«Молитвы я ему, конечно, возносить не буду… — благодушно думала эрна Кэдвен, намыливая тощую спину спутницы. — Но вот хвалебную песнь сложить — запросто! И даже с большим удовольствием».

Вымыть голову… боги… оттереть спину восхитительно жесткой мочалкой! Мыло диллайн, верно, варил тоже сам — настоящее душистое мыло, прямо-таки роскошное, не чета тем склизким здоровенным брускам, что полагались по чину прапорщику ир-Марен — по одному в месяц. Оно пахло детством, домом… волосы от него распушились, а дубленая шкура ролфийской офицерши приобрела несвойственную ей мягкость. Чудеса, настоящие чудеса…

— Вот это, я понимаю, волшебство, — умиротворенно мурлыкнула Грэйн, встряхивая волосами. Отросли уже, кстати… пора стричь, а то окажется вдруг, что коса длиннее, чем полагается по уставу. — Интересно, а ножницы у него найдутся?

— Можно спросить, — пробурчала Джона, с тоской проводя расческой по остаткам кос. — У него смотри сколько всего есть.

Жесткие и густые, высыхая, волосы шуриа тут же вставали дыбом, и если судить по тому, что чувствовали руки, женщина теперь походила на ободранный черноголовый одуванчик.

Можно себе только вообразить, как разочаруется Вилдайр Эмрис, узрев такую неказистую добычу.

А с другой стороны, с прежней прической она бы завшивела, как любая бездомная бродяжка. И по лесу особенно не побегаешь, и купание в ледяном ручье окончилось бы фатально: мозговая горячка — штука смертельная. Но кос-то, отращиваемых с самого детства, все равно очень жалко. Хорошо хоть голова все еще на плечах — и то утешение.

Глядя, как ловко ролфи управляется со стиркой одежды, Джона попросила научить и ее, никогда прежде этим делом не занимавшуюся.

— Тоже мне наука, — фыркнула Грэйн. — Сначала намочить в воде и намазать мылом, потом во-о-от так руками тереть, а затем сполоснуть. И так несколько раз. Пока чистым не станет.

Получилось не сразу, но худо-бедно от грязи избавились.

— Мне тоже надоело в заскорузлых подштанниках ходить. Да и панталончики неплохо бы чистые надеть, верно? — усмехнулась ролфи, отмечая прачечные успехи имперской аристократки. — Ты — молодец, Джоэйн.

Шуриа с сомнением осмотрела белье. По какой-то причине у ее слуг выходило лучше. Скорее всего, из-за частой практики, не иначе.

Добрый хозяин не только оставил купальщицам по куску полотна, чтобы они могли прикрыть наготу, пока будет сушиться одежда, он еще и ужин приготовил.

Кроликов! Прекрасных, вкусных, нежных кроликов. С капустой, чабрецом, сушеными грибами и прошлогодними яблоками потушил, а не просто кинул в котел куски мяса. И эти кролики так пахли, что пока Грэйн и Джона донесли до рта первую ложку, чуть сами не захлебнулись слюной. Мясо просто таяло во рту. Аристократка и прапорщица, разом утратив все манеры, с урчанием набросились на угощение, как оголодавшие кошки. Сок тек по подбородку Джоны, а руки сами тянулись за добавкой. После ежатины желудок шуриа ликовал.

«Была б я в штанах, пришлось бы расстегивать ремень, — подумала Грэйн, поглаживая живот и сыто отдуваясь. Блаженная истома разливалась по телу томительно-сладкой волной. — Это все не по-настоящему. Это не может быть по-настоящему! Видно, нас все-таки убили… или так крепко ранили, что я лежу сейчас без чувств, в бреду, и грезится мне чудесная сказка… Подземный чертог, где всего вдоволь, гостеприимный колдун с золотыми глазами… И пусть! Раз это все бред, тогда и стесняться нечего»!

Приключения героев в ролфийских сказаниях одной только баней и пиром не ограничивались. Впрочем, героями преданий обычно были могучие воины, а чудесными их хозяйками — прекрасные девы, но этот момент эрну Кэдвен не смущал. Это же сон, а во сне всякое может случиться. И нет тогда смысла бояться и стесняться, ведь это не наяву, это всего лишь видение…

Вот ролфи стесняться и не стала. Для полноты счастья не хватало еще и выпить чего-нибудь такого же чудесного и вкусного, как и волшебная еда… для начала.

— Не знаю, как насчет пичужек… но накормил он нас как на убой. Хорошо! Жалко, эля нет… Я бы выпила… нет, я бы напилась.

«Потому что если это все-таки не сон, а явь, — подумала она, — лучше бы мне напиться».

— Я бы тоже выпила. Немного… глоточек вина, не больше, — поддержала ролфийку Джона.

А когда та покосилась вопросительно, пояснила:

— Я не люблю хмельного. Шуриа пьют очень мало.

Может быть, когда-то давно, еще до нашествия ролфи и Проклятья Сигрейн, сородичи Джоны и знали толк в питии, но жестокое протрезвление на грани Порога быстро отучило их от хмельных радостей. До замужества и придворной службы леди Янамари вообще была трезвенницей.

— При дворе Атэлмара Седьмого пили все, пили много. Пришлось учиться. Вот уж я намучилась, — вздохнула она. — Но сейчас… сейчас для полного счастья не хватает только кубка с вином.

Грэйн неожиданно погладила шуриа по плечу. Переживала.

«Как все, оказывается, просто, — удивилась Джона, поглядывая на исполненную сочувствия девушку. — Чтобы ролфи не кусались и не рычали, их надо хорошо кормить и вдосталь поить. Ну, и за ушком чесать иногда. За такое открытие не грех и выпить».

И тут, словно подслушав мысли и разговоры женщин, вернулся диллайн. И не один, а в обнимку с увесистым кувшином. Характерной такой формы — пузатенький, с тонким узким горлом.

Обрадованная Джойана лихо подмигнула соратнице:

— Ох! Ну вот! А ты говорила, что не бог. Все твои желания исполняются, стоит их только произнести. Каково?!

«Все-все желания? Вот так-таки и все?» — нет, ролфи не сказала этого вслух. Зачем? — колдун на то и колдун, чтоб услышать и понять, какие еще желания могут возникнуть у молодой, здоровой и сытой ролфийки, ежели ее напоить… Впрочем, желания эти даже оформиться еще не успели, не то что возникнуть, но… Пусть диллайн поостережется.

Собственные нескромные мысли развеселили Грэйн, а молчание колдуна еще и подзадорило, и она ляпнула уже бесстрашно, предвкушающе потирая руки:

— А ведь мы потом можем и проверить, бог или не бог… — И ухмыльнулась, шалея от собственной смелости.

А проклятый диллайн все равно молчал! Но сладкое ягодное вино разлил, однако, на троих. Грэйн отпила и протянула с легким разочарованием:

— Девчачье питье! Вот у нас в форте Логан…

В форте Логан пили все, что горит, особенно зимой, когда долгими-предолгими ночами единственным развлечением обитателей крепости было изготовление напитков по новым рецептам. От перечисления ингредиентов, входивших в состав знаменитой «Свинки», нежную графиню точно бы вывернуло, а классическую «фрэнгеновку» или «комендантшу» гнали чуть ли не из портянок. Диллайнская ягодная наливочка такого эффекта, конечно, не даст, но… Грэйн чокнулась с повеселевшей Джоэйн и лихо опрокинула стаканчик. И чуть не задохнулась от неожиданности. «Девчачьим» напиток только казался, а эффект… Эффект был. И немедленный.

Джоэйн хихикнула и сверкнула зубами в игривой улыбке, и ролфи вдруг поняла, что на ее собственных губах гуляет точь-в-точь такая же бесстыжая улыбочка, а во взгляде, устремленном на этого потрясающе красивого, золотоглазого Локкиного сына, отчетливо светится вполне конкретный интерес. Щеки ролфи вспыхнули, она смущенно отвела глаза и подтолкнула шуриа локтем, мол, ты что, тоже? В ответном тычке от Джоэйн читалось откровенное — ага, и я!

«О-ой… — с пьянящим головокружением подумала Грэйн. — Ой-ой-ой…»

«Ай-ай! — радовалась Джона. — Хорошо-то как! Как замечательно сидеть возле очага сытыми и чистыми, без страха смотреть друг на друга, смеяться, пить вкуснейшее вино и флиртовать с прекрасным колдуном. А главное — жить!»

Молчание колдуна ролфи уже не пугало и — вот чудеса! — почти не раздражало, разве что подзадоривало. Немногословность на Ролэнси считалась за добродетель, к тому же под рукой у Грэйн имелась шуриа, в общении с диллайн гораздо более опытная… Может, у них вообще так принято — все время помалкивать?

«Надо выяснить!» — решила эрна Кэдвен и тут же обратилась за разъяснениями, уже не удивляясь тому, как хрипло звучит ее голос:

— Слышь, Джоэ… тьфу, чего я все тебя по-нашему именую? — мысль эта была неожиданной, но, пожалуй, своевременной. И в самом деле… может, шуриа вообще неприятно слышать, как Грэйн зовет ее по-ролфийски? Огорчать спутницу не хотелось, но это заковыристое «Джойана»… Язык Грэйн немедля начинал закручиваться в узел, едва лишь она пыталась это выговорить. Джойа-а-ана… К тому же — слишком длинно. Надо что-то покороче и попроще. — Тебя как лучше называть? «Джой-а-а-ана» мне не выговорить…

Шуриа залихватски выпила свой стакан и не стала ломаться:

— Можно Джона или Джони, меня так дед-прадед Эйккен из твоей песни называл, или даже Джой. Меня так Бранд… муж мой покойный…

А диллайн все подливал им понемножку и подливал, да так ловко и незаметно, что Грэйн уже почти позабыла о его присутствии. Ролфи принялась перечислять варианты, словно пробуя имена на вкус:

— Джона… Джони… — нет, это все не то! Не хватало привычной ролфийской отрывистости, хотя… — Джойн! Давай будет Джойн, а? Красиво получается… и кратенько… Джо-ойн… — и вопросительно подняла стаканчик, дескать, годится?