По аллее тянулся караван экипажей, который вез целую орду Шоллонов, их слуг, а также гору кожаных чемоданов и сундуков. Территория поместья, как и прилегающие к ней крестьянские земли, была безупречно ухожена, живые изгороди и древние каменные стены увивали плетистые розы и глициния с нежными, трепещущими на ветру пурпурными цветами. Ближе к крыльцу, там, где останавливались экипажи, воздух был напоен ароматами жасмина и жимолости.
Экипаж остановился. Няня, вздрогнув, открыла глаза и принялась собирать вещи в саквояж, потом взяла у Фебы Стивена, и та вышла вслед за Джастином, который, разумеется, выскочил из экипажа первым.
— Джастин! — смущенно окликнула она сына, в то время как он маленькой юркой птичкой с хохотом пробирался сквозь толпу слуг и родных.
Феба видела вокруг множество знакомых лиц. На крыльце встречали гостей Девон и Кэтлин Рейвенел — лорд и леди Тренир. Были здесь и родители Фебы, и сестра Серафина, и брат Иво, и Пандора с Кассандрой, и еще десятки людей, совершенно ей неизвестных. Все громко разговаривали и смеялись, охваченные радостным предвкушением праздника. При мысли, что со всеми этими незнакомцами придется вести светские беседы, внутри у Фебы все сжалось в тугой комок. Да уж, искристого остроумия от нее сейчас ждать не приходится. Как жаль, что на ней больше нет траура и лицо не скрывает вуаль!
Краем глаза Феба заметила, что Джастин деловито взбирается на крыльцо. Феба легко коснулась руки няни, которая выходила из экипажа, и пробормотала:
— Я побегу за ним.
— Да, миледи, — с явным облегчением ответила та.
Феба даже радовалась, что Джастин помчался прямиком в дом, — это дало ей возможность избежать тягостного общения с гостями.
В холле тоже было полно народу, но все же потише и поспокойнее, чем снаружи. Бурными потоками руководил какой-то джентльмен, раздавая указания пробегавшим мимо слугам. Волосы у него были темные, почти черные; при ином освещении он сошел бы за брюнета, но сейчас, в лучах света, льющегося из высоких окон, его прическа отливала золотом. Домоправительница что-то говорила ему насчет гостевых спален. Не прерывая ее, он бросил пробегавшему мимо слуге связку ключей, тот поймал ее на лету и поспешил дальше. Мальчишка-лакей, спешивший куда-то с целой башней шляпных картонок, споткнулся, чуть не упал, но мужчина, не прерывая своего занятия, протянул руку, поддержал его и поправил покосившиеся картонки.
Внимание Фебы привлекла энергия мужественности, которую излучал этот незнакомец. Больше шести футов росту, спортивного телосложения, загорелый дочерна — явно много бывает на воздухе, — но в элегантном, явно сшитом у хорошего портного костюме. Любопытно. Может, это управляющий?
Но тут ее мысли прервал сын. Заметив, что он отправился изучать замысловатую резьбу на перилах парадной лестницы, Феба вскликнула, поспешив за ним:
— Джастин, ты куда без спросу? Надо было дождаться меня или няню.
— Мама, смотри!
Проследив взглядом за пальчиком сына, Феба увидела в основании балюстрады изображенное неизвестным резчиком мышиное гнездо, а в нем целое хвостатое семейство, и расплылась в улыбке. Какой неожиданный, забавный штрих на фоне пышности и великолепия лестницы!
— Вот это мне нравится!
— И мне!
Джастин присел, чтобы получше разглядеть резьбу, но тут из кармана у него выпал стеклянный шарик и, со стуком ударившись о паркет, стремительно покатился прочь. Феба и Джастин беспомощно смотрели ему вслед, пока все тот же темноволосый незнакомец, вовремя выставив у шарика на пути носок своего ботинка, его не остановил. Домоправительница двинулась прочь, а незнакомец, подняв шарик, переключил внимание на Фебу и Джастина.
Глаза его на загорелом лице сияли какой-то неправдоподобной синевой, быстрая улыбка обнажала ровные белоснежные зубы. Незнакомец был невероятно красив, но по-мужски; некоторую жесткость и суровость черт лица смягчали едва заметные лучики морщинок у внешних уголков глаз. Казалось, этот мужчина дерзок и всегда готов посмеяться, но ощущалось в нем и жесткость, как будто он получил в жизни свою долю испытаний и иллюзий у него почти не осталось. И это, как ни странно, делало его еще привлекательнее.
Он неторопливо двинулся к ним, и, когда подошел ближе, Феба ощутила окутывающий его запах — приятный аромат свежести, солнца и ветра со сладковатой ноткой осоки и горьковатой — дыма, словно он грелся у торфяного костра. Ни у кого и никогда Феба не видела таких темно-синих глаз. И давным-давно уже ни один мужчина не смотрел на нее так — прямо, заинтересованно, даже, пожалуй, чересчур откровенно. Странное чувство охватило ее, сразу напомнив о первых днях брака с Генри: темное, смущающее, необъяснимое желание прижаться к мужскому телу. Но до сих пор она испытывала такое лишь к одному человеку — к своему мужу, и никогда не переживала такой огненно-ледяной встряски от одного лишь взгляда незнакомца.
Растерянная, смущенная, Феба отступила на шаг и потянула за собой Джастина, но тот не тронулся с места, очевидно решив, что должен первым представиться, и объявил:
— Я Джастин, лорд Клэр! Это моя мама, а папы нет, он умер.
Феба ощутила, как ее заливает краска, и не только лицо, а, должно быть, все тело до кончиков пальцев на ногах. А вот незнакомец, похоже, нисколько не смутился. Присел на корточки, чтобы их с Джастином глаза оказались на одном уровне, и заговорил негромким низким голосом, тембр которого навел Фебу на мысль о мягком пуховом матрасе.
— Я тоже потерял отца, когда был почти как ты, — сказал он мальчику.
— Нет, я не потерял! — серьезно возразил тот. — Я точно знаю, где он: на небесах!
Незнакомец улыбнулся.
— Приятно познакомиться, лорд Клэр. — Двое мужчин, большой и маленький, церемонно пожали друг другу руки. Затем незнакомец поднес шарик к свету, разглядывая застывшую в прозрачной стеклянной сфере крохотную фигурку фарфоровой овцы, и, отдавая его Джастину, добавил: — Отличная вещица! Играешь в «выбей шарик»?
— Ага! — ответил мальчик. В этой игре требовалось кинуть свой шарик так, чтобы выбить из круга чужой.
— А в «двойной замок»?
Джастин помотал головой, глаза у него загорелись любопытством.
— А как это?
— Обязательно как-нибудь сыграем, если твоя мама не возражает. — И незнакомец бросил вопросительный взгляд на Фебу.
Но та, к стыду своему, не могла и слова сказать — только смотрела на него во все глаза, и сердце у нее колотилось так, словно пыталось вырваться из груди.
— Мама не привыкла разговаривать со взрослыми, — пришел ей на помощь Джастин. — Ей больше нравятся дети.
— Да я сущий ребенок! — рассмеялся незнакомец. — Спросите здесь кого угодно.
Феба вдруг поняла, что тоже улыбается, и спросила:
— Вы здешний управляющий?
— Бо́льшую часть времени. Но в этом поместье нет работы, включая мытье посуды, которую я не выполнил бы хоть раз, чтобы получить о ней представление.
Улыбка Фебы померкла, в уме ее пронеслось странное и страшное подозрение.
— И давно вы здесь работаете? — поинтересовалась она осторожно.
— С тех пор как мой брат унаследовал титул. — И, отвесив поклон, он представился: — Уэстон Рейвенел, к вашим услугам!