Лиза Максвелл

Последний маг

Посвящается Гарри

МАГ

Март 1901 года — Бруклинский мост

Стоя на краю своего мира, маг в последний раз окинул взглядом город. Шпили соборов высились длинными, узкими клыками, первые лучи восходящего солнца заглядывали в незрячие окна полуразрушенных домов. Когда-то он любил этот город. На его улицах царило беззаконие, зато любой мальчишка мог стать, кем пожелает, — и магу это удалось. Но все равно город стал для него тюрьмой. Город породил его и сделал магом, город его и убьет.

Было еще очень рано, и мост от берега до берега оставался пуст и безлюден. Лишь поблескивали в утреннем свете вздымающиеся тросы, да снизу доносился плеск волн, да поскрипывали под ногами деревянные доски. На мгновение он представил, что вокруг собралась толпа зевак. Он почти видел их напряженные лица, чувствовал, как они замерли от нетерпения: удастся ли ему и на этот раз обмануть смерть? Взмахом руки он приветствовал невидимых зрителей, и воображаемая толпа взревела от восторга. Он заставил себя улыбнуться, как всегда улыбался на сцене, — чтобы лживая улыбка казалась искренней.

Хороший маг в первую очередь должен уметь притворяться, а он был одним из лучших.

Опуская руку, он с необыкновенной остротой почувствовал, как его со всех сторон окружает тишина и пустота, как четко проступает реальность. Его жизнь была сплошным обманом, но главным фокусом его жизни сейчас станет смерть. На этот раз она будет настоящей. Больше никакой лжи, только правда. Он исчезнет навсегда.

От этой мысли маг поежился. А может, не от нее, а от ледяного ветра, насквозь пронизывающего тонкую ткань фрака? И это при том, что еще несколько недель, и в воздухе не останется даже намека на прохладу. Так даже лучше. Весна прекрасна, но летом на улицах стоит жуткая вонь, а в домах — спертый воздух и духота. И спина вечно мокрая от пота. Летом город сходит с ума от жары. Нет, по лету он скучать не будет. Впрочем, и это вранье.

Одним враньем больше, одним меньше... Пусть теперь другие после его смерти разбираются, где тут правда, а где ложь.

И вдруг он в отчаянии подумал: «А может, сбежать?» Всего-то дойти до другого конца моста и попытать счастья у Границы.

Возможно, удастся попасть на ту сторону — ведь у некоторых получилось. А возможно, с ним случится то же, что с его матерью. В любом случае наказание будет не страшнее того, что он заслужил.

А если повезет, маг выживет и начнет все сначала. Фокусов он знает немало. Ему уже приходилось начинать новую жизнь.

Но он и сам понимал: ничего у него не получится. Переход на ту сторону — все равно что смерть. В отличие от него, для членов Ордена Граница — не преграда, а значит, они продолжат охоту и на другой стороне. И значит, недостаточно уничтожить только Книгу. Когда они его найдут — а это непременно случится, — то уже не отпустят. Они будут использовать его снова и снова, пока и следа не останется от того человека, которым он когда-то был.

Так что лучше — в воду.

Он взобрался на ограду моста и крепко ухватился за трос, чтобы порыв весеннего ветра не сбил его с ног. Издалека, со стороны города, донесся грохот экипажей, чьи-то злобные вопли, и это означало, что медлить больше нельзя.

Всего лишь один маленький шаг. Каждый день он, не задумываясь, совершал бесчисленное количество шагов, но этот...

Пора. Если его схватят, не спасут ни магия, ни фокусы, ни ложь. Он отпустил трос и — вместе с Книгой — сделал шаг туда, куда Орден ни за что за ним не последует.

Последнее, что он услышал, был негодующий вопль Книги. А может быть, крик вырвался из его собственного горла, когда он оказался в воздухе.

ЧАСТЬ I

ВОРОВКА

Декабрь 1926 года — Верхний Вест-Сайд

Не потребовалось никакой магии, чтобы незаметно выскользнуть из танцевального зала под веселую мелодию, наигрываемую на пианино. Эста была одета горничной, а на прислугу никто не обращает внимания — так было во все времена. Точно так же никто не увидел, что ее бесформенное черное платье слегка провисает с одного бока, — среди юбок она прятала нож.

Люди вообще редко замечают то, что делается прямо у них перед носом.

Даже сквозь тяжелые двери до Эсты все еще доносились звуки регтайма в исполнении квартета. Едва слышный веселенький мотив преследовал ее, пока она шла через холл. Высокие, в три этажа высотой, стены были отделаны резными деревянными панелями и полированным камнем, но роскошь обстановки девушку не смущала. Она уверенно шла вперед. А уверенность в себе — особая разновидность магии, Эста это точно знала. Люди всегда доверяют тем, кто в себе уверен, даже когда делать этого не следует, — особенно когда не следует.

Огромная хрустальная люстра бросала электрический свет на обширный холл, но по углам и под высоким потолком затаилась тьма. И под пальмами, которые вытянулись аж до второго этажа, тоже прятались тени. На первый взгляд холл казался пустым, но в доме имелось предостаточно укромных уголков, и шанс, что за ней кто-то наблюдает, был слишком велик. Эста шла вперед не останавливаясь.

У вычурной парадной лестницы она бросила взгляд вверх — на площадке между лестничными пролетами высился огромный орган. Далее ступени вели на этаж, куда гости не допускались: расположенные там комнаты хранили антиквариат, бесценные вазы, драгоценности, произведения искусства — бери не хочу, пока все пьют и веселятся. Соблазн был велик, но Эста пришла сюда не за этим.

Как же велик соблазн!

Эста остановилась. Но тут пробили часы: она уже опаздывала. Бросив напоследок осторожный взгляд на лестницу, девушка проскользнула мимо нее в следующий зал, уводящий в глубину дома.

Здесь стояла тишина. Мертвая тишина. Отзвуки вечеринки окончательно растворились в ней, и Эста наконец опустила напряженные плечи и выдохнула. Можно больше не притворяться образцовой служанкой и не держать спину так прямо, будто она кол проглотила. Эста наклонила голову набок, хотела потянуть шею, но не успела насладиться чувством свободы — кто-то схватил ее за руку и дернул в тень.

Она мгновенно извернулась и, вцепившись в запястье нападавшего, резко рванула вперед и вниз. Человек сдавленно вскрикнул — она чуть не вывихнула ему локоть.

— Черт, Эста, это я! — прошипел знакомый голос, звучащий, правда, на пару тонов выше обычного, наверное, оттого, что она по-прежнему сжимала его кисть.

Шепотом выругавшись, Эста с отвращением отбросила от себя руку Логана.

— Ты же знаешь: нельзя на меня так наскакивать! — Ее сердце колотилось, как бешеное, и потому вид Логана, потирающего запястье, не вызвал ни капли жалости. — Чего тебе надо?

— Ты опоздала, — огрызнулся Логан, приблизив к ней вплотную непозволительно красивое лицо.

Логан Салливан был невозможно красив. Золотые волосы, голубые глаза. Наивные девушки посвящали ему стихи, а он мастерски пользовался своей внешностью. Женщины хотели его, мужчины ему завидовали, но очаровать Эсту он не пытался. Больше не пытался.

— Но пришла ведь.

— Ты должна была прийти десять минут назад. Где тебя носило?

Она не обязана была отвечать. Могла бы побесить его и ничего не сказать, но Эста, не удержавшись, с довольной улыбкой продемонстрировала бриллиантовую булавку для галстука, которую сняла во время танца с одного старикана, слишком уж распустившего руки.

— Ты серьезно? — разозлился Логан. — Рискнула делом ради этого?

— Либо эта штучка, либо пришлось бы врезать старичку, — ответила Эста и посмотрела Логану прямо в глаза, чтобы ее слова прозвучали убедительнее. — Логан, никто не смеет меня лапать.

Она это сделала не специально, скорее, автоматически — как бы ненароком столкнулась с похотливым стариком, который тянул ручонки к молоденькой горничной, смахнула с лацканов пиджака капли шампанского и одновременно сняла булавку с шелкового галстука. Наверное, ей следовало отойти от него подальше. Но она не смогла.

Логан по-прежнему сверлил ее злым взглядом, но Эста не жалела о своем поступке. Пусть жалеют те, кто вечно носится со своим прошлым, а она не могла себе позволить таскать такие тяжести. И потом, как можно жалеть о бриллианте! Даже в тусклом свете коридора было видно, что камень прекрасен, — лед и пламя. К тому же он давал чувство безопасности. Во-первых, стоил немало, а во-вторых, внушал уверенность: что бы ни случилось, она выживет. В ее крови еще кипел адреналин, и даже раздражение Логана не портило настроение.

— Ты сделаешь все, что нужно для нашего дела, — сказал Логан, прищурившись.

— Да, — ответила она вполголоса, нисколько не смутившись. — Всегда делала и буду делать. Профессор об этом знает. Я думала, ты тоже уже догадался.

Она выразительно посмотрела Логану в глаза, а затем снова с удовлетворением оглядела бриллиант — просто чтобы позлить напарника. В камушке-то, пожалуй, все четыре карата будут.

— Сегодня нельзя напрасно рисковать, — деловито сказал Логан. Он все еще думал, что он тут главный.

— Да какой там риск, — отмахнулась Эста, убирая булавку в карман. — Когда этот старый козел заметит пропажу, мы уже будем далеко. И ты же понимаешь, он никак не мог видеть, как я ее краду.