— Пока мне поведали три разные версии этой истории.

— Выбери самую плохую, и я ее подтвержу, — сухо предложил Габриель, откладывая в сторону кий. Для него было большим облегчением видеть отца, который всегда являлся неиссякаемым источником уверенности и душевного комфорта. Обменявшись решительными рукопожатиями, отец и сын коротко обнялись. Такое проявление чувств было несвойственно знати, однако кто сказал, что они обычная семья?

После добродушного похлопывания по спине Себастьян отстранился и окинул сына взглядом, полным внимания и заботы, что оживило в Габриеле давние воспоминания. От отца не ускользнул его усталый вид. Легким движением он взъерошил волосы Габриеля, словно тот был еще мальчишкой.

— Похоже, спать сегодня ты не ложился.

— Бо́льшую часть ночи прокутил с друзьями, — признался сын. — Все закончилось, когда мы упились настолько, что не могли понять, где верх, где низ.

Усмехнувшись, Себастьян снял плащ и бросил на стул.

— Мы так прощаемся с холостяцкими денечками, верно?

— Точнее сказать — барахтаемся, чтобы выплыть, как тонущая крыса.

— Что одно и то же. — Физически активная жизнь в городке Херонс-Пойнт, где находилось семейное поместье, позволила ему сохраниться и выглядеть раза в два моложе своего возраста. От постоянного пребывания на солнце его волосы покрылись позолотой, а лицо загаром. На этом фоне светло-голубые глаза сияли с потрясающей силой.

В отличие от своих сверстников, которые превратились в степенных и солидных мужей, герцог стал даже еще более энергичным не в последнюю очередь потому, что его младшему сыну едва исполнилось одиннадцать лет. Герцогиня Эви забеременела неожиданно, после долгого перерыва, когда уже начала думать, что больше не сможет родить. Так и получилось, что последняя дочь Серафина оказалась старше малыша на восемь лет. Эви была крайне смущена, обнаружив, что носит ребенка. Это в ее-то возрасте! Вдобавок муж начал подтрунивать над ней, заявляя, что она — ходячее подтверждение его мужской силы. И в самом деле, Себастьян стал держаться с большей значимостью во время ее последней беременности.

Их пятый ребенок был красивым мальчиком с темно-рыжими волосами, как у ирландского сеттера. Его окрестили Майклом Иво, но как-то так получилось, что задиристое второе имя подошло ему больше, чем первое. Превратившийся теперь в живого, неунывающего подростка, Иво сопровождал отца практически повсюду.

— Начинай, — сказал Себастьян, перебирая кии на стойке в поисках любимого. — Мне нужна фора.

— Черта лысого! — спокойно парировал Габриель, выставляя шары. — В прошлый раз ты продул мне только потому, что слишком часто позволял Иво бить вместо себя.

— Я предвидел проигрыш и просто прикрылся мальчишкой.

— А где Иво? Ни за что не поверю, что парень добровольно остался в девичьей компании.

— Он чуть не вышел из себя, — с сожалением сказал Себастьян. — Но я объяснил ему, что твоя ситуация требует моего индивидуального внимания. Как обычно, я кладезь полезных советов.

— О господи!

Габриель наклонился над столом. Он ударил по битку, который, в свою очередь, угодил по желтому шару и загнал его в лузу. Два очка. Следующим ударом отправил в лузу красный шар.

— Отличная работа, — похвалил отец. — Ну ты и дока!

Габриель фыркнул:

— Ты бы так не сказал, если бы увидел меня на балу у Човортов два дня назад. Обозвал бы круглым идиотом — и правильно! — за то, что попал в брачную ловушку наивной девчонки.

— Любой бык, как ни упирается, ярма не избежит. — Себастьян обошел стол, выбирая место для удара, потом с блеском исполнил его. — Как ее зовут?

— Леди Пандора Рейвенел. — Продолжая игру, Габриель рассказывал с отвращением: — Я вообще не собирался идти на этот чертов бал. Меня затащили туда друзья. Они рассказали, что Човорт заплатил целое состояние артели, которая запускает фейерверки. На бал мне было наплевать, поэтому я спустился к реке, чтобы посмотреть, как рабочие устанавливают ракеты. А на обратном пути… — Он замолчал, выполняя карамболь — удар, когда выбивают два шара одновременно. — …Мне посчастливилось услышать, как в летней беседке девушка бранится на чем свет стоит. Оказывается, она застряла в спинке скамьи с задранной вверх задницей, и платье у нее зацепилось за элементы резного орнамента.

У его отца глаза заблестели от удовольствия.

— Чертовски умная приманка! Ни один не устоит.

— Как идиот, я решил помочь, но прежде чем мне удалось вытащить ее оттуда, на нас налетели лорд Човорт и Уэстклиф. Последний, конечно, предложил держать язык за зубами, но Човорт решительно настроился меня наказать. — Габриель многозначительно посмотрел на отца. — Словно сводит какие-то старые счеты.

— Как-то случился короткий флирт с его женой, — с виноватым видом признался Себастьян. — Еще за несколько лет до того, как я женился на твоей матери.

Габриель небрежно ударил кием, и шар бесцельно закрутился по столу.

— Теперь репутация девушки подмочена, и я должен на ней жениться. Предложение на этот счет, надо сказать, вызвало в ней бурю протеста.

— Почему?

— Возможно потому, что я ей не нравлюсь. Как сам можешь представить, обстоятельства нашего знакомства были далеки от романтических.

— Нет, я спрашиваю, почему ты должен на ней жениться.

— Потому что так поступать — дело чести. — Габриель помолчал. — Разве ты не этого от меня ждешь?

— Ни в коем случае. Это твоя матушка ждет, что ты поступишь благородно. Я, однако, был бы безмерно счастлив, если бы ты каким-нибудь неблагородным способом выпутался из этой ситуации. — Наклонившись, Себастьян прищурился, нацеливаясь нанести удар, потом искусно уложил красный шар в лузу. — На девушке должен кто-то жениться, — беззаботно заявил он, — но не обязательно ты. — Вернув красный шар на поле, Себастьян перешел к центру стола. — Мы купим ей мужа. В наши дни большинство семей самого благородного происхождения сидят по уши в долгах. За приличную сумму они с радостью предложат одного из своих породистых отпрысков.

Задержавшись взглядом на отце, Габриель обдумывал слова отца. Можно было бы всучить Пандору кому-нибудь другому: пусть она станет проблемой для кого-то еще. Она получит законного супруга, а он — свободу.

Вот только…

Вот только он не мог перестать думать о Пандоре, которая стала для него вроде навязчивой музыки, постоянно звучавшей в ушах. Она настолько завладела им, что он перестал навещать свою любовницу, понимая, что даже Нола с ее обширным любовным репертуаром не сможет отвлечь его.

— Ну и?.. — напомнил отец о своем присутствии.

Погруженный в свои мысли, Габриель ответил не сразу:

— Идея интересная.

Себастьян насмешливо глянул на него.

— Вообще-то я ожидал другого ответа — что-то вроде: «Да, великий Боже, я сделаю все, чтобы избежать пожизненных оков с девицей, которую не выношу».

— Я не говорил, что не выношу ее, — раздраженно возразил Габриель.

Себастьян посмотрел на сына со слабой улыбкой, а после паузы подстегнул разговор вопросом:

— Там есть на что посмотреть?

Подойдя к буфету, Габриель налил себе бренди и пробормотал:

— Она чертовски хороша.

Все более заинтересованный, отец спросил:

— Тогда в чем проблема?

— Она прелестная маленькая дикарка, изначально неспособная держать язык за зубами, не говоря уж о своеобразии — ходит на балы, но не танцует, только сидит в углу. Двое приятелей, с которыми я пил прошлой ночью, рассказали, что приглашали ее на вальс. Одному девушка отказала, заявив, что лошадь, запряженная в карету, отдавила ей ногу, а другому — что дворецкий случайно прищемил ей ногу дверью. — Сделав еще один глоток бренди, Габриель мрачно закончил: — Нет ничего удивительного в том, что она — желтофиоль.

Себастьян, который уже начал посмеиваться, судя по всему, поразился, услышав последний комментарий сына.

— Ага, — негромко произнес герцог. — Это многое объясняет. — Он замолчал, погрузившись в какие-то отдаленные, явно сладостные воспоминания. — Опасные создания эти желтофиоли. К ним нужно относиться с особой осторожностью. Они тихо сидят по углам, притворяясь всеми брошенными и забытыми, хотя на самом деле являются сиренами, которые завлекают мужчин и ведут к катастрофе. Ты даже не заметишь момента, как она вытащит сердце у тебя из груди и заберет себе. Серые мышки никогда не возвращают сердец назад.

— Ты наконец перестанешь ерничать? — Габриеля начал раздражать полет отцовской фантазии. — У меня серьезная проблема, которая требует разрешения.

Все так же улыбаясь, Себастьян взял кусочек мела и натер конец кия.

— Извини. Погрузился в воспоминания. Продолжай.

— В сущности, Пандора мне не нужна, разве что в постели… Она что-то новенькое. А когда ощущение новизны пройдет, примерно через неделю, я взвою от скуки. Более того, по темпераменту она не годится мне в жены. И никому не сгодится. — Габриелю пришлось прикончить бренди, прежде чем он смог хрипло признать: — Помимо всего прочего… я не желаю, чтобы кто-нибудь другой касался ее.

Опершись ладонями о край стола, он слепо уставился в зеленое сукно.

Реакция отца оказалась неожиданно оптимистичной.