— Тогда выкладывай план, — приказал генерал. — А если его нет, то заткнись!

— Ну тут же столько важных персон, разве ж мне с ними тягаться? Я и рот боюсь раскрыть: а вдруг вы, генерал, опять скажете, что я хамлю?

— Ты уже всем тут нахамил под самую завязку. Хватит болтать! Ознакомь нас со своим нестандартным планом.

Да Ши вытащил авторучку и нарисовал на столе две параллельные линии.

— Это канал.

Поместил между линиями пепельницу.

— Это «День гнева».

Потом Да Ши перегнулся через стол и вытащил сигару изо рта полковника Стентона.

— Я больше не намерен терпеть выходки этого наглеца! — возопил полковник, вскакивая на ноги.

— Пошел вон, Да Ши! — рявкнул генерал Чан.

— Всего одну минуту. Я скоро закончу. — Да Ши протянул к Стентону руку.

— Чего тебе надо? — недоуменно спросил полковник.

— Дай еще одну.

Стентон мгновение поколебался, потом вытащил из ящичка сигару и протянул капитану. Тот прижал горящий конец первой сигары к столешнице, так что сигара теперь стояла на одном берегу канала. Затем Да Ши расплющил конец второй сигары и установил ее на другом берегу.

— Мы поставим по столбу на каждом берегу канала, а между ними натянем множество параллельных тончайших нитей, с интервалом примерно в полметра. Нити должны быть сделаны из наноматериала, который называется «парящее лезвие» — его разработал профессор Ван. Названьице в самую точку для нашего случая.

Закончив говорить, Ши Цян несколько секунд стоял молча. Потом поднял руки, сказал ошеломленному собранию: «У меня все», повернулся и вышел.

Все словно окаменели. Казалось, что в зале замерз сам воздух. Даже гул многочисленных компьютеров стал слабее.

Через некоторое время в тишине раздался чей-то робкий голос:

— Профессор Ван, это ваше «парящее лезвие» — оно в самом деле как нить?

Ван кивнул.

— На нынешнем уровне молекулярной технологии единственная форма, которую мы в состоянии сделать, — это нить толщиной примерно в одну сотую человеческого волоса. Офицер Ши получил от меня эту информацию еще до собрания.

— У вас достаточно материала?

— Какой ширины канал? Какой высоты судно?

— Ширина канала в самом узком месте сто пятьдесят метров. «День гнева» в высоту тридцать один метр, осадка — восемь или что-то в этом роде.

Ван уставился на стоящие торчком сигары, производя в уме подсчеты.

— Думаю, материала у нас хватит.

Опять последовало долгое молчание. Все старались прийти в себя после шока.

— А что, если устройства, на которых хранятся трисолярианские данные — жесткие или оптические диски, — тоже будут разрезаны?

— Вероятность этого очень мала.

— Даже если их разрежет, — пояснил эксперт-компьютерщик, — то ничего страшного. Нити чрезвычайно тонкие, края разреза будут очень гладкие. При таких условиях мы сможем спасти бо!льшую часть данных, на чем бы они ни были записаны — на жестких и оптических дисках или в микросхемах.

— У кого-нибудь есть идея получше? — Чан окинул присутствующих взглядом. Все молчали. — Хорошо. Тогда приступаем к проработке деталей.

Полковник Стентон, который за все это время не произнес ни слова, встал.

— Пойду позову офицера Ши обратно.

Генерал знаком велел ему сесть.

— Да Ши! — позвал он.

Капитан вернулся, лучась улыбкой. Схватил со стола обе сигары. Ту, что дымилась, сунул в рот, вторую положил в карман.

Кто-то спросил:

— Когда «День гнева» будет проходить между столбами, смогут ли они выдержать натяжение нитей? Не случится ли так, что «парящее лезвие» прежде всего разрежет сами столбы?

— Эту проблему легко решить, — успокоил Ван. — У нас есть немного наноматериала в виде нешироких полосок. Ими мы защитим те части опор, к которым будут крепиться нити.

После этого дискуссия шла в основном между моряками и экспертами по навигации.

— Тоннаж «Дня гнева» почти предельный для судов, проходящих по каналу. Осадка глубокая. Может, стоит подумать, а не натянуть ли нити и под ватерлинией?

— Это будет очень сложно. Да и времени нет, так что, думаю, не стоит и заморачиваться. Части судна, лежащие под ватерлинией, используются в основном для двигателей, горючего, балласта; там слишком много шума, вибраций и помех. Неподходящие условия для компьютеров и прочей тонкой электроники. А для надводных частей чем больше нитей мы натянем, тем лучше.

— Тогда целесообразно установить ловушку в одном из шлюзов. «День гнева» — судно класса «Панамакс» [«Панамакс» (англ. Panamax) — тип судов, которые обладают максимальными габаритами, позволяющими пройти через шлюзы Панамского канала (размеры шлюзов: 305 м в длину, 33,5 м в ширину, 26 м в глубину). По современным меркам эти суда являются средними по размеру. Они входят в шлюзы впритык и имеют очень ограниченную возможность маневра. (По мат. Википедии.) — Прим. перев.], помещается в шлюзы впритык. Тогда нам достаточно натянуть нити всего в тридцать два метра длиной. Будет легче и столбы ставить, и нити натягивать…

— Нет. В шлюзах и на подходах к ним всегда слишком много суеты. Кроме того, судно тянут через шлюзы четыре «мула»-электровоза, едущих по рельсам. Они движутся медленно; к тому же когда судно проходит шлюзы, команда всегда начеку. Нашу ловушку наверняка быстро обнаружат.

— А как насчет «Моста двух Америк» сразу за шлюзами Мирафлорес? Мы можем натянуть нити между его опорами.

— Не годится. Расстояние слишком велико. Материала не хватит.

— Тогда решено: операцию надо провести в самом узком месте — в Кулебрской выемке [Кулебрская выемка — часть Панамского канала, прорытая сквозь горы. Одной из ключевых фигур при строительстве Кулебрской выемки был американский военный инженер Давид Дю-Боз Гайяр (1859–1913). — Прим. перев.], ширина там сто пятьдесят метров. Ну, подбросить еще немного для столбов… Итого, скажем, сто семьдесят метров.

— При таком раскладе, — заметил Ван, — расстояние между нитями будет пятьдесят сантиметров. Для более тесной сети у нас нет материала.

— Иными словами, нужно подгадать так, чтобы корабль прошел там днем, — заключил Да Ши, изрыгая очередной клуб дыма.

— Почему?

— Потому что ночью бо!льшая часть команды дрыхнет, то есть находится в горизонтальном положении. А у нас пятьдесят сантиметров между нитями. Зато днем, даже если они сидят или лазят на четвереньках, этого расстояния достаточно.

Раздалось несколько смешков — так присутствующие, все под тяжелым стрессом, несколько выпустили пар, хоть он явно имел запах крови.

— Капитан, вы просто демон какой-то! — ужаснулась представительница ООН.

— А невинные люди могут пострадать? — дрожащим голосом спросил Ван.

Ему ответил офицер-моряк:

— Во время прохождения через шлюзы на борт поднимается десятка полтора рабочих, но как только судно минует шлюз, они все сходят на берег. Лоцман будет сопровождать судно все восемьдесят два километра. Им придется пожертвовать.

Служащий ЦРУ добавил:

— И наверняка не все в команде знают об истинном назначении судна.

— Профессор, — обратился генерал Чан к Вану, — выбросьте эти мысли из головы. Информация, которую мы собираемся получить, необходима для выживания всего человечества. Другого выбора нет.

После окончания совещания полковник Стентон подвинул ящичек с сигарами к Ши Цяну.

— Держите, капитан. Лучшие гаванские.

* * *

Четыре дня спустя, Кулебрская выемка, Панамский канал

Ван не ощущал, что находится в другой стране. Он знал, что на западе, не очень далеко отсюда, расположено красивое озеро Гатун, а на востоке — величественный «Мост двух Америк» и город Панама [В географическом положении Панамского канала есть изюминка. Казалось бы, чтобы попасть из Атлантического океана в Тихий, надо плыть с востока на запад. Но Панамский перешеек изогнут буквой S, и канал проложен так, что вход в него из Атлантики расположен на северо-западе, а выход в Тихий океан — на юго-востоке. Вот почему искусственное озеро Гатун, лежащее близ Атлантического побережья, расположено от Вана на западе, а город Панама у Тихоокеанского побережья — на востоке. — Прим. перев.]. Но у него не было ни малейшей возможности увидеть хоть что-либо из этого.

Позавчера он прибыл прямым рейсом из Китая в Токумен — международный аэропорт Панамы, — а оттуда вылетел на вертолете. В пейзаже, расстилающемся перед ним, не было ничего примечательного: стройка как стройка. На канале велись работы по его расширению, и тропический лес по обоим берегам был вытеснен обширными участками голой желтоватой почвы. Родной Вану цвет. Сам канал тоже не казался чем-то выдающимся, возможно, потому, что был в этом месте очень узок. Тем не менее в прошлом веке сто тысяч человек выкопали его обычными кирками и лопатами.

Ван и полковник Стентон сидели в шезлонгах под навесом, устроенным на середине отлогого берегового склона. В просторных цветастых рубашках, с панамами, валяющимися рядом на земле, они могли бы сойти за праздных туристов.

Внизу, по одному на каждом берегу, лежали на земле параллельно каналу два столба длиной 24 метра. Между ними были натянуты пятьдесят сверхпрочных «парящих лезвий» 160 метров длиной. На восточном берегу каждая нить прикреплялась к обычной стальной проволоке — так нитям добавили длины и с помощью дополнительных грузов опустили на дно. Такое решение давало возможность другим судам беспрепятственно проходить по каналу. К счастью, движение здесь оказалось не таким интенсивным, как ожидал Ван. В среднем за сутки здесь следовало около сорока больших судов.

Операция носила кодовое наименование «Гучжэн»: конструкция походила на древнюю китайскую цитру с тем же названием. Поэтому и сами натянутые нити называли просто «цитрой».

Час назад «День гнева» вошел в Кулебрскую выемку со стороны озера Гатун.

Стентон спросил Вана, бывал ли тот в Панаме раньше.

— Нет, — ответил Ван.

— А я был. В 1989 году.

— Тогда здесь, кажется, шла война?

— Да, и это была одна из тех войн, что не оставили по себе особых воспоминаний. Помню только, как стоял перед посольством Ватикана, где в то время скрывался Норьега, а репродукторы орали «Nowhere to Run» [Полковник рассказывает об эпизоде военного конфликта в Панаме, когда свергнутый руководитель этой страны Мануэль Норьега скрывался от американцев в посольстве Ватикана. Американские военные придумали трюк, чтобы помучить его: трое суток напролет передавали рок-музыку через мощные громкоговорители, установленные у посольства. Особенной популярностью пользовался названный полковником Стентоном хит группы «Martha Reeves and the Vandellas» «Nowhere to Run — Nowhere to Hide» (букв. «Некуда бежать, негде скрыться»). Пытка музыкой прекратилась, когда папский нунций взмолился, что не может заснуть. — Прим. перев.]. Кстати, моя идея.