Кли рассмеялся.

— Ей пятьдесят!

Пен полагал, что принцессы в сказках всегда были юными и красивыми, потому что, повзрослев, они становились королевами. Титул архисвятой принцессы был скорее политическим и не имел отношения к ее семейному положению.

— Надо думать, даже у королевских принцесс может быть профессия.

Кли пожал плечами.

— Пост архисвятого Мартенсбриджа на протяжении веков служил местом ссылки лишних королевских особ. Однако нужно отдать должное нынешней принцессе: она чрезвычайно умна. Помимо управления храмовыми землями, она приютила шелкоделов, что принесло ей новые богатства, которые, в свою очередь, позволили купить новые земли. Никто не знает, что случится, когда город и принцесса поглотят все, что есть, и начнут пожирать друг друга.

На этой загадочной фразе Кли задул свечу и повернулся к стене. Пен, чьи глаза слипались от усталости, даже не пытался побеседовать с Дездемоной.

Следующие два дня Пен сидел в библиотеке и читал, спускался вниз за едой и застенчиво улыбался людям, которые были слишком заняты, чтобы общаться с ним, если не считать Кли, время от времени делавшего перерывы в своей работе писца. Запертый шкаф постоянно маячил на краю зрения Пена.

Он полагал, что даже библиотекарям иногда приходится отлучаться в уборную, но данный конкретный экземпляр не покидал комнату, если там не было других людей — писцов, или посвященных, или служителей, читавших и делавших пометки. Ценные книги не разрешалось уносить и читать в других местах; исключения делались только для святых высших рангов, которых, помимо Тигни, насчитывалось трое или четверо, и даже они получали в придачу к своим томам суровые взгляды и наставления.

Пен закончил увлекательные седонийские хроники и приступил к дартакийским. Он обнаружил, что теперь читает на этом языке намного быстрее и легче — ему больше не приходилось останавливаться, чтобы обдумать смысл предложения, и он понимал намного больше слов, чем выучил в гринуэллской дамской школе. Не столь толстые хроники на привычном вельдском излагали краткую историю Мартенсбриджа. Болотистая деревушка в том месте, где из длинного озера вытекала река, получила свое название, когда один из первых лордов рода Мартенден построил первый каменный мост, весьма убедительно сообщала книга. Дороги стали лучше — и доходы выросли. По мнению Пена, было несправедливо, что род Мартенден утратил власть над растущим городом, когда его основная семейная линия прервалась, и большая часть территории отошла принцу Вельда. Вскоре город приобрел, или завоевал, или получил за взятку — этот момент в хрониках излагался не слишком ясно, но, судя по всему, имело место одалживание денег нужным лордам с голодными армиями — свою первую королевскую хартию, скользнул под крыло архисвятой принцессы и с тех пор процветал. С севера, через высокие перевалы, из Адрии и Саона пришли стеклодувы и шелкоделы, из Карпагамо явились кузнецы и обосновались в новом свободном городе. Обозы прибывали даже из уменьшившегося в размерах потомка Седонийской империи! Пен задумался, удастся ли ему встретить этих путешественников на рынках или в счетных конторах и проверить свои новые языковые навыки.

Хроники утверждали, что когда-то здесь жил сам Великий Аудар, и рассказывали легенду о сделке, которую он заключил с услужливой говорящей чайкой-мартыном, что каким-то образом принесло благословение этому месту и стало более интересной версией происхождения названия города. Пен читал эту легенду применительно к еще двум городам: в одной речь шла про змею, в другой — про сокола, но в обеих фигурировал Великий Аудар, что заставляло немного усомниться в знаниях автора книги. Это если не брать в расчет говорящих животных. Ходили слухи о том, что у Священного короля есть странный тайный отряд королевских шаманов, которые понимают местных животных-сородичей, но Аудар был дартакийцем — и заклятым врагом Старого Вельда с его лесной магией, а потому Пен не думал, что это была неявная отсылка к таинственным практикам.

На третий день, хотя его разум по-прежнему восторгался письменными богатствами библиотеки, глаза Пена слезились, а костлявый зад подсказывал, что он не создан быть ученым, равно как и курьером. Кроме того, впервые на этой неделе перестал идти дождь, и выглянуло солнце. Отчаянно желая размяться, Пен спустился вниз, чтобы повидать Тигни.

Дверь святого была открыта. Пен оперся о раму, прочистил горло и спросил:

— Как дела, сэр? Я могу что-то сделать? Чем-то помочь? Найдется для меня хоть какое-то поручение?

— Поручение?.. — Тигни отодвинулся от письменного стола и задумчиво посмотрел на Пена. — Полагаю, вы горец. И не привыкли все время сидеть взаперти.

— В библиотеке очень хорошо, но вы правы, сэр. Даже зимой мы каждую неделю охотимся в нижних лесах или проверяем ловушки.

— Хм. — Тигни побарабанил пальцами по исцарапанной столешнице, затем махнул в сторону стопки одежды, аккуратно сложенной на стуле: — У Ручии нет прямых наследников. Часто в таких случаях имущество храмового чародея по завещанию переходит к его преемнику вместе с демоном, но Ручия не оставила таких распоряжений. Вы не можете носить ее вещи, однако, если хотите выполнить поручение, можете отнести их к торговцу одеждой на улице Вязов и обменять на деньги для ордена.

Скромное поручение, но оно позволит Пену пройтись по городу. И если он справится хорошо, Тигни может подыскать для него новую работу. Вряд ли быть мальчиком на побегушках в этом доме хуже, чем быть мальчиком на побегушках при дворе Юральд. Он никогда не ощущал призвания служить богам, но кто знает?

— Конечно! С радостью.

Пока Тигни давал ему более подробные указания, как добраться до улицы Вязов, Пен собирал вещи в узел. Вдруг его рука замерла.

— Не думаю, что вам следует это продавать, сэр.

Речь шла о затейливо расшитой юбке. Пен изумленно расправил ее. Просто юбка, пусть и тяжелая. Почему он это сказал?

Брови Тигни поднялись.

— Я думал, что проверил все. А… Это вы сейчас со мной говорили?

— Не уверен, сэр.

Пен пропустил подол юбки через пальцы, которые нашли незашитый участок. Оттуда он извлек сложенный отрез тонкой ткани. Развернул ее и увидел, что она вся покрыта крошечными письменами на языке, которого он не знал. Нет, это шифр. Что?

Тигни требовательно протянул руку. Пен отдал ему юбку и шифр.

— Ага! — сказал Тигни. — Ткань, а не пергамент. Неудивительно, что я ничего не почувствовал. Хитрая Ручия. — Он пристально посмотрел на Пена. — Есть еще такие?

— Я… не знаю.

Пену казалось, что нет, однако в конечном итоге Тигни исследовал каждый подол и каждую складку в стопке одежды, на всякий случай. Затем он сел и прочел послание на ткани, не заглядывая в шифровальную книгу. Откинувшись назад, испустил облегченный вздох и пробормотал:

— Значит, ничего сложного. Спасибо Его Белизне. Я полагаю.

Пен сглотнул.

— Сэр… Просвещенная Ручия была шпионкой?

Эта хрупкая старая женщина?

Тигни яростно замахал рукой:

— Конечно, нет! Доверенным представителем Храма, способным преодолеть весьма бурные воды. С этим не поспоришь.

Пен обдумал эту отговорку. Получалось, что ответ да. А значит, Тигни был… ее куратором? Сложившиеся у Пена мысленные образы этих людей никак не соответствовали таким ролям. Пен робко улыбнулся и промолчал.

Когда он снова связал одежду в узел и направился к двери, Тигни добродушно добавил:

— Можете оставить себе половину выручки.

— Спасибо, сэр! — И, махнув рукой, Пен убежал, пока Тигни не передумал насчет поручения или награды, как это часто бывает со старшими.

Оказавшись на крутой улице, где их не могли услышать, Дездемона брюзгливо заявила:

— Половину! Тигни — мелочный скупердяй. Ты должен забрать все!

Значит, она не спала.

— По-моему, это очень щедро. Он не обязан ничего мне отдавать. А кроме того, — Пен ухмыльнулся, — он забыл сказать, когда я должен вернуться.

— Хм, — довольно хмыкнула Дездемона. — Что ж, прогуляемся на славу.

Пен направился к улице Вязов длинным путем: спустился к реке и пошел вдоль нее, мимо старого каменного моста, до рынка, на котором кипела жизнь, хотя был уже почти полдень. Он немного постоял и послушал, как играют два музыканта, один на скрипке, а другой на кожаном барабане; они развлекали толпу смешными или печальными песнями. У их ног стояла призывно перевернутая шляпа. Пен подумал, что, в отличие от других торговцев, они не могли забрать обратно свой товар, если сделка не клеилась, а потому выудил несколько драгоценных медяков из своего тощего кошелька и бросил их в шляпу, прежде чем зашагать дальше по пристани.

В том месте, где подпорная стена была низкой, он опустил узел с вещами на землю и выглянул наружу, пытаясь разглядеть озеро, из которого вытекала река. Требовалось найти точку повыше.

— Дездемона… музыка считается хорошим даром духа?

— О, да. Мы любим хорошие песни.

— А как насчет знаний? Чтения?

— Это тоже хорошо.

— Ты читала вместе со мной, в последние дни? Через мое плечо?

— Иногда.

— Мне следует делать это чаще?