Девушка наконец легла, повсхлипывала и заснула…
Так в нашей камере появилась знаменитая «террористка» Алла де Гармо. «Какая странная у тебя фамилия, откуда она? Ты что, француженка?» — спросила Тамара. «Нет, я русская… А фамилия в честь моего любимого рок-музыканта. Я решила взять и поменять свою фамилию на эту…» — объяснила Алла. А Тамара — покрутила пальцем у виска. Мол, да. Девочка — ку-ку…
Некрасивая, нескладная, с выпирающими круглыми боками вместо талии, кажущимися еще круглее из-за длинной объемной одежды, Алла напоминала карикатурную бабу на самоваре. Но вот голос у нее был поистине необыкновенный. Нежный как ручеек, чарующий…
Алле было 33 года, но по умственному развитию она была сущим ребенком. Пожалуй, даже наша Фатимка была более зрелой и осознанной, чем Алла. И поэтому Фатимка с самого начала взяла с ней покровительственный, почти материнский тон. А услышав, что Алла — мусульманка, назвала ее «сестрой» и принялась всячески утешать и опекать.
Алла без утайки рассказала свою печальную повесть. Да и потом ничего не скрывала. Возвращаясь со следственных действий, а затем — из судов, делилась всеми подробностями, просила почитать ее бумаги, поэтому мы все волей-неволей были в курсе ее уголовного дела.
Она работала продавцом в торговом комплексе при «Олимпийском», а по соседству был мусульманский магазин. И вот она как-то туда зашла, разговорилась с продавцами. Примерила хиджаб. Ей понравилось то, как она в нем выглядит, и тогда она решила… стать мусульманкой. И понеслось — общение в мусульманских группах в соцсетях, знакомство со всяческими «Абдулами» и «Ахметами», посты с игиловскими [Террористическая организация, запрещенная на территории РФ.] лозунгами у себя на страничке… И к ней, естественно, приходят фсбшники. Заводят уголовное дело за призывы к терроризму. Но отпускают под подписку о невыезде. А она берет у своего Абдулы пятьсот долларов и фальшивый паспорт и едет в Сирию. И где-то на полпути ее ловят все те же фсбшники. После месяца содержания во Владикавказском СИЗО — ее этапируют в Москву и, минуя даже карантинную камеру, водворяют к нам на спецблок.
— Какая же я дура была, что поехала в Сирию! Сидела бы сейчас дома! С мамой! С кошками! — со слезами восклицает Алла.
— Конечно же, дура! Просто идиотка! — соглашаемся мы хором. — Как можно было, получив «подписку о невыезде» и шанс отделаться условкой, ломануться в Сирию и заработать верный срок? Да по твоей статье дают двузначные цифры! Чем ты вообще думала?!
— Не знаю… Я вообще не думала. Абдула сказал — поезжай, я и поехала. Я просто хотела замуж… Я сама во всем виновата…
Нам было очевидно, что девка точно не дружила с головой — раз вляпалась так по-идиотски. И продолжает не дружить, как показали дальнейшие события…
Алла рассказала, что после ареста фсбшники очень сильно на нее орали, ругали, всячески прессовали: мол, ты такая-сякая, мы с тобой по-хорошему — дали подписку о невыезде, а ты что творишь! А ну давай сотрудничай со следствием, подписывай все, что мы скажем, и тогда, возможно, мы тебе чем-нибудь поможем!
— Да, правда, я сама накосячила… Я их подвела… Я сама во всем виновата… И я подписала все, что они мне дали… Я согласилась со всем. Признала вину… Они обещали мне помочь. Обещали дать маленький срок…
— Да ты совсем с ума сошла! — изумлялась Тамара. — Они же тебя развели как лохушку! И ты даже не знаешь, что ты там наподписывала!
И действительно, впоследствии, когда Алле принесли обвинительное заключение, и она стала его читать, выяснилось, что она подписала признание в том, что собиралась ехать в Сирию в качестве террористки. Чтобы после обучения вернуться в Россию и совершить здесь террористический акт, взорвать себя нахрен!.. «Какой кошмар! Я этого не говорила! Я же просто ехала выйти замуж! Зачем они так со мной!» — жаловалась нам Алла.
Но было поздно. И она никак не могла отказаться от подписанного или дать новые показания, так как фсбшники убедили ее взять «особый» судебный порядок. «Особый порядок» означал, что проходит только одно заседание, где подсудимый не имеет права голоса, так как он уже априори признал свою вину. И на суде озвучивается только приговор. Судебно-следственная машина обожает «особый порядок», так как доказывать уже ничего не надо, исход суда всегда четко предрешен, и все происходит очень быстро, без сопротивления обвиняемой стороны. А подсудимые могут получить за сотрудничество небольшую скидку срока. Вернее, надеются получить, потому что стопроцентно это, конечно же, никто не мог гарантировать. Как правило, подсудимый получал меньше на одну треть от максимума. Но если он шел по обычному пути, то есть боролся, защищался на суде — то по общей статистике он получал гораздо меньше тех, кто брал «особый порядок». И вообще имел хоть какой-то, но шанс уйти из зала суда домой…
Алла купилась на уговоры фсбшников из-за полной неосведомленности в этих судебных делах, а еще потому что очень и очень испугалась. Было видно, что у нее нет ни одного друга, даже знакомого нормального, кто мог бы ее морально поддержать, дать какой-то вразумительный совет. Только мама-инвалид, которая сама нуждается в помощи… И именно из-за тотального одиночества Алла и вляпалась в эту историю. Она просто хотела завести отношения…
А ведь если бы она поговорила хоть с каким-то мало-мальски нейтральным адвокатом, или же хотя бы почитала уголовный кодекс, то узнала бы, что ее поступок — побег в Сирию с целью выйти замуж — не попадает под террористическую статью. Эту статью она получила исключительно по собственному наговору на саму себя…
Фсбшник, который ее курировал, оказался тонким психологом. Он выказал к ней теплое отношение, проявил участие и в результате совсем задурил ей голову. Когда Алла, по возвращении со следственных действий рассказывала, что они «заезжали к ней домой». Что она смогла «увидеться с мамой», с кошками, которых было у нее аж шестнадцать штук — и это в крошечной хрущевке! Что «Никита даже поменял нам лампочку». Что ей «купили шаурму», разрешили «зайти в мечеть и купить Коран». То мы рты разевали от изумления. Нас-то всех возили в автозаках, в наручниках и под конвоем…
А когда Алла стала жаловаться своему Никите на то, как в СИЗО плохо: тесно, страшно и так далее — ее моментально отправили в институт имени Сербского, на обследование. Выяснить, отвечала ли она за свои действия или была невменяема? В первую очередь туда отправляли тех, кого обвиняли в преступлениях против личности: убийства, похищения, торговля людьми… Реже — по другим статьям, уже по желанию следствия. Но чтобы попасть на «Серпы», нужно дождаться очереди. Ведь число палат и мест ограничено, а везут туда людей со всей страны.
Фсбшники же организовали Алле на «Серпы» настоящую экспресс-отправку. Вне очереди. Она пробыла там положенные 28 дней, а по возвращении долго вздыхала по тамошнему житью. Ведь там у нее была настоящая кровать, а не эта жалкая раскладушка. Очень хорошее питание с молоком, маслом и яйцами. А также с возможностью свободно выходить из палаты, сидеть в комнате с телевизором или в столовой, гулять во дворе с деревьями… Просто ясли-сад по сравнению со следственным изолятором…
Аллу признали вменяемой, но все же указали, что у нее имеются какие-то расстройства психики — из-за тяжелого детства, из-за воспитания и так далее… Так что она очень рассчитывала получить смягчение приговора.
Алле очень понравилось на «Серпах», и фсбшники пообещали ей, что она сможет попасть туда еще раз. Во второй раз на «Серпы»? Небывалое дело! Небывалая щедрость! Как тут устоять?! Особенно такой простецкой натуре! Аллой, судя по всему, овладел «стокгольмский синдром». Она вдруг придумала себе, что влюблена в этого фсбшника. Мы день и ночь только и слышали: «Никита то, Никита се…» Она даже стала сочинять для него стихи, а меня просила рисовать миленькие любовные открыточки. Которые дарила ему при новых выездах…
Поэтому ее возмущение тем, подо что в результате подвел ее «Никитушка», слышали только мы. Ему-то она не жаловалась, а послушно выполняла все, что ей приказывали… На суде выступать не стала. И получив пять лет вместо обещанных трех, поревела пару ночей в подушку и примирилась: «Эх… Я сама во всем виновата…» Тем более опекуны ее пока не бросали.
А не бросили ее, во-первых, для того, чтобы показать по телевизору — в качестве примера раскаявшейся террористки. В СИЗО-6 приехал телеканал ТВЦ, Аллу вывели на «следку», и там — под зорким наблюдением Никиты — Алла должна была поведать на камеру обо всех своих деяниях. Вернее, о тех, что ей сочинили фсбшники. Она и поведала. А мы — посмотрели эту программу на следующий день по телевизору. Заметив, как Алла замялась при вопросе: «Вы правда хотели стать шахидкой и подорваться?», Тамара спросила:
— Почему ты ответила утвердительно? Ты же явно хотела сказать «нет»!
— Хотела… Но Никита стоял прямо за телекамерой и так на меня посмотрел! Он мне сказал перед съемкой: «Смотри, не бузи! Не подводи меня!»
А во-вторых, Алле предложили стать свидетелем по другому делу, против ее старого знакомого Абдулы, которого должны были вот-вот поймать, а потом — судить. Алла согласилась. Еще и поэтому ее этапирование в колонию после получения «законки» откладывалось на неопределенный срок.
