— Chérie!

Она на мгновение жмурится. Ресторан плавно возвращается в зону резкости.

— Прости, замечталась… Что ты сказала?

— Может, кофе?

Вилланель улыбается терпеливо застывшему над ней официанту:

— Маленький эспрессо, пожалуйста.

— Если честно, дорогая, мне порой любопытно, в каких мечтах ты витаешь. Это кто-то, о ком ты мне не говоришь?

— Нет. Не волнуйся, ты узнаешь первая.

— Хорошо бы. Ты бываешь такой таинственной. Нам нужно почаще выбираться куда-нибудь вместе, и я не о магазинах или модных показах. Я имею в виду… — Кончик пальца скользит вниз по леденистой ножке бокала с шампанским. — Что-нибудь повеселее. Можно сходить в «Зеро Зеро» или в «Энконню». Познакомиться с новыми людьми.

Из сумки Вилланель слышен сигнал телефона. Однословная эсэмэска: СВЯЗЬ.

— Мне нужно бежать. Работа.

— Ну пожалуйста, Виви, ты невыносима. Ты даже не выпила кофе.

— Обойдусь.

— Ты такая скучная.

— Знаю. Прости.

Через два часа Вилланель сидит в кабинете, в своей квартире у Порт-де-Пасси. За зеркальным окном — холодное стальное небо.

В сообщении — пара строчек текста о лыжном катании в Валь-д’Изере, а во вложении — полдюжины фотографий оттуда. Вилланель извлекает пароль и получает доступ к данным, вшитым в изображения. Это лицо, снятое под разными углами. Лицо, которое остается в ее памяти вместе с сопровождающим текстом. Новая цель.

Темз-хаус, штаб-квартира британской службы МИ-5, находится в Вестминстере на Миллбанке. В самом северном офисе на третьем этаже Ева Поластри смотрит сверху на Ламбетский мост и на сморщенную от ветра поверхность реки. Сейчас четыре часа, и она только что со смешанными чувствами узнала, что не беременна.

У соседнего компьютера ее заместитель Саймон Мортимер ставит чашку на блюдце.

— Список на следующую неделю, — говорит он. — Ну что, просмотрим?

Ева снимает очки для чтения и протирает глаза. «Мудрые глаза», как говорит ее муж Нико, хотя ей всего двадцать девять, а он на десять лет старше. Они с Саймоном работают вместе чуть больше двух месяцев. Их отдел П-3 — подразделение Объединенной аналитической группы, задача которого — оценивать угрозу лицам «повышенного риска», посещающим Соединенное Королевство, и в случае необходимости запрашивать у столичной полиции специализированную поддержку.

Во многих отношениях это неблагодарное занятие, поскольку полицейские ресурсы небезграничны, а специализированная поддержка — дело недешевое. Но при этом, если оценка окажется ошибочной, последствия будут катастрофическими. Как сказал ей однажды бывший начальник отдела Билл Трегарон еще до того, как его карьера покатилась под откос: «Если ты думаешь, что живой экстремист-проповедник — это геморрой, подожди, пока столкнешься с мертвым».

— Ну давай, — отвечает Ева Саймону.

— Пакистанская писательница Назрин Джилани. Выступает в следующий четверг в Оксфордском союзе. Ей несколько раз угрожали расправой.

— Это серьезно?

— Вполне. В Управлении спецопераций согласились выделить для нее людей.

— Давай дальше.

— Реза Мокри, иранский ядерный физик. Тут снова — полная защита.

— Хорошо.

— Теперь этот русский, Кедрин. А вот здесь я не уверен.

— В чем ты не уверен?

— Насколько серьезно мы должны к нему отнестись. В смысле, мы не можем просить полицию нянчиться с каждым полоумным политиком-теоретиком, который появляется в Хитроу.

Ева кивает. Ее лицо без макияжа и спутанные волосы, собранные на макушке в нечто бесформенное, создают впечатление о ней как о человеке, которого мало заботит чужое мнение о ее миловидности. С первого взгляда можно решить, что она занимается наукой или работает в элитном книжном магазине. Но что-то в ее внешности — спокойствие, жесткий взгляд — рассказывает совсем иную историю. Коллеги знают Еву Поластри как охотника, как женщину, которая легко не отступит.

— Кто запросил защиту для Кедрина? — спрашивает она.

— «Евразия ЮК», группа, которая организует его визит. Я навел справки, это…

— Я знаю, что это.

— Тогда ты понимаешь, о чем я. Они скорее чокнутые, чем опасные. Вся эта фигня о мистической связи между Европой и Россией, об объединении против экспансии коррумпированных Штатов…

— Знаю. Это дикость. Но дефицита поддержки они не испытывают. В том числе в Кремле.

— И Виктор Кедрин — их лицо.

— Он главный идеолог. Символ всего движения. Очевидно, харизматичная фигура.

— Но едва ли ему что-то угрожает именно сейчас и именно в Лондоне.

— Может быть, нет, а может, да.

— В смысле? От кого может исходить угроза? Американцы, разумеется, не без ума от него, но не станут же они запускать боевых дронов на улицу Хай-Холборн.

— Он будет там жить?

— Да, в каком-то заведении под названием «Вернон Отель».

Ева кивает.

— Наверно, ты прав. Не стоит беспокоить Команду защиты по поводу господина Кедрина. Но думаю, имеет смысл побывать на его выступлении — ведь он же будет встречаться с правоверными из «Евразии ЮК»?

— Конвей-Холл. Следующая пятница.

— Хорошо. Держи меня в курсе.

Саймон склоняет голову в знак согласия. Ему только двадцать с небольшим, но в манерах — архиторжественность столичного викария.

Авторизовавшись, Ева выводит на экран список ВУУБ — то есть «высокий уровень угрозы безопасности». Он доступен дружественным разведслужбам, включая организации с переменным статусом «дружественности» типа российской ФСБ и Управления уголовных расследований Пакистана, и представляет собой базу данных с именами известных на настоящий момент международных наемных убийц. Не местных головорезов или снайперов «приехал-уехал», а убийц экстра-класса, которых привлекают для политических дел по расценкам, доступным только состоятельным людям самого высокого уровня. Некоторые пункты в списке пространны и подробны, в других — лишь кодовое имя, добытое в ходе слежки или допросов.

Два года назад Ева начала вести собственный список случаев, когда после убийства значимых фигур не появилось ни единой зацепки. Она все время мысленно возвращается к делу балканского политика Драгана Хорвата. Тот был чрезвычайно мерзким типом, промышлял торговлей людьми и много чем еще, но это не спасло карьеру Билла Трегарона, когда Хорвата убили прямо у него под носом, в центре Лондона. Билла сняли с поста и откомандировали в Центр правительственной связи, в провинциальный Челтнэм, а его бывший заместитель Ева превратилась в руководителя отдела П-3.

Хорвата убили, когда тот приехал в Лондон со своей девчонкой Иремой Беридзе, семнадцатилетней героиновой наркоманкой из Тбилиси. Официально он посещал Лондон в составе правительственной торговой делегации, но на самом деле основную часть времени шлялся с Иремой по магазинам. Не успели они выйти из японского ресторана в плохо освещенном бейсуотерском переулке, как в Хорвата врезался какой-то прохожий, едва не сбив с ног.

Испытывая душевный подъем, усугубленный сакэ, Хорват поначалу не понял, что в него воткнули лезвие. Более того, он даже извинился перед удаляющейся фигурой, а уже потом увидел, что в паху у него хлещет кровь. От потрясения он разинул рот и опустился на брусчатку в тщетных попытках пережать распоротую бедренную артерию. Спустя две минуты он был уже мертв.

Дрожа и не врубаясь в происходящее, Ирема так и стояла у тела, пока через четверть часа из ресторана не вывалилась компания японских бизнесменов. По-английски они говорили небезупречно, а она — вообще никак, так что на вызов «Скорой» ушло еще минут десять. Ирема долго не могла прийти в себя и поначалу твердила, что ничего не помнит. Обстоятельный допрос, проведенный Управлением спецопераций с грузинским переводчиком, выявил лишь один факт: убийцей была женщина.

Конец ознакомительного фрагмента