Люсилла Эндрюс

Красавица в Эдинбурге

Глава 1

Я заметила его на вокзале Ваверлей неподалеку от вагона. По возрасту и росту этот человек походил на Джона, и мне стало интересно, что ужаснуло бы Джона больше — короткая стрижка мужчины или подвороты на его брюках. Не помню, чтобы я обращала внимание на лицо незнакомца, однако я сразу узнала его, увидев снова. Мне даже вспомнилось, что я не обратила внимания на Эдинбургский замок, когда впервые ехала на такси по улице Принцев. Словно мое тело спешило навстречу новой работе и новой жизни в новом городе, но мыслями я все еще оставалась в Лондоне.

Знакомых в Эдинбурге, кроме моего брата Басси, у меня еще не было. Басси исполнился двадцать один год. Он на два года моложе и на восемь дюймов выше меня и учится на втором курсе университета. У него доброе сердце, и под массой волос пшеничного цвета неплохие мозги. Он с тремя молодыми людьми снимал квартиру над магазином подержанных книг рядом с Королевской Милей [Королевская Миля (Ройал-Майл) — главная улица города Эдинбурга. (Здесь и далее примеч. пер.)]. В свободное от участия в акциях протеста время Басси занимался изучением истории. Когда он в последний раз приезжал домой, папу и маму внешний вид брата не смутил. Они сказали, что Сократ бы одобрил. Сократ был их кумиром. Родители у нас археологи и в настоящий момент находились на раскопках в Иордании. Мы все отлично ладили и поддерживали связь посредством открыток.

Я отправила Басси письмо, в котором сообщила дату начала занятий на курсах по подготовке патронажных медсестер, и несколько дней назад получила ответ. В день моего приезда у брата было запланировано свидание, но он хотел, чтобы на следующий вечер я поужинала у него.


«Парни в нетерпении. Изголодались по интимным отношениям. Ведь нехватка цыпочек здесь почти такая же острая, как на юге. Все ждут встречи с кокетливой лондонской куколкой. Пожалуйста, помни о моей репутации и окажи мне любезность. Поверни направо у кондитерского магазина. Люблю. Б.»


Брат не поинтересовался, почему я вдруг решила переехать на север, после того как в январе заявила ему, мол, ничто не заставит меня работать где-либо еще, кроме Лондона.


Моя группа состояла из шести девушек — троих англичанок и троих шотландок. Причем четверо из нас приехали на одном поезде. Но выяснилось это, только когда мы уже устраивались в выделенных нам квартирах.

Наша руководительница, мисс Брюс, худенькая моложавая женщина со спокойным выражением лица и умными глазами, ознакомила нас с расписанием занятий, днями отдыха и особенностями работы патронажной сестры. После этого мисс Брюс перешла к вопросу о необычных условиях нашего проживания.

— Так как студенческое общежитие сейчас реконструируется, мы временно арендовали две обставленные мебелью квартиры в частном доме всего в нескольких шагах отсюда. Скорее всего, вы останетесь там до конца курсов. — Женщина замолчала и, слегка улыбнувшись, окинула нас внимательным взглядом. — Полагаю, вы не будете возражать против того, чтобы пожить там, медсестры?

Девушка с греческим профилем, очень светлой кожей и ярко-рыжими волосами вяло, по сравнению с остальными, ответила:

— Нет, мисс Брюс.

Я удивленно посмотрела на нее. Девушка не заметила этого.

Мисс Брюс выразила надежду, что нам будет удобно в наших квартирах. Однако сочла нелишним упомянуть, что жильцы квартир нижнего этажа — тихие пенсионеры, а наверху живет работающий человек.

— Дом принадлежит ему, — добавила она своим спокойным мелодичным голосом.

Круглолицая девушка слева от меня с широко расставленными, слегка раскосыми карими глазами прошептала, не двигая губами:

— Как считаешь, Большой Брат понаставил там жучков?

Ответить я не смогла, потому что мисс Брюс посмотрела в нашу сторону. Мою соседку звали Джемми Даунс, и родом она была из Ливерпуля. Позже, когда выяснилось, что ее, рыжеволосую и меня распределили в квартиру номер четыре, Джемми поинтересовалась моим мнением насчет того, слышала мисс Брюс ее вопрос или нет.

— Сомневаюсь. Даже я едва разобрала. — Я повернулась к рыжеволосой девушке: — А ты?

Ее звали Катриона Фергюсон, и приехала она из Сазерленда.

— Боюсь, не понимаю тебя, Аликс. Что — я?

Джемми ей все объяснила и не удержалась от вопроса:

— Значит, ты шотландка, Катриона? Тогда почему я видела тебя в поезде? В поезде в Англии?

Катриона оказалась до ужаса воспитанной. Единственной реакцией на подобную бестактность было промелькнувшее на ее лице раздражение.

— Я провела последнюю неделю в гостях у школьной подруги в Лондоне. А на медсестру училась в Глазго.

Джемми улыбнулась:

— Аликс, ты упомянула, что твой брат живет здесь. Как же так? А ты тогда откуда?

— Из Лондона. Общую подготовку и диплом акушерки получила в «Марте» [Имеется в виду больница «Виноградники Марты» в Лондоне.].

— У тебя диплом акушерки? Почему же ты не на трехмесячных курсах?

— У меня нет степени магистра. А ты?

Джемми училась в Ливерпуле. Веселая, добродушная и очень открытая, она за час поведала нам историю своей жизни и рассказала о причине, побудившей ее приехать сюда. Причину звали Уилф Хоукинс, портной. Он работал в одном цехе с отцом Джемми и последние три года постоянно просил девушку выйти за него замуж.

— Я просто не могла оставаться там. Другого выхода не было.

Катриона посочувствовала соседке:

— Родители не одобрили твоего решения?

— В том-то и проблема! Мама считает его очаровательным молодым человеком. Так же думают и мои бабушки… и мои тетушки! Папа полагает, что мне могло повезти и меньше. Они меня просто достали своим «Так когда же свадьба?»! Я должна была уехать оттуда!

— А как отреагировал Уилф? — полюбопытствовала я.

— Премило! Это его большой недостаток! Он, мерзавец, весь такой милый! Вот и получил! Три года! Три года — и ни разу не дотронулся до меня ниже талии! Что девушке делать с таким чудом?

Катриона вдруг заинтересованно уставилась на свои руки. А я поддакнула:

— Крепкий орешек.

— Не то слово! Я заявила: «С меня достаточно, еду в Эдинбург». И знаете, что он мне ответил? «Хорошо, дай знать, когда вернешься, и мы сходим на танцы». Вот вам и бурлящая кровь, и страсть! Все дело в поганом воздухе Мерси!

Катриона перевела взгляд на Джемми:

— А мне район Мерси показался восхитительным. Я однажды была там с братом.

Джемми и я переглянулись. Еще не раз в тот вечер мы обменивались взглядами. Пока Катриона принимала ванну, Джемми пришла ко мне в спальню и закрыла дверь.

— Как считаешь, Аликс, Катриона это серьезно?

— Ты о ее до безумия хороших манерах? Да, я думаю, они такие же настоящие, как и ее волосы. У корней они такие же рыжие.

— Я заметила. — Джемми стала рассматривать семейную фотографию на моем туалетном столике. Сразу после рассказа Джемми о ее жизни я поведала девушкам историю своей. Однако о причинах, побудивших приехать сюда, умолчала. — Что мне действительно интересно — как такая неженка с ее правильными манерами выдержала учебу в Глазго? Я не слышала, чтобы Глазго считали тепленьким местечком. Но она ведет себя так, словно не знает, что к чему.

— Может, Катриона застенчивая?

— Да? Ты считаешь, она поэтому ничего нам не рассказала о себе?

— Или поэтому, или потому, что мы не дали ей и слова вставить. А она слишком вежливая, чтобы пытаться перекричать нас.

— С этим спорить не буду. — Джемми рассмеялась и принялась разглядывать мой значок из «Марты». — Ты будешь скучать по прежней работе?

— Мне нравилось там, — я заколебалась, — но не думаю, что буду скучать. Я пробыла в «Марте» довольно долго. Пришло время двигаться дальше.

— В самом деле? — Соседка пристально посмотрела на меня. — Как его зовут?

— Джон.

— Он не хочет жениться?

— Хочет. Но не на мне. Он уже женился.

— Прости. Мне очень жаль. Не следовало спрашивать.

— Все в порядке. Твой Уилф тоже хорош, судя по всему. Как считаешь, вы поженитесь в конце концов?

— Не знаю, дорогая, трудно сказать. Ты всегда собираешь волосы в пучок?

— Только на работе или когда стараюсь произвести впечатление на начальство твердостью своего характера.

— Любишь позерствовать, да?

— В этом вся я, хотя никогда не ездила в Мерси. Ни с братом, ни без.

Джемми широко улыбнулась:

— Это меня просто убило! Она, наверное, нанюхалась там анаши, ЛСД или еще чего-нибудь!

— Они здесь могут по-другому все воспринимать. Я спрошу Басси завтра.

— Думаешь, у тебя будут силы навестить его после первого рабочего дня?

— Конечно! Мы начинаем только в четверть девятого, а заканчиваем в четверть шестого. Мисс Брюс сказала, что первые несколько дней мы будем сопровождать старших коллег. После кошмарных часов акушерства в «Марте» обслуживание больных на дому, — добавила я беспечно, — звучит как синекура.


На следующий день я неоднократно вспоминала свое идиотское высказывание. Опытную медсестру, которую я сопровождала, звали миссис Дункан. Она с сочувствием наблюдала за тем, как я с трудом вылезаю из ее рабочей машины:

— Устали ноги, мисс Херст?

Я улыбнулась:

— Сестра, они не болели так уже пять лет, с моего первого рабочего дня!

— Как хорошо я помню эти ощущения, хотя прошло двадцать лет! Думаю, вы хорошо справились сегодня с работой на участке.

Миссис Дункан подбросила меня до дома. Я помахала ей на прощание, стоя на тротуаре у высокого серого здания с плоским фасадом, которое в свое время, как я узнала от старшей коллеги, представляло из себя частный особняк. Дома сбоку и через дорогу от него были примерно того же размера. Миссис Дункан сказала, что большинство их переделали, разделили на отдельные квартиры и что наша улица и ее окрестности считались одним из лучших жилых районов Эдинбурга. Когда она рассказывала мне все это по дороге домой, я намеревалась хорошенько осмотреть нашу первоклассную улицу, но вспомнила о своем намерении, только преодолев два из четырех пролетов нашей лестницы.

Джемми растянулась на диване. Ее туфли валялись на полу, а медицинская шапочка лежала на груди. Соседка открыла глаза, когда я проковыляла в квартиру.

— Синекура, говоришь?

Я сбросила туфли.

— Это научит меня держать рот на замке. Как прошел твой день?

— Неплохо, хотя я выжита как лимон. А твой?

— Аналогично. — Я сняла пальто и расстегнула халат. — А где Катриона?

— Ушла на ужин к какой-то тетушке. Та живет поблизости.

Я предложила Джемми пойти со мной к Басси.

— Ты сделаешь ему большое одолжение. Похоже, у них нехватка цыпочек.

— Спасибо, дорогая, но как-нибудь в другой раз. Мне в главный офис с вечерней почтой принесли письмо от Уилфа. Он договорился с хозяйкой дома, чтобы я позвонила ему за его счет в семь.

— Очко в пользу Уилфа!

Я пошла переодеваться, помня о репутации Басси. Результат заставил Джемми встать с дивана.

— Шикарно. — Она обошла вокруг меня. — Это черное платьице-сарафан прекрасно смотрится поверх голубой водолазки. Однако у меня два замечания. Хотя ты и распустила волосы, но надо придать им очаровательный беспорядок. А твои длинные ножки должны быть в туфлях на высоких каблуках.

— Только не сегодня. Эти «лодочки» я купила у девушки из «Марты». Они на полразмера больше, чем надо, и сейчас я просто блаженствую. — Я вытащила из сумки открытку, которую Басси прислал мне. — Не в курсе, как добраться до Королевской Мили? Я собиралась спросить у Катрионы.

— Понятия не имею.

— Найду полицейского и выясню. Увидимся.

— Повеселись от души!

Единственное большое зеркало в нашей квартире висело на стене в холле. Выходя, я остановилась, чтобы посмотреться, и тут же пожалела об этом. Хотя оделась я так с целью раздуть репутацию Басси, на самом деле я пыталась угодить Джону. Он всегда твердил, что с таким цветом лица и волос, как у меня, я должна носить только черное или голубое. Еще Джон говорил, что если после нашей свадьбы увидит меня в длинной юбке или с убранными в пучок волосами, то сразу подаст на развод. Все это я выслушивала от него целых одиннадцать месяцев. А потом, после пяти недель гробового молчания, Джон позвонил.

— Дорогая, — заявил он, — ты ведь понимаешь, меньше всего на свете я хочу причинить тебе боль.

Мне надо было что-то ответить. И я сказала, что понимаю.

Я чуть было не вернулась в свою комнату, чтобы переодеться. Пытаясь перехитрить себя, я оправдывалась, что не пошла обратно от усталости. И тотчас выставила себя трусливой лгуньей, припустив вниз по лестнице с такой скоростью, словно в доме случился пожар. Возможно, ничего бы и не произошло, будь мои туфли более подходящими по размеру. Но вероятность этого крайне невелика, так как я была вымотана, шла неосторожно и упивалась жалостью к самой себе. Когда на последнем пролете левая туфля соскочила с ноги, я кинулась за ней. Если бы мужчина, входящий в тот момент в парадную дверь, не среагировал столь быстро, со мной непременно произошел бы несчастный случай, на который я нагло напрашивалась.

Он подхватил меня буквально на лету. Хотя незнакомец был худощавым и всего лишь дюйма на три выше, чем я, он каким-то образом умудрился устоять под напором моих телес. Мы угрожающе зашатались, но удержались на ногах. Все еще находясь в его объятиях, я узнала в нем человека, которого видела на вокзале. Я слишком запыхалась и была не в состоянии размышлять о том, что он делал в холле нашего дома. Однако меня хватило на то, чтобы выразить ему свою благодарность.

— Спасибо, — произнесла я, чуть дыша, — большое спасибо. Я могла себя убить.

— Вероятно. И даже скорее всего. — Он тоже запыхался. В этом не было ничего удивительного, ведь я приземлилась ему на грудь. — Вы не пострадали?

— Всего лишь испытала потрясение. — Я отошла назад и присела на ступеньку. — Надеюсь, не сломала вам ребра. Вы в порядке?

— Вполне, спасибо. — Мужчина поправил галстук и пригладил свою жалкую прическу. — У вас подвернулась нога? Вы поэтому упали?

Я продемонстрировала ему босую ногу:

— Вы, случайно, не видели мою туфлю?

— Я осознавал, что воздух вдруг наполнился летящими предметами, но так как был немного ошарашен, боюсь, я не рассмотрел детально. — Его голос звучал низко и очень четко. — Вы уверены, что не пострадали? — Незнакомец бросил взгляд на лестницу позади меня. — Вы живете здесь или приехали в гости? Может, надо кого-нибудь позвать?

— Нет, спасибо. Я в порядке. Только отдышусь и пойду к брату.

— Посидите, — произнес он, — я соберу ваши вещи.

Моя сумка упала, и ее содержимое рассыпалось по полу холла. Я наблюдала за тем, как он поднимает мою помаду, тени, пудреницу, ключи, ножницы, открытки, и злилась на себя. Я думала о пациентах, которых видела в тот день, о травматическом отделении в больнице «Виноградники Марты». Я легко могла угодить в подобное отделение с переломом позвоночника или трещиной черепа. Человек, которого я любила, разлюбил меня. Да, это тяжело. Но болезни или травмы, полученные из-за неосторожного поведения других людей, не легче. А несчастному случаю, произошедшему из-за собственного поведения, можно было найти оправдание, только если ты ребенок.

— Вроде все. Не хотите проверить?

Я вдруг обнаружила, что он протягивает мне мою сумочку.

— Простите. Я словно впала в кому. Спасибо. Похоже, все на месте. О! — Я увидела открытку Басси. — Вы не знаете, как мне попасть отсюда к Королевской Миле?

Его чувственный рот контрастировал с волевым подбородком и резкими чертами лица. Увидев этого человека так близко и получив возможность хорошенько рассмотреть его, я поняла, почему мое подсознание взяло на себя труд запомнить лицо незнакомца. До Джона у всех моих молодых людей были светло-каштановые волосы, довольно простые грубоватые черты лица и массивные подбородки. Басси всегда называл их моими «неприкасаемыми».

Губы мужчины дрогнули. Но нервный это тик или он старался побороть легкомысленное желание улыбнуться, я определить не могла, потому что его полузакрытые карие глаза смотрели бесстрастно. Их, кстати, я нашла самой привлекательной чертой внешности незнакомца.

— Думаю, я могу вам помочь. Куда конкретно вам надо?

Я назвала адрес Басси.

— Один-единственный кондитерский магазин? — Он одарил меня обаятельной улыбкой. — Я набросаю для вас маршрут.

Пару минут спустя мы вместе вышли на улицу. У парадной двери стояла большая голубая машина, из нее выходила девушка, одетая в шелковый жакет точно такого же цвета, что и мой свитер. За родных сестер нас бы не приняли, а вот за троюродных — спокойно. Цвет лица и волос у нас был одинаковый.

— Почему ты задержался, Чарли? — Она бросила на меня любопытный, но доброжелательный взгляд. — Не забыл, что мы и так опаздываем?

— Нет. Прости за задержку, Джозефина. Всего лишь небольшой несчастный случай. — Мужчина кивнул мне. — Все в порядке?

— В полном, большое спасибо.

— Не за что. — Он вновь повернулся к девушке: — Я только поднимусь и посмотрю, не оставил ли он сообщения.

— А позвонить от меня ты не можешь, мой сладкий?


Автобус подъехал быстро. Подпрыгивая на сиденье второго яруса, я размышляла, что связывает незнакомца с Джозефиной. Судя по произношению и длине юбки, она англичанка. И сказала «от меня», значит, они не женаты. Сестра? В его правильной речи слышался легкий намек на шотландский акцент, но он не англичанин. Любовница? Только не у такого, как он. Даже если бы не его прическа и эти подвороты, все равно у него на лбу написано «благородный человек». Либо официальная невеста или почти невеста, либо никто.

И тут я обнаружила, что пропал мой кошелек. Пары шиллингов, завалявшихся на дне сумочки, хватило заплатить за проезд. Однако… Я взвесила все за и против. Нет, такой мужчина не мог поступить подло! Или он не заметил кошелек на полу, или тот остался у меня в комнате. А почему я решила, что разбираюсь в мужчинах? Ведь достаточно вспомнить о Джоне…

Внезапно я поняла: будь все проклято, но Джона я вспоминать не собираюсь. Желания расстаться с жизнью я не испытывала, но только благодаря богу и Чарли осталась цела и невредима. С воинственным настроем я сошла с автобуса. Я пробыла в Эдинбурге больше двадцати четырех часов, но увидела его впервые только сейчас.

Всюду, куда бы я ни посмотрела, высились, стоя вплотную друг к другу, дома, серые, как булыжники или густые облака, несущиеся со стороны залива Форт по бледно-серому небу.

Магазин подержанных книг уже не работал. Рядом виднелась открытая дверь. Она вела прямо к крутой каменной лестнице. Я поднялась по ней. Еще одна дверь, и я увидела имя Басси над двумя другими на карточке. Я дважды позвонила, потом попробовала открыть дверь. Она оказалась не заперта. — Басси? Есть кто дома?

За дверью находилась большая комната, выглядевшая словно кладовая в подвале магазина, где поорудовал пьяный. К зеркалу, висящему над заставленным книгами камином, была прикреплена записка.


«Аликс, прости, вынужден был уйти на встречу. Еда на кухне. Чувствуй себя как дома. Вернусь примерно к семи.

Басси».


Я убрала с дивана книги, чтобы устроиться поудобнее, скинула туфли и закрыла глаза. Спустя пять минут, а может часов или дней, кто-то затряс меня, и мужской голос попросил: «Соизвольте проснуться».

Я медленно продиралась сквозь сон и только начала вспоминать, где нахожусь, как меня опять затрясли.