— Его нет в Табале, — ворвался в уютные носилки ненавистный голос.

— А где он? Где тогда? — прошептала она сквозь слезы.

— На Той Стороне. Далеко, — голое сделался задумчивым. — Отсюда плохо видно. Там много… словом, не все отсюда видно. Даже мне.

— На Той Стороне, — безвольно повторила девушка, хоть губы отказывались повиноваться.

— Разве отец его не за золотом посылал?

— Да… Но… — Она запнулась. — Не туда…

Та Сторона. В Ашанкаре про те края лишь сказки разные ходили. Однако чем дальше путь Маритхи поднимался над родным Предгорьем, земля за Пограничной Расселиной придвигалась все ближе.

Пришлось не только много всякого услыхать, а и увидать тех, кто там уже побывал. В Барахе ей таких немало повстречалось. Жаль только, не из таинственных ади?ка, как тут тамошний народец кличут. Адика к нам сюда не ходят, говорили в Барахе, да и там, за Расселиной, настоящих людей чуждаются. Зато тех, что переходят на Ту Сторону и в посёлках золотодобытчиками промышляют, в маленьком городке осело немало.

Не так давно Маритха узнала, что её золотой песок, такой чистый и крупный, совсем не из пограничных пустошей близ Табалы. Нет, конечно, и тут есть золото, говорили местные, и последний проводник её тоже как-то про то обмолвился, только там больше всякий сброд ошивается, да ещё злодеи пойманные, осуждённые Верховным Покровителем Великой Аданты добывать для него драгоценный металл. Однако золота там — крупицы, а для тех, кто не побоится перейти на Ту Сторону… Тут рассказчики всегда мечтательно улыбались.

Рассказывали в Барахе и про другое чудо — быструю воду, что разливается прямо поверх земли, пенится, ревёт и, кроме настоящего песка, несёт целые россыпи золотого. Маритха лишь дивилась. Где это видано, чтобы колодцев не рыть, с трудом извлекая подземную влагу? Так было всегда. В родном Ашанкаре простому человеку и набрать-то больше двух шэ? за день невозможно. Такая вода сверх положенной меры стоила добытчику не то что втридорога — десятикратно. Уж слишком медленно сочилась она из-под земли.

Маритха сама дважды в день ходила к колодцу с толстыми бурдюками, отмечалась в глиняных табличках учётчиков, платила положенное, едва снося их шуточки. Некому её защитить. А и было бы кому, все равно никто не стал бы с учётчиками Покровителя ссориться — великую беду накликать можно.

И подумать только, совсем недалеко от Ашанкара, около Хе?дресе, вода подходила так близко к поверхности, что почва аж сочилась влагой. Что ни ткни туда — вырастет! И никто не расплачивался по «черным» табличкам, набирая воду из колодцев. Оттуда привозили ича?нди, крошечные серые зерна которого почти как золотой песок для всей Великой Аданты, а ещё земляные пузыри с вязкой волокнистой мякотью, и ещё… Там были настоящие деревья!

Маритхе суждено было видеть это чудо лишь раз, минуя Хедресе по дороге в Ча?ру — не зря-таки в свой длинный путь отправилась. Деревья… Их хорошо было видно от дороги. Длинные узкие бурые листья свисали с верхушек почти до самого низа. А узловатые стволы торчали из земли, извиваясь… как люди в корчах. Вот они, настоящие деревья! Раньше Маритха только покупала пше?р, вязкое тёмное сладкое варево из огромных листьев. Его хоть и трудно глотать, да во Время Холодов без таких запасов тяжко. Чем силы укреплять? Теперь вот и сами бурые громадины пришлось повидать. Говорят, где деревья, там воды не много и не мало, в самый раз. Они пускают свои корни на границах пустошей и зыбунов, как в Хедресе. Такие земли в любые времена ценились выше золота. Ещё бы, в нашем мире их так мало!

Здесь тоже не было деревьев, лишь низкая кустистая поросль, и та затерялась давным-давно, осталась ниже в холмах. Зато в Нагорье ей частенько попадались расселины, откуда слышался рёв. Это вода, говорили её проводники и попутчики. Это вода. Девушка поначалу не верила, потом как-то раз сама увидала. Уж больно трещина велика была. Может, там, под землёй, потоки тоже полны золота? Как на Той Стороне? Да никак не достать.

Сколько девушка слышала про большую воду, что несёт золотые песчинки, а в мысли даже не постучалось, что Иган… что не в Табале он… И напрасно Маритха так спешила. А теперь… что ей делать, как дальше быть? Да и что с наречённым стало? Она помнила виденных в Барахе золотодобытчиков, их шрамы да уродства, их глаза отчаянные. А у кого и совсем безумные. Они молчали, словно полный рот земли напихали. Вокруг говорили за них, расспрашивали, но люди оттуда всегда скупы на слова, усвоила Маритха.

Земли, запрещённые Бессмертными, под самым боком у Великой Аданты и её Покровителя… Дикие люди адика, твари разные, иногда и пострашнее горакхов. Как же там её Иган? Где он?

— Неплохо, Маритха. Намного лучше, чем ты сама. И очень далеко.

Девушка вздрогнула.

— Но его ещё можно найти, — продолжал незнакомец, — можно вернуть.

Замолчал, воруя последние крупицы её спокойствия.

— Но этого не сделать, сидя в Табале, женщина, — уронил он напоследок, окончательно раздавив Маритху.

«Можно вернуть», вслушивалась она, «можно найти». На миг надежда опять вспыхнула в сердце. А он… До чего же он злой! Девушка, давясь слезами, отпрянула в глубь носилок. Нет надежды. Кончились её силы. Кончилось золото. Надо было и второй мешочек прихватить, удалось бы, может, в Табале осесть. К чему было там его прятать, если и вернуться-то не удастся. Такой путь одолела, чтобы тут и сгинуть, чтобы пропасть. Нет у неё сил, нет больше храбрости, нет золота.

— Я не могу… отправиться туда, — прошептала она.

Но он услышал. Меховой полог отогнулся, и холод ворвался в её убежище, заставив задохнуться и снова поднять до самых глаз тёплый наличник.

— Там не так страшно, как ты думаешь, — уже мягче сказал Ведатель, будто человек в нем прорезался. — Но правда в том, что ты действительно не можешь туда отправиться. Знаешь, сколько нужно заплатить за право перейти Пограничный Мост? А что тебя там ждёт? И где искать будешь? К Ведателям пойдёшь? Тебе нечем отблагодарить их, и потому никто с тобой даже не заговорит! Не посмотрит в твою сторону!

Оказывается, чтобы на Ту Сторону уйти, тоже нужно золото выкладывать! Эх, да к чему все эти разговоры. Маритха и сама понимает — нечего ей там делать. Нет сил, нет смелости. Золота нет.

Но Ведатель не отвернулся вновь к дороге, хоть тарп его продолжал себе мирно брести хорошо ведомым ему путём.

— Второй раз спрошу тебя, женщина. И будь в этот раз благоразумна. Такие, как я, не часто предлагают подобное таким, как ты. Хочешь ли ты вернуть своего Игана?

Маритха судорожно сглотнула. Сомнение камнем легло на сердце. Девушка кивнула в темной глубине носилок, боясь уронить хоть слово, спугнуть удачу. Но он услышал.

— Я могу тебе помочь.

Она дёрнулась даже привстала.

— Но у меня ничего нет, — повторила, как давеча. — Кроме меня…

Незнакомец рассмеялся. Своим хорошим смехом, обнадёжив Маритху.

— Такое счастье мне не нужно, — тут же осадил он её ещё раз. — У тебя вообще нет ничего, что мне захотелось бы получить.

Девушка едва успела закусить губу, как он продолжил:

— Зря обижаешься, женщина. Речь не только о тебе, почти любому я сказал бы то же. Потому предлагаю помощь без выгоды для себя, а не в обмен на любую из тех малостей, что в твоих силах дать мне.

Без выгоды… Чего же он хочет, метался ум Маритхи, выискивая подвох.

— Не ищи, Маритха, — рассмеялся он мягко и беззлобно, заставляя её путаться в своих мыслях. — Не найдёшь. Потому что нет ничего. А путь мой и без того лежит на Ту Сторону и проходит недалеко от твоей цели. Но есть одно условие. Только одно.

— Какое? — хрипло выдавила она.

— Ты отправишься со мной. И не беспокойся, — предварил незнакомец её страхи, — рядом со мною тебе ничего не грозит. Останешься целая и невредимая. Я же обещаю не только найти твоего Игана, но и вернуть его тебе. Не думай, что это так просто, ведь он уже и думать забыл о Маритхе. И мечтает о другой жизни по возвращении в Аданту.

«И какой ему от меня прок? Только лишняя обуза в пути, — с горечью подумала девушка. — Чего же ему нужно-то?» Но Ведатель услышал, как всегда.

— Таково моё желание. Моя прихоть. Мне скучно, а ты сумела меня развлечь. И думается мне, что не раз ещё в этом преуспеешь. — И добавил после того, как Маритху бросило в холодный пот: — Мне надоели твои глупые страхи, женщина. И повторять бесконечно, что тебе ничего не грозит, я не стану. Равно как и предлагать второй раз. Скажи мне только «нет», и мы расстанемся у ворот Табалы.

«Да, да, да!» Отчаянно хотелось закричать «да». Но разум отказывался верить в такую удачу. Никто и ничего просто так не делает. Так уж в мире заведено. И не Маритхе, да и не этому Ведателю менять законы Бессмертных.

— Неужели? — хмыкнул незнакомец, отворачиваясь. — У меня есть право на такую щедрость. И желание тоже есть. Пока. Но тонкой нитью оно уходит сейчас в песок. Не надейся, что я буду уговаривать тебя, женщина. Мне ничего не стоит свернуть со своего пути на день или другой по твоей надобности. У меня много времени, а скоро станет ещё больше. Но путь длинный, а быть моей спутницей не так уж легко. Ты в этом уже убедилась. Так что не думай, что для тебя все обойдётся совсем уж даром.

Маритха пыталась соображать побыстрее, но ничего не получалось. Не могла она найти подвоха.

— А что я должна тогда делать?

Ведатель кивнул, уже читая согласие в её сердце.

— Ничего. Отправишься со мной в Табалу. Уже недалеко осталось. В городе отыщешь себе жилище до Первого Солнца. На это в твоём кошеле ещё хватит. А когда наступит время собираться в дорогу, я сам тебя разыщу.

— Я поеду с тобой! — внезапно решилась Маритха, вспомнив о том, что кошель её почти пуст. И про Улицу Любви тоже.

Ей ведь и так и так — одно.

Ведатель снова обернулся. Необычайно сладко, певуче протянул:

— Ты не в пропасть бросаешься, потому не задерживай дыхания, женщина. Это не ты мне услугу делаешь, а я тебе. Твои беды не моя забота. Помни о том.

Девушка пристыженно завозилась в глубине просторного домика, уже выстывшего от холода. Задёрнула полог.

— Помни о том, — повторил вдруг незнакомец. — И держи рот закрытым. Никто не должен знать о нашем договоре.

— Это ещё почему? — Она не успела сдержать вызов в голосе и сразу горько пожалела.

— Мои дела, и моё право о них направо и налево не рассказывать, — отрубил Ведатель. — Кому какое дело, куда лежит мой путь? Как только рот откроешь — считай, разорвано наше согласие.

Она кивнула, зная, что он и так услышит. Без слов.

Громадина под ними между тем спокойно двигалась вперёд.

— Что это за пустошь! — напоследок сказал незнакомец. — Кишит людьми. И горакхами.

Маритха немедленно высунулась из-за полога, пытаясь хоть что-то разглядеть в сумраке над пустошью. Вверх по спине уже поднимался холодок, а руки противно дрожали в рукавицах. Ветер завывал сильнее, чем прежде, но девушка отчётливо услыхала близкий скрежет. А потом и увидала в серой мгле живого горакха.

Ей никогда не приходилось видеть их воочию, только слышать про них. Горакхи бродят поблизости от Пограничной Расселины, устрашая путников. Люди же, пришедшие с Той Стороны, рассказывали, что за обрывом этих тварей намного больше. Что и в жаркий солнечный день можно повстречать живое чудище, выползшее из своего подземного убежища на свет. Много народу гибнет, говорили они. А если пара-тройка этих тварей соберётся, то и на громадного тарпа напасть не побоятся. Хорошо хоть, успокаивали девушку местные, в здешних пустошах они больше вечной ночью безобразничают, от Последнего Заката до Первого Солнца, в самый холод выползают. И чего они там ищут, неведомо. Наверху ведь в эту пору никакой добычи нет. Потому-то в разгар Времени Холодов мало кто решится пойти в Табалу. Даже на тарпе вряд ли кто поедет. Разве что целый обоз соберётся, да и то за великой надобностью.

В небе как раз вытянулись ещё две жирные Молочные Полосы, раздвигая сумрак над холмами. Девушка с ужасом вглядывалась в горакха. Чудовище приближалось, потрясая своими огромными клешнями. Один, слава Бессмертным, подумала Маритха, превозмогая резь в слезящихся на ветру глазах. Вытянутое уродливое тело жалось к земле, опираясь на тонкие, изломанные посредине лапы, волоча длинный шипастый хвост. Вверх из спины вздымались упругие кнуты. Усы горакха, что так ценятся по всей Аданте, догадалась Маритха. Как близко!

Ох! Горакх вскинул тяжёлую голову да ещё полтела в придачу, взбрыкнул передними лапами. Усы яростно зашевелились, перекрещиваясь меж собою. Послышался тот самый скрежет, что и в первый раз. Только ещё громче. Девушку передёрнуло. И хоть в одиночку эта тварь и не решится напасть на тарпа… как говорили ей в Барахе…

Горакх заскрежетал опять и двинулся вперёд. К ним.

Маритха обмерла.

Чудище быстро покрыло разделявшее их пространство и замерло рядом с тарпом, вселяя в Маритху ещё больший ужас. Три пары стебельчатых глаз торчали впереди из-под панциря, укрывшего неровными пластинами все тело. Девушка почувствовала дурноту. Все эти пары шевелились отдельно друг от друга на своих стеблях, выцеливая, верно, лучший кусок для трапезы.

Ведатель, как ни в чем ни бывало, продолжал гнать своего тарпа мимо зверя, а чудище торчало на месте, тарахтя усищами, тянулось в их сторону стеблями глаз, но не нападало. Маритха проводила горакха взглядом, не веря, что тварь так просто отстанет, и вдруг снова услыхала скрежет. Уже спереди. Сердце камнем нырнуло в яму. Нет, сегодня не её день, не Маритхи.

Из-за груды валунов выползло ещё одно чудище. Подняло вверх усеянный огромными шипами хвост, изогнуло вперёд и, качая им из стороны в сторону, двинулось к ним.

Маритха взвизгнула. Голос сразу же сорвался.

— Не бойся! Горакхи тебя не тронут! — возвысил голос незнакомец, перекрывая набиравший силу ветер. — Не их надо бояться, Маритха!

Не их… Маритху немного отпустило, так верила она в его мощь. А кого же? Кого бояться?

Ей почудились иные звуки за ветром и скрежетом горакхов. С перепугу девушка их сразу не услыхала. Удары, вроде топот. Ага, вот окрик! Голос человеческий! И ещё!

Из-за холма выскочило диковинное существо, и девушка уже успела испугаться ещё больше, когда поняла, что тела-то два. Снизу — знакомый двуногий аи?нче с огромным носом, только уж очень лохматый, на спине — всадник в такой же лохматой шкуре. За ним посыпались по тропе другие всадники. Много.

Они сразу растянулись цепочкой вокруг второго горакха, и тот завращал хвостом с удвоенной силой. Не подступиться. Однако всадники тут же принялись швырять какие-то верёвки или что-то на них похожее. Не разглядеть как следует! Путь был закрыт этой схваткой, и Ведатель остановил своего тарпа. Маритха ёрзала от любопытства и нетерпения, но не решалась высунуться из-за надёжного полога. Верёвки падали, скользя по панцирю, а двуногие аинче, направляемые своими всадниками, ловко отскакивали, уворачиваясь от клешней и хвоста чудовища, крутившегося посреди этой кучи тел. Схватка то приближалась чуть ли не к самому их тарпу, то откатывалась немного, однако не так далеко, чтобы уж ничего не увидать.

А как же другая тварь? Девушка таки извернулась, выглядывая назад из носилок. Впадина, из которой они только что выбрались, скрывала зверя от охотников, однако Маритхе с высоты было его хорошо заметно. Первый горакх танцевал на месте, видно, вовсе не собираясь нападать сзади на тарпа. На помощь своему приятелю тоже не спешил, точно к месту прирос. И дальше во тьму не уходил. Ну, точно, как чего-то дожидался. Или как будто кто-то привязал его невидимой верёвкой.

Девушка резко обернулась на истошный крик, вырвавшийся из шума схватки. Один из метателей повис в огромной клешне. Маритха не успела зажмуриться. За миг до того увидала, как остатки тела свалились вниз и были подмяты горакхом. Когда раскрыла глаза, то увидала лохматого зверя, потерявшего всадника. Он метался вокруг, усиливая всеобщую неразбериху.

Верёвки натянулись. Сразу несколько человек тащили их в разные стороны. Раздался треск, тотчас утонувший в криках, топоте и свисте. От панциря отделилась пара пластин и повисла. На чем они там держались, Маритха отсюда не разглядела, но нападавшие испустили нестройный радостный клич. В ход пошли короткие пики, с треском выстреливавшие из каких-то толстых трубок, по трое хранителей на каждую. Люди пытались достать поражённого горакха в те самые места, что обнажились под панцирем. Остальные шумели и скакали как можно больше, отвлекая внимание зверя и выставляя его нужной стороною к стрелкам.

Раз! Верёвки опять натянулись. Горакх закрутился на месте, пытаясь их сбросить, и одну таки скинул. Попросту разорвал огромной клешней. Ах нет… Маритха вытерла слезящиеся глаза. Попросту вырвал у всадника, и теперь она тащилась за тварью. Однако и эти верёвки своё дело сделали. Пока зверь крутился, пытаясь высвободиться из пут, одна пика таки достигла цели. Хранители, поразившие тварь, тут же рассыпались в стороны, ловко уворачиваясь от хвоста, сметавшего все подряд.

Усы взметнулись вверх, резко опали и тут же встали снова. Жуткий скрежет, режущий уши, и есть крик раненого горакха. Теперь чудовище заметалось сильнее, пытаясь разнести все вокруг своими огромными клешнями. Всадники раздались, сейчас они даже не пытались напасть. Горакх неистовствовал. Вот он все ближе к тарпу, ещё ближе. Маритха так и не успела зажмуриться. Словно натолкнувшись на невидимую преграду, зверь подпрыгнул на месте и подался назад. Схватка вновь откатилась прочь.

И опять все повторилось: летели верёвки, люди с трубками сновали мимо горакха, пытаясь вонзить оружие в свободную от панцирного щита плоть. Удалось! Маритха захлопала в ладоши, забыв, что им далеко друг до друга в огромных меховых рукавицах.

Какая-то тень проскользнула в сумраке мимо их тарпа, и девушка высунулась из-за полога, презрев осторожность. Одинокий всадник, взявшийся неизвестно откуда, запросто направился к тому горакху, что все ещё без толку топтался в своей низинке. Человек остановился как раз между тарпом и чудищем, колыхавшим смертоносными клешнями. Горакх заворочался сильнее, потом почти застыл, только усы слегка дрыгались над закованным в доспехи телом. Потом чудище повернулось и неспешно отправилось восвояси. Назад, откуда пришло. Всадник смотрел ему вслед. Девушка, онемевшая от удивления, тоже.

Это же надо! Это ж!.. Горакх его послушался! Или сам ушёл? Что-то не верилось, уж больно похоже было на то, что незнакомый всадник отпустил ту самую невидимую верёвку, на которой держали зверя. А зачем держали? И главное, кто на такое способен? Маритха тряхнула головой, ничего не разумея.

Послышался новый нестройный клич, и девушка вновь обернулась к схватке. Зверь уже отмахивался одной клешней, тяжело завалившись на вторую, но все ещё проворно вращал хвостом. Однако люди осмелели и все чаще приближались к чудищу, потерявшему подвижность.

Добить раненого зверя оказалось делом не таким уж трудным. Ожесточённый скрежет становился все слабее. Горакх в последний раз вскинул хвост, вывернулся набок и горой опрокинулся наземь. Усы все ещё подёргивались, но люди уже перестали суетиться; вокруг. Ждали, пока тварь затихнет.