— А второй? Вот этот, где расположена приемная?

— Ее убирает третья уборщица, она приходит утром. Мы часто задерживаемся допоздна, особенно Павел Александрович, потому такой график придуман, чтобы никому не мешать.

— А камеры? У вас же есть камеры?

— Да, конечно. Записи с них идут на компьютер начальника службы безопасности. Я как-то не подумала его вызвать, извините.

— Разберемся, — снова повторил Асмолов. — Так, Павел Александрович, вы говорите, что были в больнице до шести часов вечера?

— Да, может быть, до четверти седьмого. Потом я собирался заехать в офис, хотел застать Веру, чтобы узнать, что выяснилось насчет налоговой. Но мне позвонили ребята, ваши коллеги, а мои друзья, которых я попросил разобраться со взрывом своей машины. Они попросили, чтобы я подъехал к ним, поэтому Игорь вместо офиса отвез меня к ним.

— В УВД? Городское или областное?

— В ФСБ, — коротко ответил Молчанский, и Олег снова вздохнул. Вера его понимала: тяжело вести расследование убийства, когда у тебя на хвосте, с одной стороны, Аркадий Ветлицкий, не вмешивающийся пока в беседу, но внимательно ее слушающий, а с другой — ребята из «конторы».

— До скольки вы там были?

— Примерно до половины восьмого.

— И что делали потом?

— Я решил не ездить в офис, потому что был уверен, что Вера уже ушла. Она достаточно со мной провозилась предыдущей ночью, и мне не хотелось злоупотреблять ее терпением. Поэтому я решил поехать домой и лечь спать, потому что, признаться, все еще отвратительно себя чувствовал.

— Простите, вы простыли? Чем именно вызвано ваше внезапное недомогание?

— Я не простыл. Я пил несколько дней, — сообщил Молчанский, поймав резкий, как бритва, взгляд своего адвоката. — Как-то не готов оказался к семейным разборкам, знаете ли.

— Итак, вы поехали домой?

— Нет, я вдруг понял, что ужасно голоден. Я не помню, когда вообще в последний раз ел. Утром Вера пыталась меня накормить, но мне в горло ничего не лезло, а тут я почувствовал, что просто умру, если что-нибудь не съем. Дома — пустой холодильник, ехать в магазин, а потом что-то готовить, у меня не было сил, поэтому я попросил водителя отвезти меня в ресторан, а потом его отпустил. Было уже поздно, я решил, что доеду домой на такси.

— Во сколько вы вышли из ресторана?

— В начале десятого. Минут пятнадцать примерно.

— Правильно ли я понимаю, что все это время, с раннего утра до начала десятого вечера, рядом с вами были люди, которые могут подтвердить ваш распорядок дня?

— Да, я не оставался один. Со мной сначала была Вера, потом врач, потом водитель, сын, врачи в его больнице, снова водитель, мои приятели в «конторе», снова водитель, а потом официанты и посетители ресторана. Я был в «Буратте». Это такой новый ресторан на улице Гоголя.

Асмолов кивнул, что знает.

— Павел Александрович, — спросила вдруг Вера. До этого момента она тоже внимательно слушала ответы шефа, радостно отмечая, что он действительно не оставался один вплоть до того самого времени, когда позвонил ей, чтобы сообщить о том, что Катю убили. — А зачем вы все-таки поехали в офис, да еще в полдесятого вечера? Вы же не хотели. Зачем вас туда понесло?

Конец ознакомительного фрагмента