— Работа продвигается, все хорошо, — небрежно роняю я.
Одеревенение между лопатками сползает вниз по позвоночнику.
— Нам уже не терпится почитать! — радостно восклицает Джейн. — Может, пришлешь готовую часть? Я бы начала проникаться духом… Так хочется собрать художников для разработки обложки.
В воображении всплывает простой черный блокнот, сбитые в абзацы наборы слов, каракули предложений, перечеркнутые карандашом страницы.
— На самом деле я сейчас пересматриваю линию повествования, — уклончиво отвечаю я. — Давай подождем до десятого декабря, если не возражаешь.
Джейн соглашается. А куда ей деваться? Мы немного обсуждаем предстоящее мне интервью с журналом «Ред», дату проведения которого издатель как раз пытается согласовать. На прощание Джейн говорит:
— Жду не дождусь твой видеоэфир в «Фейсбуке». Уже скоро!
Я проверяю время. У меня около часа.
Перед отъездом во Францию Джейн уговорила меня сделать серию видеообращений — вроде бы это отличный способ связи с читателями и создания ажиотажа вокруг книги еще до ее выхода.
Я сказала, что не представляю, о чем говорить, что не на шутку ее удивило.
«Эль, ты уверенная в себе молодая женщина с ораторским талантом. Ты прекрасно справишься! Читатели просто хотят знать о тебе чуть больше: где ты черпаешь вдохновение, как пишешь и все в таком духе. Поддерживай непринужденную дружескую беседу. Можно по понедельникам вывешивать совет от писателя — этакая рубрика «Что я узнала, когда начала писать». А потом отвечай на вопросы».
Для отказа у меня не нашлось веской причины.
Вот и теперь она повторяет:
— Мы уже анонсировали твое выступление по нашим каналам в соцсетях. Надеюсь, к трансляции подключатся несколько тысяч человек! А мы из офиса будем тебя подбадривать.
Представляете? Тысячи людей смотрят на меня. Задают вопросы. Прямой эфир. Ни шанса на ошибку. Ничего не отредактировать. Не спрятаться. Только я, писательница Эль Филдинг, и мой кабинет.
Я вешаю трубку, утирая со лба пот. Как тут жарко…
По пути на верхний этаж я немного остываю.
На время пребывания арендаторов кабинет оставался под замком. Во-первых, надо было спрятать ценные вещи, а во-вторых, меня передергивало от мысли, что за мой стол сядет посторонний человек. Звучит дико, знаю.
Я достаю из кармана ключ и начинаю борьбу с замком, верчу его вправо-влево, пока не раздается щелчок. Дверь распахивается.
Вся комната озарена светом, в стеклянный фасад льется мерцающая зыбь моря, растекаясь по деревянным половицам и волнуясь на белых стенах. При проектировании кабинета я задумывала пространство, откуда воображение могло бы выпорхнуть — за пределы стола, компьютерного монитора, дома — и на всех парусах унестись к бескрайнему, так много сулящему горизонту.
Минимум мебели, никаких украшательств. Старинный дубовый письменный стол, простой книжный шкаф из обработанных строительных досок, на полках — коллекция любимых романов и керамическая масляная лампа. В дальнем углу классическое английское кресло, развернутое к роскошному виду за окном, рядом сундук для хранения блокнотов, фотографий и дневников.
Я прохожу через комнату. Интересно, откуда здесь свежий морской запах соли? Разве после двух недель взаперти воздух не становится затхлым?
Вот в чем дело! Форточка у края стеклянной стены отворена. Странно! Я всегда дважды проверяю окна и двери. Наверное, просмотрела. При арендаторах сюда точно никто не мог зайти: дверь я закрыла на замок и увезла единственный ключ с собой.
Когда я усаживаюсь за письменный стол, загадка открытой форточки вылетает у меня из головы. Обожаю свой стол! Он попался мне на кэмптонском рынке четыре года назад, когда мы с Флинном жили на съемной бристольской квартире. Я только-только приступила к работе над дебютным романом, выкраивая время для сочинительства в обеденный перерыв или после завершения смены, но никому, кроме Флинна, не рассказывала о своем амбициозном начинании. Меня будоражила моя новая мечта, такая хрупкая, что, казалось, обмолвись о ней — и она погибнет. После похода на кэмптонский рынок я заявила Флинну: «Если удастся продать книгу, первым делом куплю письменный стол!»
Однако Флинн без моего ведома связался с продавцом и отвез стол в гараж матери. Навещая мать по выходным, он часами занимался его реставрацией: выводил жучков, шлифовал поверхности песком, чистил богатые орнаменты резных ножек, снимал бесчисленные слои лака, поменял ручки, отполировал воском направляющие, заклеил трещины.
Лишь спустя год, когда я распечатала завершенный роман в шести экземплярах, чтобы отправить потенциальным литературным агентам, Флинн открыл свою тайну.
«Я собирался подождать, пока ты получишь контракт от издательства, — сказал он, заводя меня в гараж, пропитанный резким запахом смолы, — но по-моему, сегодняшний день важнее. Эль, ты закончила первую книгу! Все равно, будет она опубликована или нет. Не эта, так вторая или третья. В любом случае, ты уже писательница».
На мобильнике пищит таймер.
Начало через минуту.
Противно сосет под ложечкой. К трансляции подключаются тысячи человек…
Я усаживаюсь: спина прямая, плечи назад. Я знаю, что делать. Чего от меня ждут.
Глаза фокусируются на открытом ноутбуке. Камера включена, с монитора на меня глядит собственное лицо. В какой-то миг я себя даже не узнаю — то ли из-за наклона экрана, то ли неудачно падает свет.
Тянусь к мышке, навожу ее на кнопку «Выйти в эфир».
Щелкаю.
На лице расплывается улыбка. И в голосе звучит улыбка.
— Привет! Я писательница Эль Филдинг. Веду прямой эфир из Корнуолла, а точнее, из своего кабинета. Спасибо, что присоединились! Для тех, кто меня не знает: я — автор романа «Безумный страх». Это психологический триллер, опубликован в прошлом году. На протяжении следующих недель я расскажу о своем творческом пути, о том, чему научилась, поделюсь полезными советами и отвечу на ваши вопросы. Итак, с литературного совета, пожалуй, и начну. С самого простого и доступного. Заведите блокнот. И всегда носите его с собой. Наша краткосрочная память хранит информацию три минуты, так что если сразу не записать осенившую вас мысль, то, скорее всего, вы о ней и не вспомните. Вот мой, — говорю я, демонстрируя черный блокнот. — Всегда под рукой: в сумке, на прикроватном столике — везде, где бы я ни находилась, чем бы ни занималась. Он постоянно напоминает мне, что я писатель.
Внимательно слежу, чтобы блокнот не открылся — не дай бог увидят содержимое.
Делаю короткую паузу.
— Что ж, теперь ваша очередь, можно задавать вопросы. — Мой взгляд прикован к левой стороне монитора, где зрители в режиме реального времени набивают текст. — Я постараюсь ответить на максимальное число вопросов. Ага! Первый от Шерил Даун. Шерил спрашивает: «Ваш дебютный роман стал международным бестселлером. Давит ли на вас этот факт при работе над вторым романом?»
За мной сейчас наблюдает Джейн и ее команда.
— Да, есть немного. К счастью, я начала писать второй роман еще до публикации «Безумного страха». В тот момент ничто не предвещало столь грандиозного успеха. Должна признаться, я чуть отстаю по срокам — переезд в новый дом и большой тур с книгой отняли много времени. Но теперь все утряслось, я вновь с головой в работе.
Щелк.
— Следующий. Адам Грант интересуется: «Чем вы занимались, прежде чем стали писательницей?» — Я улыбаюсь. — Легче сказать, чем я не занималась! Обслуживала посетителей в баре, разносила кофе, стояла за стойкой приемной, подавала пальто в гардеробной ночного клуба, убирала офисы. Путешествовала, как только выпадала возможность. Немного пожила в Новой Зеландии, потом в Канаде. С двадцати лет я немало попрыгала с места на место, пробуя то одно, то другое, чтобы понять, что же мне на самом деле нравится.
И кем бы я хотела быть…
— В конце концов, я нашла дело по душе — писательство. Просто щелкнуло. И почему у меня не хватило ума осознать это раньше? Я по уши влюбилась в свое занятие, едва сочинила первый абзац. Даже не задумывалась, есть у меня талант или нет, получится зарабатывать творчеством или не получится. В голове крутилось одно: я обожаю писать!
И в моих словах нет ни тени лукавства.
Ответив еще на полдюжины вопросов, я отпиваю глоток воды и украдкой гляжу на часы.
— Осталось немного времени еще на пару вопросов. Эми Уэрден спрашивает: «Есть ли у вас ритуалы, связанные с написанием текста? Постскриптум. Ваша жизнь идеальна!» Моя жизнь идеальна? — весело удивляюсь я. — У меня явный перебор с фильтрами! Что касается писательских ритуалов… Мне, например, важно записывать свежие идеи от руки на бумагу. Зарождение идеи — своего рода волшебство. Она слишком ценна, слишком хрупка, чтобы просто набить ее на компьютере и запереть в файле. Меня завораживают извивы слов на страницах, их разнородность, скрип карандаша по кремовому листку. На бумаге идеи порхают и обретают гармонию.
Фиона закатила бы глаза, слушай она мое выступление.
— И последний вопрос от Книгочея101.
Я сразу узнаю давнюю подписчицу: и ник, и аватарку — велосипед с набитой книгами плетеной корзинкой. Она комментирует почти каждую запись, оставляет мне сообщения в «Твиттере», строчит напрямую в личку и передает через издательство подписанные от руки открытки.