Чжан Жан слышал это и поспешил с жалобами к императрице Хэ.

— Хэ Цзиня хотел убить Цзянь Ши, а мы тут ни при чем, — уверял он императрицу. — Теперь он, слушая наветы Юань Шао, собирается перебить нас всех. Пожалейте нас, матушка!

— Не бойтесь, я защищу вас, — успокоила Чжан Жана императрица.

Она послала за своим братом и, когда тот пришел, тайком сказала ему:

— Мы с тобой люди низкого происхождения, и, если бы не Чжан Жан, как бы мы приобрели богатство и знатность? Цзянь Ши погиб из-за своей жестокости, и поделом ему! Но зачем слушаться чьих-то наговоров и убивать всех евнухов?

Выслушав императрицу, Хэ Цзинь созвал чиновников и объявил им:

— Цзянь Ши замышлял меня убить — уничтожьте весь его род, остальных евнухов оставьте.

— Если не вырвать эту сорную траву с корнем, мы сами погибнем, — возразил Юань Шао.

— Я уже объявил свое решение и больше не хочу ничего слушать, — оборвал его Хэ Цзинь, и чиновники разошлись.

Через несколько дней императрица Хэ назначила Хэ Цзиня на должность шан-шу [Шан-шу — высший сановник, ведавший корреспонденцией и перепиской императорского двора.], другие его приверженцы тоже получили высокие посты.

Тогда вдовствующая императрица Дун пригласила Чжан Жана и других евнухов к себе во дворец на совет.

— Я первая возвысила сестру Хэ Цзиня, — сказала она. — Теперь сын ее на троне, все сановники ее поддерживают, и влияние ее возросло очень сильно. Как же быть нам?

— Матушка, вы можете управлять государственными делами негласно, — сказал Чжан Жан. — Дайте сыну императора Се титул вана, назначьте своего брата Дун Чжуна на высокую военную должность, наконец, используйте нас, и тогда можно будет вершить великие дела!

На следующий день вдовствующая императрица Дун созвала двор и объявила сына императора Се ваном Чэнь-лю, а Дун Чжуну присвоила звание бяо-ци-цзян-цзюнь [Бяо-ци-цзян-цзюнь — дословно: «военачальник пегого коня». Высшее воинское звание, дававшееся членам императорской семьи.]. Чжан Жан и другие евнухи снова взяли бразды правления в свои руки.

Императрица Хэ пришла в волнение. Она устроила пир в своем дворце и пригласила вдовствующую императрицу Дун. В разгар пира императрица Хэ встала, подняла кубок и сказала:

— Мы — женщины, и вмешиваться в государственные дела нам не следует. Ведь в старину, когда императрица Люй-хоу взяла слишком большую власть, весь ее род — более тысячи человек — был уничтожен. Нам, женщинам, следует жить в своих покоях, а великие дела предоставить государственным мужам — так будет лучше для Поднебесной. Полагаю, что вы поступите именно таким образом.

— Это ты из ревности отравила красавицу Ван, а теперь с помощью брата посадила на престол сына! — в гневе воскликнула императрица Дун. — Не слишком заносись, ведь стоит мне только приказать своему брату Дун Чжуну, и голова твоего брата слетит с плеч!

— Зачем гневаться? — сдерживая злобу, произнесла императрица Хэ. — Я пытаюсь уговорить вас добром…

— Что вы вообще смыслите! Вы, невежественные мясники! — язвительно бросила императрица Дун.

Ссора разгоралась. Чжан Жану и другим евнухам едва удалось уговорить женщин разойтись по своим покоям.

Ночью императрица Хэ вызвала к себе своего брата Хэ Цзиня и рассказала ему о случившемся. Хэ Цзинь тотчас же пригласил на совет трех гунов, а наутро были созваны все придворные, и чиновник возвестил, что императрица Дун, будучи всего лишь побочной женой князя зависимого удела, не имеет права проживать в императорском дворце — ее место в Хэцзяне, и она должна покинуть столицу еще до заката солнца.

Тут же была назначена свита для сопровождения императрицы Дун. Тем временем дворцовая стража окружила дом Дун Чжуна и потребовала у него государственные регалии — пояс с печатью. Попав в ловушку, Дун Чжун перерезал себе горло. Домашние его подняли было вопли, но их быстро заставили замолчать.

Прослышав об изгнании императрицы Дун, евнухи Чжан Жан и Дуань Гуй бросились с дарами золота и жемчуга к младшему брату Хэ Цзиня, Хэ Мяо, и его матери и стали молить их заступиться за них перед императрицей Хэ.

Так евнухам снова улыбнулось счастье.

Месяц спустя тайно подосланный Хэ Цзинем человек отравил императрицу Дун в ее поместье в Хэцзяне. Останки ее перевезли в столицу, чтобы похоронить на императорском кладбище. Хэ Цзинь на похоронах не присутствовал, сославшись на болезнь.

Юань Шао пришел повидаться с Хэ Цзинем и сказал ему так:

— Чжан Жан и Дуань Гуй распространяют слухи, что вы отравили императрицу Дун и хотите занять трон. Если вы не воспользуетесь этим предлогом, чтобы перебить евнухов, нас ждут великие беды. В свое время попытка Доу У покончить с дворцовыми евнухами не удалась потому, что он не сумел сохранить в тайне свои замыслы. Вы и братья ваши — люди храбрые и умные, стоит вам только приложить усилия, как все окажется в ваших руках. Небо посылает вам удобный случай, не теряйте его!

— Погодите, дайте мне подумать, — сказал Хэ Цзинь.

Об этом разговоре слуги доложили Чжан Жану. Евнухи опять поднесли богатые дары Хэ Мяо, тогда он отправился к императрице Хэ и заявил ей, что Хэ Цзинь, являясь главной опорой нового императора, очень жесток и помышляет только об убийствах. Вот и сейчас он без всякой причины хочет перебить придворных евнухов.

— Это может привести только к смуте! — закончил Хэ Мяо.

Императрица вняла его словам и, когда пришел Хэ Цзинь, чтобы сообщить ей о своем намерении, сказала ему так:

— Евнухи давно управляют делами ханьского двора, и если убить старых слуг сразу же после того, как император покинул сей мир, это будет воспринято как неуважение к памяти усопшего.

Хэ Цзинь не нашел что возразить и, вернувшись к Юань Шао, сказал ему:

— Императрица не соглашается, что же нам делать?

— Созовите в столицу доблестных полководцев с их войсками и перебейте евнухов, — предложил Юань Шао. — Не важно, что императрица не дала своего согласия.

— Это прекрасный план! — воскликнул Хэ Цзинь.

Он не стал медлить и тут же заготовил указ о том, чтобы со всех городов полководцы шли в столицу.

— Не делайте этого! — запротестовал чжу-бо [Чжу-бо — начальник канцелярии или старший чиновник приказа, следивший за правильным ведением записей и книг. В Ханьскую эпоху чжу-бо состояли в штате некоторых высших должностных лиц, имевших свои канцелярии.] Чэнь Линь. — Пословица недаром гласит: «Ловить ласточек с закрытыми глазами — обманывать самого себя». Если уж в таком пустячном деле вы не можете добиться своими силами желаемого, тогда как же вы будете поступать в важнейших государственных делах? Действуя от имени Сына неба и имея в своем распоряжении войско, вы и так можете делать все, что пожелаете. Но собирать все войска, чтобы убить нескольких евнухов, — это все равно что разжигать печь для того, чтобы сжечь один волосок! Действуйте быстро, бейте без промаха — тогда ни небо, ни люди не станут вам противиться. Когда же вы созовете в столицу полководцев и они соберутся… У каждого из этих героев есть свои собственные устремления… Положение у вас будет не лучше, чем если бы вы приставили копье острием к своей груди, а древко его отдали в руки врага! Успеха, безусловно, не будет, но смуты пойдут.

— Это мнение труса! — с насмешкой заметил Хэ Цзинь.

При этом человек, стоявший рядом, хлопнул в ладоши и громко засмеялся:

— Чего тут долго решать! Ведь сделать это так же легко, как махнуть рукой.

Хэ Цзинь обернулся. Это сказал не кто иной, как Цао Цао.

Вот уж действительно:

Хочешь рассеять смуту на самой ее заре,
Слушай благие советы мудрых людей при дворе.

О том, что еще сказал Цао Цао, вы узнаете в следующей главе.