— Нет, милая. Мы не должны. — И он сказал то, что него было неопровержимо: — Ты принадлежишь другому мужчине.

Словно ледяной ветер ворвался в комнату: стало так холодно.

Взгляд у Лины остановился, будто застывшая лава.

— Даже если бы я согласилась выйти за этого человека, то стала бы для него просто домашней собачкой. Я не подписывала никаких контрактов и не давала обещаний выйти замуж. Если бы я сделала это, уверяю тебя, сейчас не находилась бы с тобой в этой ванной.

С этими словами она, вскинув голову, захлопнула за собой дверь.

Лина так разозлилась, что чуть не сломала себе ногти. Этот надменный, старомодный тип! Как он смел подумать, что она принадлежит Амиру? Себастиан уверен, что она обручена с шейхом, но это было не так, черт возьми!

У нее имелась своя теория насчет того, почему в двадцать семь лет она все еще остается девственницей… Она была однолюбом, и Себастиан был ее мужчиной. По крайней мере, единственным возможным физическим партнером.

Но ведь Себастиан предал ее. Белее того, он во многих отношениях был похож на ее отца, и это она поняла после того удара, который пережила в девятнадцать лет.

Нет, так не должно быть.

Она пыталась встречаться с мужчинами пару раз, когда еще училась в университете. Результаты были плачевными. Новые меры по обеспечению ее безопасности слишком бросались в глаза, и парни быстро поняли, что она — принцесса. А ей хотелось, чтобы мужчина любил именно ее, а не ее королевский статус.

После того как она подняла бунт и сбежала от своих охранников, она тоже встречалась с мужчиной. Но и в этом случае в ней возникли зерна сомнения. Может, этого мужчину подослал ее отец? Как тогда — Себастиана?

Лина никому не могла доверять после предательства Себастиана. И ему тоже. Но она не могла отрицать то, как он влиял на ее чувства. Или это был всплеск гормонов?

Ее сердце, конечно же, оставалось невозмутимым. Этот орган был недоступен ему. Навсегда.

Но… неужели у нее нет надежды когда-нибудь иметь нормальные физические отношения с мужчиной?

До того, как Себастиан вторгся в ее жизнь, она убеждала себя, что ей хорошо быть одной и оставаться сексуально не искушенной. Однако это было до того, как она открыла свою чувственность. Но тот факт, что мужчина, который предал ее, так влияет на нее, был совершенно неприемлемым.

Она не собиралась отдавать ему в заложники свою собственную сексуальность.

Так что ей делать? Лина уже знала, что пытаться влюбиться в кого-нибудь — бесполезное дело. И сейчас она задумалась над тем, действительно ли ее безответное влечение к Себастиану не дает ей почувствовать физическое или эмоциональное притяжение к другому мужчине. Воспоминания о том, какие сладостные ощущения она испытала с Себастианом, смешивались с чувством стыда, которое она пыталась загнать глубоко внутрь. В тот первый раз, на озере, она была так одурманена чувствами, охватившими ее, что не заметила Боба, подошедшего к ним. Даже личный доктор не видел ее обнаженной с тех пор, как она перестала быть крошечным ребенком. Мысль о том, что Боб мог лицезреть ее обнаженные груди, до сих пор приводила девушку в замешательство.

После той ночи, когда Себастиан предал ее, ощущения удовольствия навсегда связались у нее с эмоциональной болью.

Она всегда избегала любых близких отношений, чтобы уберечь себя от боли. Родители, отправив ее к родственникам, причинили ей такие страдания, о которых даже не догадывались.

И с тех пор ничего не изменилось.

Лина снова задумалась, как ей теперь поступать. Она не могла ни в кого влюбиться, но в ней проснулась физическая потребность в сексуальной близости.

Если она вступит в интимную связь с Себастианом, потеряв остатки своей невинности, разрушится ли в ней тот эмоциональный барьер, который сдерживал ее женское естество после девятнадцати лет? Возможно.

Она знала, что Себастиан хочет ее, и в ней пробудились чувства, дремавшие долгое время. Вопрос был в том, как ей соблазнить его, если отношения между ними сейчас были более натянутыми, чем тогда? Ведь один телефонный звонок разрушил в ту ночь то, что возникло между ними. Кроме того, ей не хотелось прибегать к обману.

Она обдумывала эту проблему со всех сторон, пока в голове ее не стал созревать подходящий план.

Хоук завершил разговор со своим помощником и выключил компьютер. Прошло три часа после того, как они с Линой столкнулись в ванной. Сигнализация в доме была по-прежнему включена, поэтому он оставил девушку одну, а сам занялся своей работой. Но скоро должны были принести завтрак, а для этого следовало отключить охранную систему.

Это требовало визуального наблюдения за Линой. Похоже, она не собиралась снова бежать, но после того, что случилось в душе, Себастиан признался самому себе, что понятия не имеет о том, что у нее в голове.

Хоук и подумать не мог, что она дотронется до него так, как она дотронулась. Он никогда так не возбуждался только от одного прикосновения. Черт, он чуть не овладел ею, и только последняя искра разума остановила его. Но, кажется, он вывел ее из себя, когда сказал, что она принадлежит шейху.

Ярость Лины была несравнима с его гневом. Ему хотелось кого-нибудь пришибить. А именно шейха по имени Амир бин Фарук аль Зорха — человека, за которого Лина по велению отца должна была выйти замуж.

Однако он этого никогда себе не позволит. Лина перевернула его мир восемь лет назад, и сделала это снова сейчас. Эта ситуация опровергала его незыблемые убеждения. В частности, то, что Себастиан Хоук не имеет сердца, а если и имеет, то все равно никакая женщина не сможет завлечь его в свои сети.

Хоук постучал в дверь Лины, но никто не ответил. Он позвал ее по имени, в ответ — тишина. Толкнув дверь, он вошел в комнату. Она была пуста. В игровом зале он тоже не нашел Лину. Себастиан спустился вниз, дважды окликнул ее, и внутри у него возникло ощущение опасности. Лина не была взломщиком и не знала, как отключать сигнализацию. По крайней мере, в ее досье об этом ничего не говорилось.

В гараже не было других машин, кроме его арендованного автомобиля.

Где же она?

Себастиан открыл дверь, которая, как он думал вчера, была дверью туалета, но перед ним оказалась еще одна ванная комната. Лина нежилась в гидромассажной ванне, слушая плеер. Глаза ее были закрыты, голова откинута назад, и Себастиану открывались совершенные очертания ее стройной шеи. Над грудью девушки бурлила пенившаяся пузырьками вода, поэтому он не мог ее четко разглядеть, но увидел достаточно для того, чтобы содрогнуться от вспыхнувшего в нем желания.

Он обошел вокруг ванны, выключил горячую воду и положил руку ей на плечо.

Лина медленно открыла глаза, и улыбка осветила ее лицо.

— Привет, Себастиан.

Он осторожно вынул наушник из ее левого уха.

— Скоро будем завтракать.

— Его принесет служба доставки?

— Я не такой кулинар, как ты.

— Наверное, у тебя в Нью-Йорке есть домработница.

— Ты угадала. А я удивился, узнав, что последние четыре года ты живешь вполне самостоятельно.

— Если не считать охранников, которые наблюдают за мной, когда я покидаю свою квартиру. Но дома их наблюдение сведено к минимуму.

Этих мер было бы недостаточно, если бы она вела активную жизнь, но, как Себастиан узнал из ее досье, она жила тихо. У нее было несколько поклонников, но она так редко встречалась с ними, что даже у ее отца это не вызывало беспокойства. Естественно, король ничего не подозревал о том влечении, которое Хоук испытывал к Лине.

— Почему ты не хочешь выходить замуж за шейха? — вдруг выпалил он.

Она удивленно изогнула бровь.

— Моя жизнь, возможно, кажется тебе немного скучной, но я занимаюсь тем, что кажется мне важным. Я люблю свою работу, мне нравится заниматься благотворительностью.

— Ты можешь делать то же самое в качестве жены шейха.

— Правильно. Но я хочу реально приносить пользу, а не выступать в разных благотоворитель-ных акциях в роли супруги высокопоставленного лица.

Раздался звонок в дверь, и Хоук выпрямился.

— Принесли завтрак. Пойду впущу их. Встречаемся в столовой?

— Хорошо. Я буду там через несколько минут.

Себастиан вышел, и тут же послышался всплеск воды, а затем звук ее легких шагов — она вышла из ванной. Его тянуло обернуться и взглянуть на нее, но он знал, что не вынесет этого искушения.

Глава девятая

Лина появилась в столовой в открытой футболке, красиво подчеркивавшей ее фигуру. Край футболки едва касался пояса, приоткрывая полоску медового цвета кожи.

— Может, позавтракаем на воздухе? Я хотела выйти на веранду рано утром, но была включена сигнализация. — Лина приветливо улыбнулась официанту, который поставил поднос на стол. — Мы сами можем отнести еду. Она выглядит очень аппетитно.

Молодой человек взглянул на Лину с таким восхищением, что это задело Хоука.

— Нет-нет, я отнесу поднос на веранду. Никаких проблем. — Официант взял поднос и направился к застекленным створчатым дверям, ведшим на балкон.

— Я не говорил, что желаю есть на воздухе, — тихо произнес Хоук.

Слуга вздрогнул и остановился на полпути.

— Ну что ты, Себастиан, — усмехнулась Лина. — Не надо портить другим настроение. Даже крупным деловым магнатам не мешает на миг остановиться и насладиться ароматом роз.

Он нахмурился.

— Меня не волнует запах цветов.

Она рассмеялась, и на лице официанта появилась глупая ухмылка. Хоук вздохнул и сдался:

— Хорошо, пойдем на веранду.

Как и ожидалось, мебель там была вымыта и подготовлена к завтраку. Официант поставил поднос на стол, а Хоук подвинул Лине стул. Она наградила его улыбкой, которую лишь самый консервативный мужчина не назвал бы кокетливой. Черт, что происходит?

Совсем недавно она страшно злилась на него, а теперь обращается с ним так, как восемь лет назад, когда еще не знала о его истинных мотивах. Ну, не совсем так… ведь она повзрослела и теперь флиртует более откровенно.

Обескураженный, Себастиан сел на стул. Молодой человек в это время расставлял приборы, болтая с Линой, и вдруг словно ненароком коснулся ее обнаженного бедра.

— Классная картинка.

Рука Хоука мгновенно взметнулась и крепко сжала запястье официанта.

— Не трогай.

Лина нахмурилась, а парень умиротворяющим жестом поднял другую руку вверх.

— Я всего лишь хотел сказать, что мне понравилась ее татуировка.

У Лины татуировка? Это невозможно. Хоук должен был заметить это.

Он отпустил официанта и гаркнул на Лину:

— Покажи!

Она округлила глаза и встала, выставив свое правое бедро.

— Видишь?

— Черт.

Действительно татуировка. Крошечное животное — не больше, чем монетка.

— Можно сесть? — спросила она с подчеркнутой покорностью.

Официант с вожделением посмотрел на ее бедро и захихикал.

Хоук окатил его ледяным взором, но тот продолжал бросать на нее плотоядные взгляды, пока не закончил сервировать стол.

— Спасибо, — обратилась Лина к парню, опередив Хоука, который вряд ли мог сказать что-нибудь внятное — из его горла вырвался тихий рык.

— Не за что, — ответил официант. — Позвоните мне, когда закончите завтракать.

— Хорошо, — произнесла Лина.

Слуга кивнул и удалился.

— Ты был с ним очень нелюбезен.

— Полагаешь, я не все время такой?

— Не знаю. Ведь я познакомилась с тобой восемь лет назад, но твое истинное лицо было скрыто маской. — Голос ее, однако, был веселым — в нем не было никакой злости.

— Я притворялся лишь в том, что играл роль студента. В остальном же был самим собой.

Она задумчиво взглянула на него.

— Наверное, ты не понимаешь, насколько обманывал себя, когда мы были вместе.

— Что ты хочешь сказать?

— Ты глубокий человек, Себастиан. И восемь лет назад ты постоянно таил глубину своих чувств, но со вчерашнего дня ты беспрерывно раскрываешь себя.

Чтобы сменить тему разговора, он спросил:

— А что это за татуировка?

— Это кукушка из мультика, которая всегда ускользает от койота.

— Когда ты сделала ее?

— Через месяц после того, как ты уехал.

По неизвестной ему причине Хоук почувствовал себя виноватым. Это было незнакомое чувство, и ему стало не по себе. Если ты не уверен в своей защите, переходи в нападение. Это правило работало в бизнесе, почему бы не использовать его в личных отношениях? Хоук, конечно, не имел с ней никаких личных отношений, но был вынужден признать, что она была для него больше, чем просто клиент.

— Зачем ты являешься в такой вольной одежде перед обслуживающим персоналом?

— Подумаешь! Это всего лишь официант, и, похоже, он не возражал.

Она с аппетитом принялась за крабовый салат.

— Тебе нравится выставлять себе напоказ перед влюбчивым мужчиной? — Хоук понимал, что разговаривает как строгий отец, но не мог остановиться.

Лина только фыркнула.

— Он очень влюбчивый, действительно.

Хоук напрягся, челюсти его сжались. Она протянула руку и коснулась щеки Себастиана.

— Расслабься. Я ведь шучу. Мы просто дружески общались.

Даже под пиджаком и рубашкой было видно, как тело его вздрогнуло от ее прикосновения.

— Дружеское общение в полуобнаженном виде является флиртом.

— Я всего лишь намеревалась вернуться в гидромассажную ванну после завтрака, поэтому не стала переодеваться. Если хочешь, я надену на себя еще что-нибудь.

— Меня это не беспокоит. — Как только Себастиан вымолвил эти слова, он понял, что сделал ошибку.

— Значит, тебя беспокоит то, что на меня смотрит другой мужчина?

— Черт возьми, о какой ерунде мы говорим! — прорычал он.

Но она покачала головой.

— Ты знаешь, что я думаю? Ты проектируешь на него свои собственные чувства. А возмущаешься так потому, что хочешь меня так же, как и он.

— Я не говорил, что хочу тебя…

Смех ее был заразительным, естественным и чертовски сексуальным. Он почувствовал, что шорты стали ему очень тесны.

— О, ты хочешь меня. Сегодня утром я видела доказательство этого.

— Это естественная реакция. Так бывает у всех мужчин по утрам.

— Статистически это не совсем верно, но не пытайся убедить меня, что твоя реакция этим утром не явилась результатом возбуждения.

Ее житейское замечание потрясло его.

— Лина!

— Что? Ты думаешь, если я не встречалась с мужчинами, то безнадежно наивна?

— Согласно твоему досье, ты невинна.

Ее брови насмешливо приподнялись.

— А наш небольшой эпизод на озере или в квартире Дженнифер занесен в мое досье?

— Конечно, нет.

— Ну, тогда, — она пожала плечами, — я не хочу обсуждать этот вопрос.

— Потому что здесь нечего обсуждать.

— Но, — сказала она, игнорируя его замечание, — несмотря на отсутствие практики, я много читала на эту тему.

— Ты читала книги о сексе? — Неужели его нежная, невинная, чувственная Лина читала такие книги? Это шокировало его, но вместе с тем еще больше возбуждало.

— Конечно, а почему бы и нет?

У него не было ответа, да он и не старался его найти.

Они ели в молчании несколько минут: Лина, казалось, совершенно беззаботно, а он — думая о том, какого рода книги она прочитала.

Она тщательно вытерла губы, положила салфетку на тарелку и отодвинула ее в сторону.

— Ты сообщил моему отцу о том, где я нахожусь?

— Почему ты спрашиваешь? Надеешься, что я тебя отпущу? — нахмурился Себастиан. — Я не сделаю этого. Даже после того, что случилось этим утром.

— Ты имеешь в виду — что чуть не случилось? — поддразнила она его.

— Ты дотронулась до меня.

— И тебе понравилось это, — засмеялась Лина. — Никаких возражений?

— Тебе не удастся убедить меня с помощью секса нарушить слово, данное твоему отцу.

— Эта мысль вообще не приходила мне в голову. Честно говоря, я надеюсь прийти к соглашению.

— Я сказал только что…

— Не насчет моей свободы. Даже если ты откажешься выполнять свое поручение, мой отец наймет кого-нибудь еще.

— Это правда. — Мысль о том, что кто-то другой вернет ее в семью, используя средства, о которых Хоук не хотел и думать, вызвала в нем страшный гнев.

— Но ты можешь дать мне то, что мне необходимо.

— Что именно?

— Для начала — время.

— Лина… — предостерегающе вымолвил он.

— Не очень много времени… всего лишь несколько дней.

— А что я получу взамен? — Его охватило сладкое предчувствие. Собирается ли она предложить свое тело в обмен на это время? Перспектива манила его гораздо сильнее, чем он этого хотел.

— Мое послушание.

Ее ответ обескуражил его.

— Я тебя нашёл. Ты в моих руках. И мне не нужно твое послушание.

— Ты уверен в этом?

— Да.

Перекинув свои расцвеченные волосы через плечо, она склонила голову набок.

— А как ты собираешься доставить меня на самолет?

— У меня есть письменное разрешение твоего отца использовать любые средства, которые я сочту необходимыми.

Лина слегка побледнела, но не растерялась.

— Это разрешение годится для Марвана, но мы находимся не в стране моего отца.

— Ведь это и твоя страна, принцесса.

— Нет, — уверенно произнесла Лина, и в этот момент она совсем не была похожа на ребенка, восставшего против своих родителей.

— Ты не можешь отказаться от своего положения.

— Нет, но я предпринимаю законные действия, чтобы изменить его.

— Что ты хочешь сказать?

— Я гражданка США.

— Даже если ты провела в этой стране большую часть своей жизни, это не значит, что ты стала гражданкой.

— Нет, но я подала заявление о том, чтобы стать гражданкой.

Ругательство сорвалось с его губ.

— Если ты попытаешься привести меня на самолет силой, — продолжила она, — то сильно рискуешь. Тебя могут обвинить в похищении людей.

— Твой отец…

— Он имеет дипломатическую неприкосновенность. А ты — нет. И если его слово — закон в Марване, то здесь, в США, оно ничего не стоит.

— Ты лжешь.

— Вовсе нет. Ты легко можешь проверить. Я даже дам номер телефона моего охранника, чтобы облегчить тебе эту задачу.

— У тебя нет карточки социального страхования.

— Пока нет. Я получу ее, когда стану гражданкой США.

— Твой отец ничего не знает о твоем двойном гражданстве.

Черт, Хоук не был уверен в том, что Лина не блефует, но что-то в ее глазах говорило ему, что она не врет.

— Оно не двойное. Я отказалась от гражданства Марвана, чтобы стать гражданкой Соединенных Штатов.

— Почему?!

В Марване Лина была принцессой, в Америке же она — просто женщина из богатой, но консервативной семьи.

Но, невзирая на ее поступки, она оставалась тем, кем была. Лина по-прежнему являлась дочерью могущественного короля, который хотел выдать ее замуж за того, кого он выбрал. Если она откажется, то ее отлучат от дома. Возможно, навсегда.

Хоук считал, что отсутствие к нему материнской любви нисколько не беспокоило его, но на самом деле… ему не хватало ее заботы и ласки. А после смерти отца он особенно остро ощущал отсутствие семьи.

— В Марване не разрешено иметь двойное гражданство. Семья моего отца ожидает от своих граждан проявления полной лояльности.

— Ведь это и твоя семья, принцесса.

Она пожала плечами, лицо ее было невозмутимым.

— Не могу поверить, что твоему отцу неизвестно о твоих шагах.

— Думаю, для него это явится полной неожиданностью. Служба охраны за этим не следит, журналисты — тоже.

— Ты летала прямо под их радарами, — произнес он с неподдельным восхищением.