В любом случае, хватит уже обо мне. В конце концов, эти выходные полностью посвящены счастливой паре. Судя по всему, жених и невеста не так уж давно вместе… Наша спальня тоже находится в «Капризе», и мы слышали их прошлой ночью, как, наверное, и все остальные.

— Господи, — сказал Фредди, когда мы лежали в постели. — Я не могу это слушать.

Я понимаю, что он имел в виду. Странно, но звуки блаженства зачастую напоминают крики боли. Они кажутся очень влюбленными, они не в силах оторваться друг от друга. Циник бы назвал это не любовью, а похотью.

Мы с Фредди вместе уже почти два десятка лет, но я до сих пор скрываю от него некоторые вещи, как и он от меня, не сомневаюсь. Волей-неволей задумаешься, как много знают друг о друге те двое.

Знают ли они все темные тайны, которые скрывает каждый из них.

Ханна. Плюс один

Перед нами вздымаются огромные волны с белыми гребнями пены. Хотя на суше и царит безобидный летний денек, но здесь погода довольна сурова. Как только мы вышли из безопасной гавани материка, вода моментально потемнела, а волны выросли на пару метров.

Завтра состоится свадьба, и вот мы едем на остров. Мы останемся там на ночь как «особые гости». Я прямо жду не дождусь. По крайней мере, мне так кажется. Мне как раз сейчас нужно немного отвлечься.

— Держитесь! — предупреждают нас из капитанской каюты. Капитана зовут Мэтти. Мы и глазом моргнуть не успели, как маленькая лодка уже срывается с одной волны и прямиком врезается в другую. Брызги разлетаются над нами огромной дугой.

— Господи! — вопит Чарли, он весь вымок с одного бока. Каким-то чудом меня почти не задело.

— Что, вы там немножко намокли? — кричит Мэтти.

Я смеюсь, но смех выходит вымученным и неестественным, на самом деле я сильно испугалась. От зигзагообразного движения лодки у меня сводит желудок.

— Ох, — выдыхаю я, чувствуя, как к горлу подступает тошнота. При мысли о чае со сливками, который мы выпили перед поездкой, у меня выступает холодный пот.

Чарли смотрит на меня, кладет руку на колено и сжимает.

— Боже. Уже началось? — Я ужасно переношу морскую болезнь. Да и не только ее одну; когда я была беременна, это был сущий кошмар.

— Угу. Я выпила пару таблеток, но они не особо помогают.

— Слушай, — быстро предлагает Чарли, — давай я почитаю об острове, чтобы ты отвлеклась.

Он начинает копаться в телефоне. Чарли заранее скачал себе путеводитель; он учитель до мозга костей. Лодка снова дергается, и айфон чуть ли не вылетает у него из рук. Мой муж, ругнувшись, крепче сжимает телефон двумя руками; мы не сможем позволить себе купить новый.

— Там не так уж много всего, — говорит он, как бы извиняясь, когда ему наконец-то удается открыть книгу. — На Коннемаре куча достопримечательностей, да, но на самом острове… Пожалуй, он такой маленький…

Чарли уставился на экран, будто умоляя его что-то рассказать.

— Ой, вот, я кое-что нашел, — он прочищает горло и начинает читать тоном, который, наверное, привык использовать на своих уроках. — Inis an Amplóra, или, в переводе, Бакланий остров протяженностью всего лишь три километра — больше в длину, чем в ширину. Представляет собой глыбу гранита, величественно выступающую из Атлантического океана в нескольких милях от побережья Коннемары. Большая часть его поверхности покрыта торфяными болотами и дерном. Лучший и, по сути, единственный способ увидеть Inis an Amplóra — доплыть до него на частной лодке. Воды залива, разделяющие материк и остров, могут стать особенно неспокойными…

— Это уж точно, — бормочу я, хватаясь за края, когда лодка опять подскакивает на волне. Желудок опять скручивает.

— Я могу рассказать вам больше, чем там написано! — кричит Мэтти из каюты. Я и не подозревала, что он может услышать нас оттуда. — Про Инишан Амплора из книжки много и не узнаешь.

Мы с Чарли продвигаемся к каюте, чтобы послушать капитана. У этого Мэтти очень приятный, хоть и сильный акцент.

— Первые жители острова, — начинает он, — состояли в религиозной секте, которая подверглась гонениям на материке.

— Да, точно, — подтверждает Чарли, снова заглядывая в путеводитель. — Кажется, я видел тут что-то…

— В этой писанине почти ничего нет, — обрубает его Мэтти, нахмурившись, явно недовольный тем, что его перебили. — Я прожил здесь всю жизнь, знаете ли, и мой народ живет тут веками. Я расскажу вам больше, чем какой-то мужик из интернета.

— Простите, — бормочет Чарли, краснея.

— Так вот, — продолжает Мэтти. — Двадцать лет назад или около того, археологи их раскопали. Всех вместе в торфяном болоте, лежащих бок о бок, как селедки в банке, — что-то мне подсказывает, ему очень нравится эта история. — Говорят, тела прекрасно сохранились, потому что там нет воздуха. Но то была настоящая бойня. Их всех зарубили насмерть.

— Ой, — говорит Чарли, посмотрев на меня. — Я не уверен…

Слишком поздно, я уже нарисовала это у себя в голове: трупы, лежащие в черной земле, похороненные много лет назад. Я стараюсь об этом не думать, но картинка так и продолжает мелькать в сознании, как заевшее видео. Новый приступ тошноты от очередного рывка лодки я принимаю почти с облегчением, потому что сразу отвлекаюсь.

— И теперь там никто не живет? — весело спрашивает Чарли, надеясь сменить тему. — Кроме новых владельцев?

— Нет, — отвечает Мэтти. — Одни только призраки.

Чарли нажимает на экран.

— Здесь написано, что на острове жили люди вплоть до девяностых, когда последние жители решили вернуться на материк к водопроводу, электричеству и благам современной цивилизации

— Ах вот что там написано, да? — говорит Мэтти с улыбкой.

— А что? — спрашиваю я, кое-как сумев хоть что-то выговорить. — Они уехали по какой-то другой причине?

Мэтти собирается что-то сказать, но потом выражение его лица меняется.

— Осторожно! — кричит он. Мы с Чарли едва успеваем ухватиться за поручень за несколько секунд до того, как дно лодки просто исчезает из-под ног, и наше судно швыряет вниз по склону одной волны перед тем, как мы врезаемся в другую. Боже ты мой.

Говорят, чтобы не укачивало, надо найти какую-то неподвижную точку. Я пристально смотрю на остров. Его было видно всю дорогу от материка — синеватое пятно на горизонте, похожее на расплющенную наковальню. Джулс всегда соглашается только на самое сногсшибательное, но я не могу избавиться от ощущения, что ссутулившийся силуэт острова выглядит слишком мрачно на контрасте с ярким солнечным днем.

— Удивительно, правда? — говорит Чарли.

— Угу, — мычу я. — Давай надеяться, что там появились водопровод и электричество. Потому что после этого мне необходима горячая ванна.

Чарли ухмыляется.

— Зная Джулс, если до этого там не было таких удобств, то теперь точно есть. Ты же знаешь, какая она. Такая деятельная.

Я уверена, что Чарли не имел это в виду, но меня как будто сравнивают. Я-то далеко не самая организованная. Такое ощущение, что я не могу зайти в комнату, при этом что-нибудь не опрокинув, а с тех пор, как у нас появились дети, наш дом вообще превратился в зону военных действий. Когда мы — очень редко — приглашаем гостей, я просто раскидываю вещи по шкафам и кое-как закрываю их, отчего складывается впечатление, будто весь дом задерживает дыхание, стараясь не взорваться. Помню, как мы первый раз пришли на ужин в изысканный викторианский особняк Джулс в Ислингтоне, он словно сошел со страниц журнала — со страниц ее онлайн-журнала «Загрузка». Я все думала тогда, что она меня куда-то запрячет, зная, как нелепо я смотрюсь среди ее обычной компании с моими отросшими темными корнями и в дешевой одежде. Я даже поймала себя на мысли, что пытаюсь сгладить свой манчестерский акцент.

Мы с Джулс полные противоположности. Две самые важные женщины в жизни моего мужа. Я наклоняюсь за борт, вдыхая свежий морской воздух.

— Я прочел почти всю эту статью, — говорит Чарли. — Про остров. Там говорится, что там есть пляжи с белоснежным песком, которые особенно известны в этой части Ирландии. А там, где белоснежный песок, — всегда бирюзовая вода.

— Вот как? — удивляюсь я. — Что ж, это звучит лучше, чем торфяные болота.

— Ага, — говорит Чарли, улыбаясь. — Может, у нас будет возможность поплавать.

Я смотрю на воду, которая сейчас кажется грязно-зеленой, а не бирюзовой, и не могу унять дрожь. Я уплывала за буйки в Брайтоне, и это ведь тоже Ла-Манш, так ведь? Но все равно. Там вода казалась намного спокойнее, чем это дикое и суровое море.

— Мы хорошо развлечемся в эти выходные, да? — говорит Чарли.

— Да, — отвечаю я. — Надеюсь.

Ничего похожего на отпуск у нас не было уже очень давно. А он мне сейчас так нужен.

— Так и не поняла, зачем Джулс выбрала какой-то остров на побережье Ирландии, — добавляю я. Хотя это так на нее похоже — выбрать что-то настолько эксклюзивное, чтобы ее гости едва не утонули в попытке туда добраться. — Не то чтобы она не могла позволить себе праздновать там, где она захочет.

Чарли хмурится. Он не любит говорить о деньгах — его это смущает. И это одна из причин, почему я так его люблю. Кроме тех моментов, когда изредка, только иногда, раздумываю, каково это — зарабатывать больше. Мы намучились, выбирая подарок из предложенного списка, и даже слегка повздорили. Наш максимум обычно составляет пятьдесят фунтов, но Чарли настаивал, что мы должны потратить больше, потому что они с Джулс так давно знакомы. Поскольку все перечисленное было из «Либерти», люксового лондонского магазина, то за 150 фунтов, на которых мы, в конце концов, и сошлись, нам удалось купить только обычную керамическую миску. Что уж говорить, если ароматическая свечка там продается за 200 фунтов.