— А вы откуда все это знаете?

— Дык я здешний уроженец, из Межгорья. Служил в армии. Двадцать лет, почитай, сержантствовал, где только не был, а женку нашел себе в Янамари. Думал, никогда уж не вернусь в Эскизар, а тут работенка подвернулась. Как отказаться?

Голубые глаза возницы сияли детской радостью.

— Почитай, два-три раза в месяц бываю на родине. Разве не счастье?

В детстве накатавшийся по империи вместе с беспокойными родителями сверх всякой меры, Рамман сделался завзятым домоседом. Саннива, конечно, это другое дело. Центр мира, как ни крути. Но кто же знал, что Амалер такой… такой современный и деловой. И, пожалуй, грозный, как только что спущенный на воду стопушечный линейный корабль. Впечатление усиливалось из-за густого, пришедшего с моря тумана. Казалось, сейчас поднимет он паруса и уплывет в холодное море.

Часы в конторе перевозчика отбили три пополудни, когда Рамман поставил свою подпись в журнале, подтверждающую, что прибытие состоялось точно в срок и пассажир никаких претензий не имеет. Какой прогресс!

— Удачи вам, лорд Никэйн, — почтительно приподнял шляпу возница, пряча в нагрудный кармашек честно заработанный золотой оул.

Вот в чем, в чем, а в удаче молодой граф нуждался более всего прочего.

В Амалере все дороги вели к Гнезду: откуда ни начни путь, все равно очутишься перед исполинскими дубовыми воротами, окованными сталью.

Юноша усмехнулся: «Как же иначе может называться цитадель диллайнского князя крови? Только «Гнездо». Не дупло же».

К счастью, граф Эск не стремился к уединению, а вел очень активную жизнь, предполагавшую возможность личной встречи не только на великосветских раутах. К подножью замка возле ворот прилепился аккуратный домик, на двери которого красовалась начищенная до блеска медная табличка «Прием визитеров и канцелярские услуги». Внутри в поте лица трудились пятеро клерков в форменных темно-красных сюртуках. Один корпел над пухлой регистрационной книгой, второй сортировал корреспонденцию, третий раскладывал по ячейкам шкафа одинаковые конверты сизо-серого цвета — ответные послания графа, четвертый (весь перемазанный чернилами) сам строчил какую-то бумагу, а пятый — самый измученный малый со стеклянными глазами — внимал очередному посетителю-просителю. Очередь к нему состояла из четырех господ весьма внушительного вида, которых ничуть не смущало вынужденное ожидание. Рамману ничего не оставалось делать, как набраться терпения.

— Чего изволите, сударь? — бесцветным голосом спросил клерк, когда подошел его черед.

— Я бы хотел встретиться с его светлостью лично.

— Его светлость не принимает посетителей без предварительной записи. Ваше полное имя, сударь?

— Рамман Никэйн, граф Янамари.

Молодой человек старался говорить тихо, но его слова произвели эффект выстрела картечной гранаты — сражены оказались все пятеро служащих сразу.

— Простите, милорд… — стеклянноглазый сразу оживился. — Повторите, пожалуйста, милорд…

Пришлось снова назваться.

— Вы не будете против, если придется обождать здесь четверть часика? Его светлость пока немного занят.

— Ничего, ничего… — пробормотал Рамман.

Ему тоже срочно требовалась передышка, чтобы собраться с мыслями перед встречей с человеком… с тем мужчиной, с которым мать… со своим кровным отцом, в общем.

Собственно, юноша уже сто раз обдумал каждое слово, отшлифовал интонацию, осталось только встретиться взглядом и посметь открыть рот в присутствии графа Эска.

Ровнехонько через пятнадцать минут в приемной появился некий господин с повадками породистого кота и молча поманил Раммана, жестом приглашая следовать за собой.

В какое-то другое время юноша обратил бы внимание на внутренние интерьеры «Гнезда Эсков», славящиеся среди знатоков подлинной старины уникальностью и богатством, но сейчас он был настолько взволнован, что никого и ничего вокруг не замечал.

— Соблаговолите войти, лорд Никэйн, — молвил секретарь, распахивая перед посетителем дверь кабинета.

Рамман сделал три шага, каждый следующий нерешительнее предыдущего, и замер. За массивным столом лицом к нему, спиной к окну сидел Аластар Дагманд Эск и что-то писал.

— Гм… Здравствуйте, милорд.

Ответом стала тишина, нарушаемая только скрипом пера по бумаге.

— Здр…

— Добрый день.

Глаза у мужчины в полумраке светились живым золотом. Он отложил на специальную бронзовую подставку перо, закрыл крышечкой чернильницу, ожидая, когда гость начнет излагать суть дела.

Юноша откашлялся и сделал еще несколько шагов вперед, прежде чем заговорить:

— Меня зовут Рамман, я сын леди Джойаны Алэйи Янамари. Той, которую похитили в Санниве. Вероятно, она предвидела такое развитие событий и поэтому просила…

Отрепетированная речь лилась сама, а Рамман жадно вглядывался в черты Эска, стараясь отыскать… По большому счету, молодой человек не отдавал себе отчета, чего бы ему хотелось увидеть — сходство или различия.

Это в провинции народец в основном смешанных кровей, сильно смешанных, а в столице сыну Джоны довелось видывать среди вельмож чистокровных диллайн. Так вот Аластар оказался самым диллайнским. Одно слово — князь крови.

«Пожалуй, густые брови — от него, и чуть вьющиеся волосы тоже. Треугольная форма лица да тяжелый подбородок. Негусто, если честно».

Наверное, тайное родство сказывалось только в том, что с каждым произнесенным словом Рамман все отчетливее понимал — этот внимательный мужчина и пальцем не пошевелит для спасения леди Янамари.

— Моя мать сказала, что вы — ее друг. Настоящий друг.

— Так оно и есть.

Граф соизволил разжать губы. С огромной неохотой.

— Вы поможете найти ее, милорд?

Нет, диллайн не моргают веками, точно совы. Это старинный предрассудок. Но этот взгляд нельзя полностью считать человеческим. Слишком внимательный.

— Я попробую что-нибудь сделать для вашей матери.

«Что-нибудь» с диллайнского всегда переводилось как «практически ничего». Но почему?!

— Я приехал сюда, чтобы умолять вас о поддержке, чтобы помогать вам, если понадобится, чтобы…

— Зря. Вы можете возвращаться. В Янамари.

— Нет! — запальчиво воскликнул юноша. — Я не могу. Я…

Аластар Эск не заинтересован, у князя совсем иные планы на ближайшие сто лет, ему все равно, что станется с любовницей-шуриа. Может, потому мать и скрыла рождение обоих сыновей, потому что ему никто не нужен? На четвертой сотне лет — неудивительно.

— Вы поторопились. Мне уже известно, что вашу многоуважаемую мать похитили агенты лорда Конри, — спокойно произнес диллайн. — И я догадываюсь, почему так вышло.

Голос у Эска тихий, спокойный, невозмутимый. Словно не о возлюбленной говорил, а о посторонней, чужой ему женщине. Словно их связь не длится уже больше семнадцати лет.

Что-то подобное, если честно, Рамман и предполагал. Не мог знать точно, но догадывался той самой диллайнской половиной своей крови. И на этот случай у него имелся особый план: крайний, последний, специальный. Какой же диллайн без трех запасных вариантов?

«Мать меня убьет! Если она останется жива, то убьет. Пристрелит или отравит», — подумал лорд Никэйн за мгновение перед тем, как раскрыл снова рот, чтобы сказать:

— А вы догадались и о том, почему похищен мой младший брат?

Эск положил обратно перо. Серое, в мелких черных пятнышках. Интересно, чье такое?

— Когда это случилось?

— Через несколько дней после того, как исчезла Джона, — нагло соврал любящий сын. — И я тут же заторопился к вам, милорд.

Диллайнский князь задумался.

«У него странная прическа, — подумалось Рамману. — Не стрижка и не коса, а что-то среднее. Оттого он кажется взъерошенным».

— Ребенок — это проблема. Я не понимаю, зачем он понадобился Конри.

— А я понимаю, — заявил Рамман, не скрывая вызова.

Чуть приподнятая бровь Эска выражала сомнение и вопрос. Мол, и откуда такая уверенность?

— Мой младший брат Идгард на самом деле родился не в середине января, а 28 марта. Вы должны знать, что это означает.

Удовольствие, которое получает лопоухий юнец, припечатав ветерана к стене одним ударом кулака, не идет ни в какое сравнение с тем, что чувствовал Рамман, когда увидел, как крошечные точечки зрачков князя диллайн мгновенно заполнили всю радужку.

— Да, да… Он ваш…

И осекся. Потому что Аластар Эск шепотом сказал:

— Помолчи.

В этот момент дверь в кабинет с грохотом распахнулась.

— Янамари! Да как он посмел?! — закричала бледная высокая женщина, тыкая сложенным веером в сторону юного графа. — И теперь ты станешь отрицать?

Она взмахнула руками. Лиловая шаль на ее плечах очень напоминала крылья.

— Лайд. Выйди вон. Немедленно.

Конечно же, Рамману не научиться такому и за триста лет. И за четыреста. Просто потому, что он диллайн лишь наполовину. И очень нескоро его ладонь, впечатанная в столешницу, будет знаком смертельной опасности для всех окружающих.

Казалось, от звонкого шлепка трещина пройдет через весь замок и углубится в природный камень.

— Выйдите вон, миледи. У меня важный разговор.