Библиотекарь вышла, однако писец и два служителя продолжали работать. Один за другим они тоже ушли, пока Пен читал описание резни у Холитри, которое очень сильно отличалось от того, что он читал у вельдского автора. Он поднял глаза лишь тогда, когда Дездемона не без усилий заставила его рот произнести:

— Эй!

— Что?

— Твой шанс. К шкафу.

Пен отложил книгу и поспешил к шкафу.

— Погоди, он по-прежнему заперт.

Пен не собирался пытаться взломать его: замок был надежным, дерево — крепким и следы взлома обязательно заметят.

— Приложи руку к замку.

Пен озадаченно подчинился. Казалось, волна тепла хлынула из его ладони. Внутри металлического механизма что-то щелкнуло.

— Ты всегда так могла? — спросил он.

— Не в первые дни.

У него возникло чувство, будто идущий на поправку пациент, который долго лежал в постели, радостно бродит по комнате, с удовольствием разрабатывая ослабевшие мышцы.

— Но… Тигни должен знать. Разве он не сказал библиотекарю?

— Разумеется, сказал. Вот почему тебя не оставляли здесь одного. Это упущение не продлится долго. Так что поторопись.

Пен охотно повиновался. Дверца шкафа со скрипом открылась.

Содержимое немного разочаровывало: всего две полки книг, не более четырех десятков. Еще две полки пустовали. Ничто не сверкало, и не рычало, и не нуждалось в цепи, подобно злой собаке. Пен жадно протянул руки.

— Которая?

— Не та, нет, нет… Вот эта.

— Она не самая толстая.

— Но самая лучшая. Три четверти того, что здесь стоит, — простой хлам. А теперь закрывай. Она возвращается.

Пен захлопнул дверцу. Замок щелкнул. Он положил на него руку.

— Снова запереть?

— Мы не можем.

— Погоди, почему нет?

— Запирание повышает порядок. Сейчас для тебя это слишком сложно.

Беспорядок, который последует, если библиотекарь решит проверить замок, был слишком пугающим, чтобы размышлять о нем, если, конечно, ты не являлся живучим демоном. Пен торопливо вернулся на скамью, сунул украденную книгу под тунику и вновь открыл дартакийские хроники. Ему казалось, будто слова пляшут перед глазами, а спрятанный под сердцем томик обжигает кожу. В коридоре раздались шаги.

— Не уходи сразу, — прошептала Дездемона, — и не устраивай представления, и не мямли жалких оправданий. Уйди так же, как и всегда.

К облегчению Пена, первым вернулся писец, который дружелюбно кивнул Пену и снова взялся за перо. Вернувшаяся несколько минут спустя библиотекарь удовлетворенно огляделась и направилась к своему столу, где взялась за бесконечное переписывание, которым занималась в свободные от дел минуты, как другие женщины берутся за вязание. Пен прочел еще две страницы, не понимая слов, затем поднялся, заложил кусочком пергамента со своим именем место, на котором остановился, и вернул книгу на стол библиотекаря, как обычно, сказав: «Спасибо».

Библиотекарь ответила одобрительным кивком, и Пен сбежал.

Не зная, где еще спрятаться, он отправился в комнату Кли; к его облегчению, посвященного там не оказалось. Он закрыл дверь, приставил к ней стул, чтобы никто не смог войти неожиданно, плюхнулся на свою кровать и раскрыл украденную книгу. Одолженную книгу. Он ведь не собирался выносить ее из дома. И определенно собирался вернуть на место. Желательно незаметно.

«Основы колдовства и управления демонами, — гласил титульный лист. — Труд Просвещенной Ручии из Мартенсбриджа, старшей святой и чародейки Ордена Бастарда, с участием Просвещенной Хелвии из Листа и Просвещенной Амберейн из Саона. Том первый».

— Эй! — возмущенно воскликнул Пен. — Ты ее написала!

— Не я, — вздохнула Дездемона, — а Ручия. Нам бы не хватило терпения. И это была скучная, долгая работа. Один раз мы пригрозили сбросить ее с моста, если она наконец не закончит.

Услышав эти слова, Пен проглотил следующую фразу, которую собирался сказать. А когда наконец обрел дар речи, спросил:

— А ты могла это сделать?

— Нет, — снова вздохнула Дездемона. — Не ее. Ни с моста, ни из нашей сущности. — И после небольшой паузы добавила: — Наш лучший седок.

— А ты не могла просто рассказать мне все это?

— Ты бы охрип, и это привлекло бы внимание Тигни. — Снова пауза. — У Храма есть множество предостережений насчет демонов, и не все они ошибочны. Ты можешь доверять Ручии. А кроме того, тебе не удастся потратить драгоценное время на споры с ней.

Поняв намек, Пен открыл первую страницу. Текст был написан от руки, а не отпечатан, и читать его было проще, однако Пен встревожился о том, сколько копий этой книги могло существовать. Он попытался сосредоточиться, быть внимательным и не читать от возбуждения слишком быстро, чтобы не ускользнул смысл.

Некоторое время спустя он спросил:

— Дездемона, что она имела в виду под обостренным восприятием?

— Хм. Ты умеешь жонглировать?

— Я могу управиться с тремя шарами. С четырьмя и более — вряд ли.

Дома сильно возражали, когда он попытался жонглировать горящими факелами, подобно акробату, которого видел на рынке.

— Найди три предмета. Или четыре.

В комнате не наблюдалось шаров, яблок или других аналогичных предметов, но в конечном итоге он скатал четыре шара из носков.

— И что теперь?

— Теперь жонглируй.

С тремя носками все получилось как обычно; с четырьмя, после короткой бодрящей пробежки, Пен в итоге был вынужден доставать испачканные пылью носки из-под кроватей.

— Теперь еще раз, — велела Дездемона.

Носочные шары взлетели… и замедлились. Они двигались по тем же траекториям, но Пен чувствовал, что успеет едва ли не хлебнуть эля, прежде чем понадобится их ловить. Однако его руки тоже двигались медленнее и с большим усилием, словно он греб в воде.

— Забавно, — сказал он, беря все четыре шара из воздуха и останавливаясь.

— Мы не можем делать это слишком долго, — сказала Дездемона, — но в трудную минуту это может пригодиться.

— Например, если я захочу стать ярмарочным жонглером.

— Это так же хорошо подходит для уклонения от ударов. Кулаков или мечей.

— О. — Пен обдумал эти слова. — А от стрел я смогу уклоняться?

— Если их не слишком много.

— А взять стрелу из воздуха?..

— Только если наденешь толстые перчатки.

— А я смогу…

— Пен?

— Что?

— Читай дальше.

— А. Ну да.

Некоторое время спустя он спросил:

— А я смогу пускать огненные шары кончиками пальцев?

Дездемона испустила тяжкий вздох.

— Нет. Ты сможешь зажигать очень, очень маленькие огоньки.

Пен взял огарок свечи и приставил указательный палец к черному фитилю.

— Покажи.

Мгновение спустя он отдернул руку.

— Ой!

Он пососал обожженный палец. Пламя мигнуло, пустило дымок и выровнялось.

— Вижу, тебе придется немного попрактиковаться, — невозмутимо сказала Дездемона.

Пен решил, что она смеется над ним, но сказать наверняка было трудно. Он напомнил себе, что ей необязательно ощущать боль.

— Признаюсь, что не вижу особого преимущества перед кремнем и кресалом или жгутом. Разве что их нет.

— Ты также сможешь проделать это с другой стороны комнаты. Или улицы. — И мгновение спустя добавила: — Бог любит огонь. Нужно только зажечь крошечное пламя в правильном месте — и пожар довершит остальное. Ты легко сможешь зажечь свечу — или сжечь город.

Пен не испытывал желания сжигать город, поэтому проигнорировал последние слова.

— Жаль, я не умел так делать с походными кострами под дождем, когда мы охотились в холмах на овец. Я бы стал самым популярным охотником.

Помолчав, Дездемона ответила:

— Это одно из многих умений, которые лучше скрывать. Если об этом узнают, тебя будут винить в каждом случайном пожаре на милю вокруг. И ты никак не сможешь оправдаться.

— Ох.

— На самом деле большинство умений имеют обратную сторону.

Пен обдумал это. Возможно, это была очередная причина молчаливости и уклончивости настоящих храмовых чародеев.

Он перевернул страницу.

Уже наступил вечер, когда ему удалось вновь уединиться с книгой, притворившись, будто он идет в свою комнату, чтобы заняться починкой новой старой одежды. После первых глав, показавшихся Пену весьма практичными, текст Ручии стал более насыщенным, а тонкости того, что она пыталась описать, — менее очевидными.

— Я не совсем понимаю, что она пытается сказать про магическое трение, — пожаловался он Дездемоне, которая так долго хранила молчание, что Пен подумал, уж не уснула ли она.

— Хм. Возьми свечу, зажги ее и задуй несколько раз подряд так быстро, как только сможешь.

Он подчинился, завороженный процессом. Ему по-прежнему было проще нацеливать палец, чтобы выстрелить маленькой искрой в нужное место, хотя теперь он не подносил руку так близко. Он смутно ощущал, что, попрактиковавшись, избавится от необходимости делать это. Выполнив упражнение раз десять, он потряс рукой, которая неприятно нагрелась, хотя он не касался пламени. Пен потер ее другой рукой.

— Чувствуешь?

— Да?

— Если чародей потребует от своего демона слишком сильной магии слишком быстро, его тело не просто нагреется, а уничтожит само себя.

Пен наморщил лоб.

— Хочешь сказать, чародей может вспыхнуть?