— Нет. Вроде бы.

Кли предложил ему еще мяса, от которого Пен, уже наевшийся до отвала, был вынужден отказаться.

— Я едва ли переживу еще хоть кусочек вашего щедрого угощения, милорд, — извинился он.

— Это меньшее, что я мог сделать. Однако хочу предложить еще одно излишество.

Русиллин направился к буфету и вернулся с тремя кубками из местного бледно-зеленого стекла. Он разнес их лично, как важный дворецкий. В кубках оказался золотистый ликер, пахший цветами. Пен думал, что подобные напитки подают в сосудах меньшего объема, однако лорд Мартенден явно не скупился на застолье.

— Попробуйте этот ликер. Его готовит одна хозяйка из нашей деревни.

Русиллин отсалютовал Пену бокалом и сделал глоток. Кли последовал его примеру.

Пен тоже поднял бокал в благодарном ответном тосте. Когда он поднес бокал к губам, голос у него в голове затянул: Пенрик, Пенрик, Пен, пен, пенпенпен Пен! Пен! Этот голос был задыхающимся и вымученным, словно кто-то кувалдой пытался пробить кирпичную стену. Глаза Пена расширились, и он улыбнулся, чтобы скрыть замешательство.

Дездемона? Что?.. попробовал ответить он.

Отпей чуток и держи во рту. Не глотай! Будь готов выплюнуть его в салфетку.

Не зная, как еще поступить и почему, он подчинился. Ликер был приятным, очень сладким и насыщенным, но с горьким привкусом.

Ага. Всего лишь маковый сироп. С этим мы справимся. Пей, но очень медленно. Не показывай, что знаешь.

Почему?

Потому что мы хотим увидеть, что произойдет.

Пен вспомнил, что Ручия была шпионкой. Доверенным представителем. Преодолевавшим бурные воды, что бы это ни значило, если не считать яркого примера сводящей с ума уклончивости Тигни. Пен чувствовал, что внезапно попал в очень странную бурю.

Жидкость во рту приобрела еще более мерзкий вкус, и Дездемона прошептала, вопреки ощущениям Пена: Хорошо. Теперь безопасно. Глотай.

Пен проглотил и выдавил из себя, почти не подавившись:

— Очень интересно. Пахнет ромашкой.

— Да, полагаю, это один из ингредиентов, хотя хозяйка очень тщательно хранит рецепт даже от меня. Говорят, ромашка очень успокаивает.

Русиллин с явным удовольствием сделал глоток из своего бокала и добродушно посмотрел на Пена. Очевидно, без макового сиропа ликер был намного приятнее.

По мере того как Пен медленно пил, разговор становился все менее связным. Теперь братья внимательно наблюдали за ним, словно кошки или собаки, избалованные подачками со стола, следящие за каждым хозяйским куском, готовые кинуться на приз. Когда Пен зевнул, не особо притворяясь после еды и неотравленного вина, они качнулись к нему. По телу Пена разлилось тепло, и он расстегнул ворот своей туники, хотя в комнате было прохладно — проникавший в узкие окна озерный свет потускнел, наползли вечерние тени.

Допив кубок, Пен сказал:

— Действительно очень успокаивает, милорд.

— Я передам хозяйке, что вам очень понравилось, — пообещал Русиллин и отнес кубок к буфету, где, повернувшись спиной к комнате, вновь наполнил его.

Неуклюже, отметила Дездемона. Полагаю, отравлять гостей — не в его привычках. С другой стороны, думаю, для тебя большей хитрости и не требуется.

Откуда ей это знать? Пен легко изобразил остекленевший взгляд, когда Русиллин вручил ему второй кубок. Вкус оказался еще более горьким.

А они не хотят рисковать, промурлыкала Дездемона, когда жидкость во рту Пена стала еще более мерзкой.

Что теперь? спросил Пен, начиная паниковать. Меня скоро вырвет.

Подыграй им. Можешь изобразить пьяный ступор. Уверена, ты видел подобные вещи.

Не только видел, но и испытывал, пусть всего однажды. Наряду с повешением, похмелье было полезным уроком, который он усвоил в юном возрасте.

— Этот ликер можно использовать как снотворное, — произнес он заплетающимся языком.

— Верно, — согласился Кли, делая глоток из своего кубка, который остался почти полным.

Пен снова зевнул, еще шире.

— Простите, м-лорд, — пробормотал он и уронил голову на руки.

За столом воцарилась тишина.

Слезы Бастарда, что теперь? спросил Пен Дездемону.

Не шевелись. Если они решат, что их план сработал, то не станут тебя связывать. Задумчивая пауза. Не то чтобы веревки могли нам помешать, но к чему лишняя работа?

Наконец раздался голос Русиллина:

— Он вырубился? Проверь глаза.

Кли больно поднял голову Пена за волосы и оттянул веко. Пен подавил крик и попытался закатить глаза.

— Не до конца, — верно рассудил Кли, — но, думаю, сойдет. — Он сделал судорожный вдох. — Ты готов?

— Да. Давай покончим с этим.

Они вместе подняли Пена со стула, закинув его руки каждый на свое плечо.

— Ха, — пропыхтел Кли, — а лорд Пастух не такой легкий, как кажется.

— С этими тощими типами так бывает, — ответил Русиллин. — Я уже начал думать, что он никогда не отключится.

Для заговорщиков они были не слишком рьяными, заметил Пен. И даже не слишком взволнованными. Ему стало немного обидно. Весь испуг выпал на его долю. Он немного приоткрыл глаза.

Вместе братья выволокли его в галерею, теперь окутанную густыми вечерними тенями, хотя небо еще было светлым и только появились первые звезды. Вниз по задней лестнице. Ниже уровня двора и дальше по еще более темной, узкой лестнице, стены которой были отчасти сложены из камня, а отчасти, казалось, высечены из скалы. Пока Кли поддерживал полуобмякшего Пена, Русиллин снял с пояса связку ключей и открыл крепкую деревянную дверь. Они затащили Пена внутрь, и Русиллин снова запер дверь.

Нам не следует попытаться сбежать? настойчиво спросил Пен.

Скоро. Их двое. Шанс должен быть хорошим, иначе он наверняка будет потрачен впустую.

Его тоже было двое, подумал Пен, а может, и тринадцать, если считать кобылу и львицу, но он все равно чувствовал себя в меньшинстве. Просто рядом с Русиллином.

Пен не мог сказать, куда его притащили — в подвал, кладовую, оружейную или темницу. Длинное помещение подходило для всех этих целей. Крышу поддерживали каменные арки с колоннами, достаточно изящные для небольшого дартакийского храма. Высоко в стене, выходившей к озеру, был ряд узких зарешеченных окон, напоминавших полумесяцы за счет проникавшего через них последнего света серебристых сумерек. На двух деревянных подставках лежала связка пик. Повсюду стояли бочки и ящики, однако у одной стены лежала охапка старой соломы, а рядом висели несколько комплектов уродливых наручников. То, что они были пустыми и ржавыми, не слишком обнадеживало.

Братья отволокли пленника в дальний конец комнаты и опустили, достаточно аккуратно, на холодный каменный пол. Пен дернулся, перекатился и краем глаза заметил шлюз. С этой стороны он выглядел как каменный пандус, спускавшийся к широкой низкой арке над озером, волны которого мягко плескались у ее основания. Опускная решетка, сейчас открытая, защищала проход в толстых стенах; располагавшиеся за ней тяжелые двери были распахнуты. На пандусе лежал ялик с веслами, наполовину вытащенный из воды. Призрачные отражения колыхались на изогнутом потолке.

— Давай добавим света, — сказал Русиллин.

Кли достал из поясной сумки огниво и опустился на колени возле ряда оплывших сальных свечей, стоявших вдоль края пандуса и укрытых от сквозняков грубыми стеклянными колпаками. Вспыхнуло несколько коптящих желтых огоньков, которые не дали Пену никакого преимущества. Очередной упущенный шанс?

Когда Русиллин на мгновение повернулся к нему спиной, чтобы что-то найти, Пен воспользовался этой возможностью, чтобы повернуть голову, но единственным интересным предметом в поле его зрения оказался старый набитый шерстью матрас, лежавший поблизости на полу; рядом валялись одеяло и подушка. Почему меня не положили на него? Если здесь добрые похитители держали своих жертв, пока не продадут их какому-нибудь злобному торговцу, что приплывет с озера, почему матрас не лежит рядом с кандалами?

Пен заставил себя не шевелиться, но глаза не закрыл. Вернувшиеся братья задумчиво оглядели его.

— Это было просто, — заметил Кли. — Как ты и говорил, пусть сам придет к нам в руки. Как теленок на рынок.

— Я бы сказал, он слегка наивный, — ответил Русиллин.

— Слегка глупый. Что ж, лорд Пастух, — Кли ткнул Пена ногой, — мне жаль, но ничего не поделаешь.

— Он не почувствует боли. Я или ты?

Русиллин достал зловещий длинный боевой нож, который нашел где-то в залежах оружия. Край недавно заточенного лезвия блестел.

— Это твоя работа. И, вероятно, твоя награда, если демон перескочит в тебя.

— На то и расчет, верно? Демон всегда перескакивает в самого сильного человека поблизости. Ты сам так сказал.

— Так утверждает Тигни.

— В таком случае, почему он не перепрыгнул в одного из храмовых стражников, что были при чародейке?

— Понятия не имею. — Кли пожал плечами. — Он сказал, что это самый могущественный демон из всех, что когда-либо был в его конюшне. Можно только гадать, почему он перескочил в святую, много лет назад.

— Осмелюсь предположить, ему понравится его новый дом, — невозмутимо заявил Русиллин.

Они пытаются похитить не меня. Они пытаются похитить Дездемону!