Вошел Ян Цзиньвэнь. Первой мыслью Чжан Юаньчао было, что он пользуется шансом поправить их отношения. Но выражение на лице Ян Цзиньвэня сказало ему, что дело в другом. Без единого слова приветствия Ян Цзиньвэнь вывел его из комнаты ожидания в коридор и спросил:
— Ты и в самом деле купил акции фонда Исхода?
Чжан Юаньчао проигнорировал его и направился обратно, как бы говоря «Не твое дело».
— Вот взгляни, — Ян Цзиньвэнь сунул ему в руки газету. — Сегодняшняя.
Перед глазами Чжан Юаньчао появился набранный крупным шрифтом заголовок:
СПЕЦИАЛЬНАЯ СЕССИЯ ООН
ОДОБРЯЕТ РЕЗОЛЮЦИЮ 117
И ОБЪЯВЛЯЕТ ЭСКАПИЗМ ВНЕ ЗАКОНА
Чжан Юаньчао внимательно прочитал начало статьи под заголовком.
Подавляющим большинством голосов специальная сессия Генеральной ассамблеи ООН приняла резолюцию, объявляющую эскапизм нарушением международных законов. Резолюция в резких выражениях осудила раскол и волнения, которые разжег в обществе эскапизм, и представила его в глазах закона как преступление против человечества. Резолюция призвала государства — члены ООН к скорейшему принятию законодательства для пресечения эскапизма.
Китайский делегат в своем заявлении повторил позицию своего правительства по эскапизму и сообщил, что Китай полностью поддерживает резолюцию ООН номер 117. Он передал обещание китайского правительства немедленно начать работу над законодательством и принять эффективные меры по прекращению распространения эскапизма. Он завершил свое выступление словами: «Нам нужно ценить единство и солидарность международного сообщества в эти кризисные времена и поддержать предложенный сообществом принцип равных прав на выживание для всего человечества. Земля — наш общий дом, и мы ее не бросим».
— Почему… почему они это сделали? — запинаясь, пролепетал Чжан Юаньчао.
— А разве неясно? Подумай немного, и ты поймешь, что Исход в космос был невозможен с самого начала. Основной вопрос: кто полетит, а кто останется? Это не простое неравенство, это вопрос выживания. Неважно, кто улетит — элита, богатые или простые люди. Если кого-то бросят, это будет означать крушение человеческой системы ценностей, всей суммы человеческой этики. У прав человека и у равноправия глубокие корни. Неравенство в выживании — это наихудший вид неравенства. Ни отдельные люди, ни целые народы, которых собираются оставить за кормой, ни за что не будут сидеть на месте и дожидаться смерти, если другие могут спастись. Начнутся серьезнейшие столкновения между обеими сторонами; мир будет ввергнут в хаос — и тогда никто не улетит. Резолюция ООН вполне разумна. Сколько ты потратил, Лао Чжан?
Чжан Юаньчао схватился за телефон. Он звонил Ши Сяомину, но номер не отвечал. Под ним подкосились ноги; он сполз по стене и сел на пол. Он потратил 400 000 юаней [Приблизительно соответствует 65 000 долларам США на начало 2015 года. (Прим. Дж. М.)].
— Звони в полицию! Этот мальчишка Ши кое-чего не знает: у Лао Мяо есть рабочий телефон его отца. Никуда этот мошенник не денется!
Но Чжан Юаньчао лишь застыл на месте, качая головой. А потом со вздохом произнес:
— Ладно, его мы найти можем. Но денег-то уже и след простыл! Что я скажу своей семье?
Послышался детский плач, а потом медсестра выкрикнула:
— Номер девятнадцать, мальчик!
Чжан Юаньчао поспешил в комнату ожидания, забыв обо всем остальном.
За те тридцать минут, что они провели в комнате ожидания, родились десять тысяч младенцев. Их совместный плач был как гигантский хор. Золотой век, добрые времена, которые начались в 1980-х и продолжались вплоть до кризиса, остались в прошлом. Впереди ждали годы испытаний.
Ло Цзи знал только то, что его заперли в маленькой комнатке в подвале. Подвал был глубоким; спуск на лифте занял много времени, пока устаревший механизм с ручным управлением не отсчитал десять этажей вниз. Десять этажей! Он снова осмотрел комнату. Постель на одного, простая обстановка и старый деревянный письменный стол создавали впечатление, что это помещение охраны, а не камера для заключенных. Ясно, что здесь давно никто не жил. В комнату принесли свежее постельное белье, но мебель оставалась грязной и пахла пылью.
Дверь открылась, и вошел приземистый человек среднего возраста. Он устало кивнул Ло Цзи.
— Доктор Ло, я пришел составить вам компанию. Вы прибыли недавно, так что вряд ли уже лезете на стенку.
«Прибыли недавно». Фраза резанула слух; «вас сюда засунули» было бы намного точнее. У Ло Цзи сжалось сердце. Его догадка подтверждалась. Доставившие его сюда люди были вежливы, но он, очевидно, находился под арестом.
— Вы полицейский?
Вошедший кивнул:
— Был раньше. Меня зовут Ши Цян.
Он присел на кровать и достал пачку сигарет. «В этой закрытой комнате некуда деваться дыму», — подумал Ло Цзи, но не посмел произнести вслух. Как бы читая его мысли, Ши Цян осмотрелся и сказал:
— Где-то должна быть вытяжка.
Он дернул за шнурок возле двери. Загудел вентилятор. Такие выключатели со шнурком были редкостью. Ло Цзи также обратил внимание на старый, покрытый пылью телефон с диском, валяющийся в углу. Ши Цян предложил сигарету, Ло Цзи неуверенно взял ее.
Когда они закурили, Ши Цян предложил:
— Еще рано. Поболтаем?
— Спрашивайте, — понурившись, ответил Ло Цзи и выдохнул облако дыма.
— О чем спрашивать? — Ши Цян с удивлением посмотрел на Ло Цзи.
Ло Цзи вскочил с постели и отбросил сигарету:
— Да как вы можете меня подозревать? Ведь понятно же, что это был всего лишь несчастный случай! Два автомобиля столкнулись, и она попала под третий, который объезжал место аварии. Это же ясно как день! — Он развел руками, не находя слов.
Ши Цян поднял голову и взглянул на него. Усталые глаза внезапно оживились, и за его обычной улыбкой проглянуло коварство опытного полицейского.
— Это ты сказал, не я. Мое начальство хочет, чтобы я помалкивал; да я ничего и не знаю. Подумать только, а я боялся, что нам не о чем будет поговорить! Присаживайся.
Ло Цзи остался стоять. Он подошел поближе к Ши Цяну и продолжил:
— Я знал ее только неделю. Мы встретились в баре около университета. Я даже не помнил ее имени, когда произошел несчастный случай. Скажите, что такого могло быть между нами, чтобы навести вас на подобные мысли?
— Ты даже не мог вспомнить, как ее зовут? Понятно, почему тебя не волнует ее смерть. Я знаю еще одного гения, такого же, как ты. — Он усмехнулся. — У доктора Ло не жизнь, а сказка! Стоит ему только свистнуть — и прибежит новая женщина. Да еще какая!
— Разве это преступление?
— Нет, конечно. Просто завидую. Я завел для себя одно правило: не читать никому мораль. Парни, с которыми мне приходится общаться, народ серьезный. Если бы я стал допекать их, типа «Посмотри, что ты наделал! Подумай о родителях, об обществе…» и так далее, то мог бы с тем же успехом просто съездить им по физиономии.
— Я хотел бы поговорить о ней, офицер Ши. Вы на самом деле верите, что я ее убил?
— Посмотри-ка на него, сам вопрос поднимает! Даже говорит, что мог бы убить ее! Да мы просто так болтаем. Куда ты спешишь? Ясно же, что ты в этих делах новичок.
Ло Цзи пристально глядел на Ши Цяна. Несколько мгновений в комнате стояла тишина, не считая гудения вентилятора. Затем Ло Цзи рассмеялся и подобрал свою сигарету.
— Ло, дружище, — заговорил Ши Цян. — Ло, мальчик мой. Нас свела судьба. Знаешь ли, я работал над шестнадцатью делами, которые закончились высшей мерой. Девятерых преступников из их числа я лично отвел на расстрел.
Ло Цзи сунул свою сигарету Ши Цяну:
— Я не позволю вам отвести меня на расстрел. Будьте добры, известите моего адвоката.
— Отлично, мой мальчик, — Ши Цян похлопал Ло Цзи по плечу. — Я люблю решительных людей. Он подобрался поближе и сквозь облако дыма продолжил: — С тобой всякое может произойти, но этот случай, в самом деле… — Он умолк. — Вообще-то я здесь, чтобы тебе помочь. Знаешь анекдот? «По пути к эшафоту осужденный жалуется, что скоро пойдет дождь. А палач ему отвечает: «Тебе-то чего волноваться? Ведь это нам придется мокнуть на обратном пути!» Нам обоим нужно вот такое настроение, чтобы справиться с тем, что нам предстоит. Ну ладно. У нас еще есть немного времени, прежде чем мы отправимся. Почему бы не поспать?
— Отправимся? — Ло Цзи снова уставился на Ши Цяна.
В дверь постучали. Вошел молодой человек с проницательными глазами. Он поставил на пол чемодан.
— Капитан Ши, планы поменялись. Мы отбываем прямо сейчас.
Чжан Бэйхай тихо открыл дверь в больничную палату, где лежал его отец. Тот полусидел в постели, опираясь на подушку, и выглядел лучше ожиданий. Золотистые лучи заходящего солнца светили через окно и придавали лицу больного немного более здоровый вид; он был не так похож на умирающего. Чжан Бэйхай повесил фуражку на вешалку у двери и присел на стул возле постели. Он не спрашивал о самочувствии: старый солдат не ответил бы честно; да Бэйхай и не хотел честного ответа.
— Папа, я теперь служу в космических силах.
Больной кивнул, но ничего не сказал. Для отца и сына в безмолвном ответе содержалось больше информации, чем в словах. В молодости отец воспитывал сына в основном молчанием, а не разговорами. Слова служили лишь знаками препинания между паузами. Именно его немногословный отец воспитал Чжан Бэйхая тем человеком, каким он сегодня был.