопоказаны любому ребенку, и в этом виноват он.