Люси Гордон

Однажды ночью в Лас-Вегасе

Пролог

Сверкающие огни Лас-Вегаса устремлялись в ночное небо. Далеко внизу в отелях и казино била ключом жизнь, но отель «Чертоги Афины» затмевал собой всё. За шесть месяцев с момента открытия он превзошел своей пышностью всех конкурентов. Сегодняшняя свадьба кинозвезды Эстел Раднор, устроенная в его стенах, лишь подтверждала это.

Свадьба закончилась в казино, где невеста была запечатлена в разные моменты торжества: вот она выбрасывает кости, вот целует своего жениха, вот обнимает за плечи какую-то тоненькую неприметную девушку…

Владелец отеля, с удовлетворением наблюдая за всем этим, повернулся к молодому человеку, который со скептической улыбкой тоже следил за происходящим:

—  Ахиллес, друг мой…

—  Я уже просил тебя не называть меня так!

—  Но твое имя принесло мне удачу. Твои толковые советы по поводу того, как сделать это место по-настоящему греческим…

—  Ни одному из которых ты так и не последовал.

—  Мои клиенты верят в то, что оно греческое, а это главное.

—  Разумеется, главное — как это выглядит, что же еще? — пробормотал молодой человек.

—  Что-то ты мрачен сегодня. Не в этой ли свадьбе дело? Завидуешь?

Ахиллес резко повернулся к нему и словно взорвался:

—  Не говори ерунды! Все, что я чувствую, — это скука и отвращение.

—  Тебе не повезло?

Ахиллес пожал плечами:

—  Я потерял миллион. До утра, вероятно, потеряю еще один. Ну и что?

—  Иди, присоединись к гостям.

—  Меня никто не приглашал.

—  Неужели ты считаешь, что они отвергнут сына богатейшего человека Греции?

—  У них просто не будет такого шанса. Оставь меня и возвращайся к своим гостям.

И он ушел. Худощавую одинокую фигуру сопровождали две пары глаз: одна принадлежала мужчине, которого он только что оставил, вторая — молоденькой девушке, которую только что обнимала красавица невеста. Стараясь держаться незаметно, девушка подошла к лифту и поднялась на пятьдесят второй этаж, откуда могла полюбоваться панорамой города. И стены и пол здесь были сделаны из толстого стекла, что позволяло посетителям обозревать панораму. Выступ снаружи, как она подозревала, был предназначен для рабочих и мойщиков окон, обычные гости отеля не могли туда попасть, если, конечно, не знали кода запирающего устройства.

Девушка, словно завороженная, смотрела вниз, когда, привлеченная легким шумом, резко обернулась и увидела того самого молодого человека, которого заметила внизу. Оставаясь незамеченной, она наблюдала за тем, как он остановился неподалеку и смотрел вниз с высоты тысячи футов на ослепительный мир, простирающийся внизу.

Его лицо было освещено снизу переливающимися огнями — тонкое лицо очень молодого человека, почти мальчика, но при этом с налетом усталости, если не сказать — отчаяния.

И тут молодой человек сделал нечто такое, от чего она пришла в ужас. Он протянул руку к запирающему устройству и набрал код. Стеклянная панель отодвинулась, и теперь между ним и бездной не осталось ничего, кроме воздуха…

Петра так громко ахнула, что он резко повернул голову.

—  Что вы тут делаете? — раздраженно спросил молодой человек. — Шпионите за мной?

—  Конечно нет! Идите обратно, пожалуйста, — умоляюще сказала она. — Не делайте этого.

Он сделал шаг назад, на сравнительно безопасную территорию, но остался стоять возле просвета.

—  Что, черт возьми, вы имеете в виду, говоря «Не делайте этого»? — сердито спросил он. — Я не собирался ничего делать. Я хотел вдохнуть немного свежего воздуха.

—  Но это опасно! Вы могли случайно упасть.

—  Я знаю, что делаю. Уходите и оставьте меня в покое.

—  Нет, — заявила она решительно. — Я имею такое же право дышать свежим воздухом, как и вы. Красиво там внизу?

—  Что?

Совершенно неожиданно она проскользнула мимо него и вышла на выступ. Ветер немедленно с такой силой налетел на нее, что ему пришлось ее схватить.

—  Глупая женщина! — закричал он. — Несчастный случай может произойти не только со мной. Вы что, хотите умереть?

—  А вы?

—  Идите обратно!

Он втащил ее внутрь и на мгновение удивленно замер, разглядев ее лицо.

—  Не вас ли я видел там, внизу?

—  Да. Я была в «Комнате Зевса», — сказала она, имея в виду казино. — Мне нравится наблюдать за игроками. Этому месту дали очень удачное название.

—  Вы знаете, кто такой Зевс? — спросил он и подвел ее туда, где они могли присесть.

—  Зевс был верховным греческим богом, — сказала она, — смотрел на мир с вершины Олимпа и был владыкой богов и людей. Видимо, таковыми чувствуют себя игроки, приступая к игре, но вскоре все оборачивается для этих бедных идиотов совсем по-другому. Вы много проиграли?

Он пожал плечами:

—  Миллион. В какой-то момент я перестал считать. А вы-то, кстати, что делали в казино? Вам не дашь больше пятнадцати.

—  Мне семнадцать, и я… вхожу в число гостей на этой свадьбе.

—  Точно, — сказал он, похоже не заметив, как она запнулась. — Я же видел, как она обнимала вас перед камерой. Вы — подружка невесты?

Девушка усмехнулась.

—  Неужели я похожа на подружку невесты? — спросила она, показывая на свое платье, явно дорогое, но отнюдь не гламурное.

—  Ну…

—  Нет, я не отношусь к тем, кто постоянно маячит перед камерами.

Она сказала это без всякого намека на сожаление, и это понравилось ему. Приглядевшись к ней повнимательнее, он заметил, что девушка совершенно не пользуется косметикой, носит удобную короткую стрижку.

—  И вас зовут… — поинтересовался он.

—  Петра. А вы — Ахиллес. Нет? — добавила она, увидев, что он нахмурился.

—  Мое имя Лисандрос Димитриу. Мама хотела назвать меня Ахиллесом, но мой отец нашел, что в ней говорит сентиментальность. В конце концов они пришли к компромиссу, и Ахиллес стало моим вторым именем.

—  Но тот человек внизу называл вас именно так!

—  Для него важно, что я грек, потому что этот отель построен с претензией на греческий стиль.

К его удовольствию, она рассмеялась:

—  Какие они все ненормальные!

Они внимательно смотрели друг на друга. Он оказался таким же красивым, как ей и показалось вначале. Тонкие черты лица и гордая осанка — человек, идущий своим путем. Но ощущалась в нем также и какая-то странная мрачная напряженность. Молодые люди в Лас-Вегасе держались группками, этот же оберегал свое одиночество, словно находился во враждебном ему мире. Но что-то все же привело его в это место, полное опасности?

—  Судостроительная компания Димитриу?

—  Она самая.

—  Самая могущественная компания в Греции, — произнесла девушка, словно заученный урок. — То, чего они не хотят иметь, не имеет смысла иметь никому. То, что они не приобрели сегодня, приобретут завтра. Если кто-то посмеет отказать им, они будут ждать до тех пор, пока не наступит подходящий момент.

Он хмыкнул:

—  Что-то вроде этого.

—  Или вы просто натравите на них фурий?

Петра имела в виду трех греческих богинь мщения со змеями вместо волос и налитыми кровью глазами, которые безжалостно расправлялись со своими жертвами.

—  Вы склонны к мелодраматизму? — спросил он.

—  В этом месте с претензией на греческое не могу удержаться. А почему вы не в Афинах и не перемалываете своих врагов в пыль?

—  Я со всем этим уже покончил, — сказал он жестко. — Теперь могут обойтись и без меня.

—  А, вот что вас задело! — хмыкнула Петра. — Послушайте одну историю. Во время Троянской войны Ахиллес любил одну девушку. Она была из стана его врагов и была его пленницей, но его заставили отказаться от нее, и тогда он покинул поле боя и ушел, обиженный, в свой шатер. Но в конце концов вышел и снова вступил в борьбу. Только все закончилось его гибелью… Как могло закончиться и для вас… на том выступе.

—  Я уже говорил вам, что не собираюсь умирать… Хотя, честно говоря, мне не важно, что произойдет. Я приму любой вариант.

—  Она сделала что-то очень жестокое? — осторожно спросила Петра.

В полумраке она не могла разглядеть взгляд, направленный на нее, но почувствовала, что взгляд этот был ужасным. Его глаза блеснули холодным огнем, предупреждая, что она ступила на святую землю.

—  Она? — повторил он тоном, который не сулил ничего хорошего.

Девушка нежно дотронулась до его руки и прошептала:

—  Простите. Мне не следовало говорить это?

Он резко поднялся, снова подошел к проему в стеклянной стене и остановился, пристально всматриваясь в ночь. Петра осторожно последовала за ним.

—  Я считал, что могу доверять ей, — прошептал он.

—  Иногда надо доверять, — согласилась Петра.

—  Нет, — решительно сказал он. — Люди не могут быть такими хорошими, какими вы их себе представляете. Рано или поздно, но правда выплывет наружу. И чем больше вы доверяете кому-то, тем ужасней будет момент, когда вас предадут. Уж лучше не питать никаких иллюзий и быть сильным.

—  Но это же ужасно — никогда не верить ни во что, никогда не любить и не надеяться, никогда не испытывать настоящего счастья…

—  Никогда не быть несчастным, — жестко добавил он.

—  Никогда не жить по-настоящему, — тут же возразила она. — Это все равно что похоронить себя заживо, разве вы не видите? Вы бы избежали страданий, но лишились бы всего того, из-за чего стоит жить.

—  Да что вы знаете о жизни? — сказал он сердито. — Вы еще ребенок. Разве кто-то вызывал в вас когда-нибудь желание все сокрушить, не оставив ничего живого… включая саму себя?

—  Но чего достигнешь, разрушив свою душу? — спросила она строго.

—  Я скажу чего. Вы не станете… такой.

Он ткнул пальцем в свое сердце.

Ей не надо было спрашивать, что он имел в виду. Он, такой молодой, ходил по краю пропасти, и достаточно было небольшого усилия, чтобы столкнуть его туда. Поэтому он и решил стоять здесь, провоцируя судьбу. Хотел, чтобы она это сделала?

Жалость и ужас переполняли Петру. С одной стороны, ей хотелось убежать как можно дальше, а с другой — остаться и спасти его.

Неожиданно, без всякого предупреждения, он сделал нечто одновременно ужасное и прекрасное. Опустив голову, он положил ее на плечо Петры, потом поднял, потом снова опустил, и так снова и снова. Человек словно бился головой о кирпичную стену, безнадежно и методично…

Оторопев, она обвила его руками и начала гладить по голове, чтобы успокоить. В своем отчаянии он искал утешения у нее. Ей была видна бездна за его спиной, и никакой преграды между ним и этой бездной не было. Ничто не могло защитить его, кроме нее. Она крепко прижала его к себе. Он не сопротивлялся, но теперь его голова неподвижно покоилась на ее плече, словно силы полностью оставили его.

Когда Петра смогла вновь взглянуть ему в лицо, она увидела, что страдальческое выражение уступило место печали и смирению, словно он обрел некий, хотя и временный покой.

Наконец Лисандрос слабо улыбнулся ей. Существовало еще добро в этом мире. Оно было здесь, воплощенное в этой девушке, слишком наивной, чтобы понять опасность, которой она подвергала себя просто оттого, что была здесь, с ним. Когда-нибудь она станет такой же угрюмой и испорченной, как и все остальные…

Но не сегодня. Он не допустит этого!

Он набрал код, и стеклянная панель задвинулась.

—  Пойдемте, — сказал Лисандрос, уводя Петру с крыши вниз, в отель.

Когда они подошли к двери ее номера, он сказал:

—  Идите к себе, ложитесь и не открывайте дверь никому.

—  А что собираетесь делать вы?

—  Собираюсь проиграть еще больше. А потом — кое о чем подумать.

—  Спокойной ночи, Ахиллес.

—  Спокойной ночи.

Повинуясь какому-то импульсу, он наклонился и нежно поцеловал ее в губы.

—  Входите, — сказал он. — И заприте свою дверь.

Она кивнула и вошла. Через мгновение он услышал поворот ключа в замочной скважине.

Лисандрос возвратился к игорным столам, смирившись с мыслью о новых проигрышах, но каким-то мистическим образом удача снова вернулась к нему. В течение часа он вернул все свои деньги до последнего цента. А еще через час удвоил их.

Эта девушка оказалась для него талисманом. Она была послана, чтобы изменить его судьбу. Он надеялся, что в свою очередь сделал что-то и для нее, о чем, вероятно, никогда не узнает. Ведь они никогда больше не встретятся.

Он ошибся: они встретились снова. Но только через пятнадцать лет.

Глава 1

Вилла Димитриу находилась на окраине Афин, на холме, откуда хозяева всегда могли обозревать свои владения.

Недавно у виллы появился соперник — здание, повторяющее облик Парфенона, воздвигнутое Гомером Лукасом, единственным человеком в Греции, который рискнул соперничать как с семьей Димитриу, так и с древними богами, которые покровительствовали Парфенону. Но Гомер был влюблен и, разумеется, хотел поразить свою невесту в день их свадьбы.

В то весеннее утро Лисандрос Димитриу стоял на пороге своей виллы, устремив взгляд на Афины. Он был раздражен тем, что ему придется терять время на свадьбе, когда у него масса по-настоящему важных дел.

Обернувшись на звук за своей спиной, он увидел Ставроса, старинного друга своего покойного отца.

—  Еду на свадьбу, — сказал он. — Заехал, чтобы узнать, не надо ли подвезти тебя.

—  Спасибо, это было бы очень кстати, — кивнул Лисандрос. — Если я приеду рано, тогда и мой ранний уход не станет слишком большим оскорблением.

Ставрос хмыкнул:

—  Ты не слишком жалуешь свадьбы.

—  А это не свадьба, это презентация, — с сарказмом ответил Лисандрос. — Гомер Лукас обзаводится женой-кинозвездой и щеголяет ею перед всем миром. И этот же самый мир будет лицемерно желать ему всех благ, а за его спиной — поносить. Мое личное пожелание ему — чтобы Эстел Раднор оставила его с носом. Что так или иначе она и сделает. Кстати, а для чего ей понадобилось приезжать в Афины? Почему бы не справить свадьбу в том псевдогреческом отеле, как раньше?

—  Потому что имя Гомер Лукас — синоним греческого судостроения, — сказал Ставрос и быстро добавил: — Не считая твоего, конечно. Я думаю, что это может быть настоящий брак по любви.

Лисандрос поднял брови:

—  Настоящий? Сколько раз она выходила замуж? Шесть, семь?

—  Тебе виднее. Разве ты не был гостем на одной из ее свадеб?

—  Я не был гостем. Просто случайно оказался в том отеле Лас-Вегаса, где эта свадьба проходила, а на следующий день возвратился в Грецию.

—  Да. Помню. Твой отец был очень этим доволен… но заинтригован. Кажется, ты сказал ему, что не хочешь больше иметь дело с каким бы то ни было бизнесом. Никогда. Ты где-то пропадал два года, а потом неожиданно, как гром среди ясного неба, вдруг появился и заявил, что готов приступить к работе. Отец даже боялся, что тебе это не удастся сделать после… ну… — Ставрос замолчал, увидев, как помрачнело лицо Лисандроса.

—  Довольно, — сказал тот спокойным голосом, более пугающим, чем крик. — Это было давно. С прошлым покончено.

—  Да. Вот и твой отец сказал, что все его страхи оказались беспочвенными, потому что ты возвратился совсем другим человеком. Внушающим ужас задирой. Он был так горд!

—  Будем надеяться, что я внушу ужас и Гомеру Лукасу. В противном случае это будет означать, что я теряю свою квалификацию.

—  Возможно, тебе следует опасаться его, — сказал Ставрос. — Именно такие заявления он делает с тех пор, как ты нагрел семейство Лукас на миллиарды. Украл миллиарды, как он говорит.

—  Я ничего у него не украл, а просто предложил клиенту более выгодную сделку, — спокойно ответил Лисандрос.

—  Но это случилось в последнюю минуту, — напомнил ему Ставрос. — Они уже все собрались, чтобы подписать контракт, и клиент буквально занес ручку над бумагами, когда зазвонил его телефон, и это был ты. Ты познакомил его с информацией, которую тебе удалось получить только «недостойными методами».

—  Не более недостойными, чем остальные, — заявил Лисандрос, пожав плечами.

—  Дело было сделано, — подытожил Ставрос. — Этот человек положил ручку, аннулировал сделку и сразу сел к тебе в машину, которая ждала у входа. Ходят слухи, что именно тогда Гомер пообещал богам Олимпа роскошное пожертвование, если они покарают тебя.

—  Но пока меня не покарали, так что, возможно, боги его не услышали.

—  Ты пойдешь один? — сменил тему Ставрос.

Лисандрос ответил уклончиво. Бывая по обязанности на свадьбах, он никогда не появлялся там с одной и той же женщиной. Это вызвало бы слишком большой интерес прессы и ввело бы в заблуждение саму женщину.

—  Хорошо, тогда пошли, — сказал Ставрос.

—  Боюсь, что присоединюсь к тебе позже.

—  Но ты только что сказал, что поедешь со мной…

—  Сказал, но тут вспомнил, что сначала должен кое-что сделать. До свидания.

Ставрос не решился возражать. Его машина ждала внизу. На заднем сиденье сидела его жена, которая отказалась подняться вместе с ним — она не любила этот безотрадный дом, который, похоже, прекрасно устраивал Лисандроса.

—  Как он может жить в таком огромном безмолвном месте без семьи, с одними только слугами? — спрашивала она. — Меня дрожь пробирает. А почему он передумал ехать с нами?

—  По моей вине. Я сдуру упомянул прошлое, и он словно застыл. Есть что-то жутковатое в том, как Лисандрос вычеркивает из своей памяти то время, словно его никогда не было… При этом оно не уходит из его жизни, управляет всем, что он делает. Вот и сейчас. Согласившись, было, через минуту он постарался отделаться от меня как можно скорее. Да и со свадьбы Лисандрос хочет сбежать пораньше. Вероятно, его ждет какая-то бабенка.

—  Если ты имеешь в виду… — она произнесла имя, — то она не какая-то бабенка. Ее муж — один из влиятельнейших людей в…

—  Что только делает ее элитной шлюхой! — перебил жену Ставрос. — Она сейчас держит дистанцию, потому что до ее мужа дошли слухи.

—  Ой, брось! Он знал об их связи всегда! — цинично заявила его жена. — В этом городе всегда найдутся мужья, которые не возражают, чтобы их жены спали с Лисандросом.

Ставрос кивнул:

—  Да, но я думаю, что сам Лисандрос намекнул ее мужу, чтобы тот обуздал ее.

—  О чем ты говоришь! Уверена, что даже Лисандрос не способен на такую безжалостность…

—  Еще как способен! — решительно заявил Ставрос.

Лисандрос стоял у окна, пока машина Ставроса не исчезла за воротами. Их разговор взволновал его, и надо было быстро успокоиться. К счастью, раздался тревожный звонок его менеджера из порта Пирей, который сообщил о возникших проблемах. Лисандрос отдал ему ряд коротких распоряжений и обещал заехать в порт на следующий день.

Сегодня он будет почетным гостем на свадьбе Гомера Лукаса. Он пожмет руку своему конкуренту, окажет уважение невесте, а многочисленные зрители разочарованно вздохнут, увидев, что они не вцепляются друг другу в глотку.

В его голове прозвучал совет отца: «Никогда не давай им понять, о чем ты думаешь». Он хорошо усвоил этот совет и, следуя ему, с улыбкой скроет переполняющую его ненависть.

Водитель повез его на виллу Лукаса. «Парфенон» Гомера, в котором состоится свадьба, Лисандрос увидел издалека. Неясно вырисовывающееся, устремленное ввысь строение свидетельствовало о том, что это была резиденция богатого и влиятельного человека.

«Подделка, — мрачно подумал Лисандрос. — Не более достоверная, чем та греческая декорация, что в Лас-Вегасе».

Он мысленно вернулся в то время, когда чувствовал себя в другом мире, и в его памяти возникла худенькая девушка на крыше отеля, неподдельная наивность которой одновременно раздражила и восхитила его. Он вспомнил тот последний момент, когда она распахнула ему свои объятия, предложив утешение, которого он не мог найти нигде в мире, и он почти…