За одним из кресел валялись бумаги, компьютерные распечатки, она наклонилась, подняла один листок, прочитала «График работы, программа 7, «Летний дворец». Это был рабочий документ какой-то команды телевизионщиков, его содержание не сказало ей ничего о том, кому он принадлежал: заставка, видеоблок, прямое включение, эпилог, музыка, анонс, гость, заставка… Анника отпустила листок, он приземлился примерно туда, где лежал. Она шла к камину, когда новая вспышка молнии на мгновение осветила комнату.

«Кто-то сметал все на своем пути», — подумала Анника, все еще обескураженная, но странным образом возбужденная.

Рядом с осколками цветочной вазы лежал темный предмет, она подошла к нему, взяла за один угол и подняла к окну. Это оказалась юбка, черная, слегка влажная от дождя или воды из вазы. Анника отпустила ее, огляделась. Ей в голову пришла идея, и она протянула руку к пеплу в камине. Холодный, никакого тепла с ночи.

Она отряхнула руки от сажи и пыли, и тут гроза снова напомнила о себе вспышкой молнии. От страшного грохота содрогнулся весь дом. Анника испуганно прижалась к стене. Воздух, казалось, вот-вот засветится от скопившегося в нем электричества, запахло серой, у нее начало першить в горле.

«Я понимаю теперь, почему люди верили в Тора», — подумала она.

Секунду спустя Анника услышала какой-то звук у входной двери, расположенной с другой стороны комнаты. Парализованная страхом, она уставилась на ручку, а когда внутри снова стало светло от вспышки за окном, увидел, как кто-то повернул ее снаружи и дверь начала открываться.

Судорожно хватая воздух ртом, она в три шага преодолела расстояние до кухни и, шмыгнув в нее, наблюдала за происходящим в салоне из-за дверного косяка. Туда торопливо вошел мужчина и закрыл за собой дверь. Когда он откинул капюшон дождевика, Анника с облегчением перевела дух. Вот дьявол! Что он здесь делает?

Она осталась в своем укрытии, невидимая от входной двери, и наблюдала, как он что-то искал среди общего хаоса. Двигался осторожно, замирал при наиболее сильных раскатах грома, поднимал, перемещал какие-то предметы, изучал их, бросал снова. Наклонялся в попытке рассмотреть что-то, шарил рукой в самых темных уголках. Когда он находился в метре от двери в кухню, Анника распахнула ее полностью и сказала:

— Ты что-то потерял?

Карл Веннергрен подпрыгнул от неожиданности и отшатнулся назад. Его лицо стало белым как мел, глаза чуть ли не вылезли из орбит, он ужасно испугался. Анника прислонилась к двери, не в силах сдержать улыбку.

— Что за черт? — сказал Веннергрен. — Откуда ты взялась?

— Из газеты «Квельспрессен», — ответила Анника. — Ты разговаривал со Спикеном? Он весь день ждет твоего звонка.

— Как, черт возьми, ты оказалась здесь?

— Что ты ищешь?

Ее коллега тяжело дышал, потный от страха.

— Какое тебе дело?

Анника не сводила с него взгляда. Никогда не видела его таким. Карл Веннергрен был красавчиком, их собственным донжуаном, любимцем руководства редакции, сыном председателя правления. Он и Анника успели уже несколько раз поссориться за этот год, она считала его аморальным и избалованным, а что он думает о ней, могла только догадываться. Но сейчас от его обычного высокомерия и невозмутимости не осталось и следа, и это, на ее взгляд, только пошло ему на пользу.

— Садись, — сказала она, расположившись за кухонным столом. — Ты разговаривал с Шюманом или с кем-то другим из редакции?

Карл Веннергрен уставился на нее сверху вниз, его страх начал проходить.

— Нет, — ответил он. — Я же сидел у полицейских на допросе.

— Какая удача, что мы встретились, — сказала Анника. — Теперь ты ведь можешь рассказать мне, что произошло здесь вчера.

Ее коллега фыркнул в попытке изобразить смех:

— Тебе? Почему я вообще должен что-то тебе рассказывать?

«А он действительно ненавидит меня», — подумала Анника. Запах серы щекотал ей ноздри.

— Поскольку мы работаем в одной газете, — ответила она и с удивлением заметила, что ее голос дрожит. — Если мы будем сейчас сотрудничать, то наша стартовая позиция окажется просто великолепной. Мне многое известно, но ты знаешь гораздо больше. Вместе мы смогли бы решить, что нам стоит опубликовать, а что помешало бы расследованию. Речь ведь, возможно, идет о главном новостном событии всего лета, а с твоим рассказом мы сумеем заткнуть за пояс всех других.

Анника подняла глаза на коллегу, прикусила губу, поняв, что чуть ли не умоляет его.

— Само собой, сумеем, — сказал Карл Веннергрен. — Но это моя история. Не твоя. Почему я должен делать тебе такой подарок?

Анника почувствовала, как злоба закипает в ней, неприятным ощущением отдаваясь в желудке. Карл Веннергрен ухмыльнулся, самоуверенность и высокомерие вернулись к нему. Анника, сжав челюсти, встретилась с ним взглядом.

— О’кей, — сказала она и поднялась. — Не стану тебя задерживать. Тебе, похоже, есть чем заняться среди всего этого хаоса. Нужна помощь с поисками?

Она остановилась, посмотрела на него:

— Знаешь, что я думаю? Полиция уже нашла это, о чем бы ни шла речь.

Он перестал улыбаться. Анника протиснулась мимо него, забрала свою сумку и направилась к заднему выходу из кухни.

— Что ты хочешь знать? — спросил он.

Она остановилась, подняла на него глаза:

— Что произошло здесь внутри, например.

Карл Веннергрен окинул взглядом темный салон, с шумом сглотнул.

— Скандал, причем страшный, — сказал он.

Анника воздержалась от комментариев, это и так было видно невооруженным взглядом.

— Себастьян Фоллин вошел сюда, когда Мишель и Джон Эссекс находились в процессе. Он просто взбесился.

— В каком процессе?

— У тебя ведь двое детей, ты же знаешь, как это делается.

Анника почувствовала, как у нее запылали щеки.

— Себастьян Фоллин перевернул тут все?

Карл Веннергрен опустил глаза в пол. Анника видела, как он сжал зубы, и догадалась почему. Правда боролась в нем с ложью? С желанием сказать, что он ничего не знает, хотя сам участвовал? Пытался кого-то защитить?

Анника неохотно сделала несколько шагов назад.

Поняла, что не сможет полагаться на его слова.

Она закинула сумку на плечо, достала мобильник и на пути к выходу позвонила Берит.

* * *

Дождь прекратился столь же быстро, как и начался, когда они припарковались перед мотелем «Лофтет» во Флене.

— Это уж точно не «Гранд-отель», — заметила Берит Хамрин.

— Шутишь? — сказала Анника. — Матушка отмечала здесь свое пятидесятилетие. Потом утверждала, что отравилась свиным боком, но остальные-то знали, из-за чего она блевала.

Берит криво улыбнулась.

Сейчас дышалось гораздо легче, насыщенный после грозы озоном воздух стал настоящим лакомством для легких. День клонился к вечеру. Парковка была пустой, если не считать машин Берит и Бертиля Странда. У автозаправочной станции «Статойл» с другой стороны Катринехольмсвеген разговаривала компания молодых мужчин, Анника с неприязнью наблюдала за ними несколько секунд. Все старшеклассники Хеллефорснеса посещали Стенхаммарскую школу во Флене, куда их возили на специальном автобусе, и там на них всегда смотрели как на деревенщину. Анника по-прежнему ощущала себя человеком второго сорта, встречаясь здесь со своими ровесниками, и ей показалось, что она узнала по крайней мере двоих из парней.

В следующее мгновение она поняла, что все эти мужчины были, наверное, на десять лет моложе ее.

«Боже праведный, я вот-вот стану старой», — подумала она.

— Взять тебе что-нибудь поесть? Шницель или шницель? Анника улыбнулась:

— С жареной картошкой?

— Или с жареной картошкой, — сказала Берит. — Пошли наверх, у тебя номер три. Ключ в дверях. Я в первом номере, а Берра — в четвертом…

Комната оказалась столь же заурядной, как и меню, но в душе имелась горячая вода. Анника как раз успела одеться, когда Берит вошла с подносом.

— Вуаля, мадемуазель, — сказала она и поставила еду на прикроватную тумбочку. — Как я тебе в роли официантки?

Анника возвела глаза к потолку и набросилась на жесткую свиную котлету.

— Кстати, я разговаривала с Шюманом и Спикеном, — сообщила Берит, пока Анника с аппетитом жевала. — Мы договорились как можно больше разделить между мной и тобой. В Стокгольме есть несколько репортеров, но они взяты только на время отпусков, и еще очень зеленые. Правда, что Джон Эссекс был там?

Анника пила кока-колу большими глотками, ей вспомнилось собственное разочарование, когда она подменяла отсутствующих сотрудников, как ее ни во что не ставили и считали никуда не годной.

— Да, сэр, — ответила она.

— Наша редакция развлечений землю роет. Они охотятся за комментариями его команды по всей Европе и взяли его на себя. Вот смотри… — Берит прошлась по пунктам из своего списка. — Я заказала все вырезки о Мишель в нашем архиве, они сейчас на пути сюда. Помимо всяких полицейских штучек нам необходимо воссоздать историю Мишель Карлссон от колыбели до могилы.

— «От бедной провинциалки до шведской телезвезды первой величины», — пробормотала Анника с набитым ртом. — И ниже: «Ее жизнь была как грустная сказка».

Берит улыбнулась: