Он с грустью вспомнил, в чем его обвинили в бане, когда мальчик увидел шрамы на его спине.

— То, что произошло сегодня, уже не исправить, но на будущее это может стать уроком.

И добавил сухо:

— А вам следует быть более осторожной и не обсуждать такие дела в присутствии принцессы.

Ди Феррей поморщился.

— Скорее в присутствии обеих девиц, — кивнула провинкара. — Четыре уха, одни мозги. Одна другой стоит.

Провинкара поджала губы и, прищурившись, пристально посмотрела на Кэсерила.

— Скажите, Кэсерил! Вы ведь говорите по-дартакански, верно?

Кэсерил недоумевал: отчего такая резкая перемена в предмете разговора?

— А по-рокнарийски?

— Мой книжный, придворный рокнарийский немного потрепан, зато разговорный — неплох.

— А как у вас с географией? Вы знаете географию Шалиона, Ибры, Рокнари?

— Клянусь всеми пятью Богами, по тем местам, где я не ехал верхом, я шел в пешем порядке, а где не шел — там меня тащили волоком. Вся эта география впечатана в мою кожу. А на галерах я обошел почти половину Архипелага.

— Вы ведь пишете, знаете шифры, имеете дело с книгами, так? Пишете письма, доклады, составляете договоры, маршруты следования грузов и людей, верно?

— Рука моя несколько утратила твердость, ваша светлость, но я действительно имею соответствующий опыт, — ответил Кэсерил, все в большей степени волнуясь. К чему она затеяла этот допрос?

— Все правильно! — воскликнула провинкара и хлопнула в ладоши, отчего Кэсерил вздрогнул. — Сами Боги прислали вас в мой замок. И пусть демоны Бастарда заберут меня, если я пренебрегу их решением.

Кэсерил ошарашенно смотрел на провинкару.

— Кастиллар! Вы говорили, что ищете места? У меня есть место для вас.

Она выпрямилась с с видом победителя.

— Вы будете секретарем-наставником принцессы Изелль.

Кэсерил вдруг понял, что челюсть его отвисла. Он уставился на провинкару.

— Что?

— У Тейдеса уже есть секретарь, который ведет его дела, пишет письма и все такое… Изелль пора иметь собственного наставника, который подготовил бы ее к выходу из девичества в большой мир. Кроме того, ни одна из ее глупых гувернанток не могла с ней справиться. Ей нужна мужская рука и мужской авторитет. У вас есть статус, у вас есть жизненный опыт…

Она усмехнулась, хотя радостным этот смешок было не назвать.

— Что вы на это скажете, кастиллар?

Кэсерил сглотнул.

— Я думаю… я думаю, если бы вы сейчас дали мне бритву, чтобы я перерезал себе горло, мне было бы легче решиться на это.

Провинкара вновь усмехнулась.

— Очень хорошо, Кэсерил. Мне нравятся люди, которые адекватно оценивают ситуацию и свои возможности.

Ди Феррей, который был немало удивлен и обеспокоен словами провинкары, смотрел теперь на Кэсерила с интересом.

— Я надеюсь, вам удастся направить ее ум на заучивание дартаканской системы склонений. В конце концов, вы там были, а ее тупые гувернантки — нет.

Голос провинкары звучал все более бодро.

— Нужно приналечь и на рокнарийский, хотя все мы молим Богов, чтобы нас сия чаша миновала. Читайте ей браджарийскую поэзию. Я помню, она вам нравилась. Научите ее хорошим манерам — вы же служили при дворе короля и знаете, насколько это важно. И, Кэсерил, не смотрите на меня как побитая собака! Для вас это будет нетрудно. Заодно и поправите здоровье. Вы думаете, я не вижу, насколько вы больны?

Покачав головой, провинкара продолжила:

— Вам придется отвечать всего на пару писем за неделю. Может быть, и того меньше. Вы знаток лошадей и отлично держитесь в седле, а потому возьмете на себя прогулки верхом с этими девицами, и мне не придется больше слушать их хныканье по поводу того, что они натерли то то, то это. Что до ее дел, то после того, как вы вели дела целой крепости, бухгалтерия принцессы покажется вам детской игрой. Ну, что вы на это скажете, дорогой Кэсерил?

Перспектива была одновременно и привлекательной, и пугающей.

— А может быть, у вас есть осажденная крепость? Мне это было бы привычнее.

Лицо провинкары стало серьезным. Наклонившись вперед, она похлопала Кэсерила по колену и произнесла чуть слышно:

— Скоро такая появится! Стоит лишь немного подождать.

Помолчав, она изучающе посмотрела Кэсерилу в лицо.

— Вы спрашивали, не можете ли вы сделать хоть что-то, чтобы облегчить мне жизнь. В общем и целом — нет. Вы не вернете мне молодость, вы не… много есть чего, что мне хотелось бы изменить…

Да, вероятно, это состояние дочери так невыносимо огорчает провинкару.

— Но неужели вы откажете мне в такой малости?

Она умоляет его? Она умоляет его? Этого нельзя допустить, ни в коем случае!

— Вам стоит лишь приказать, моя госпожа! — поспешно сказал Кэсерил. — Но… но уверены ли вы в том, что я подходящая кандидатура?

— Вы здесь не чужой, Кэсерил. А мне крайне необходим человек, которому я могла бы всецело доверять.

Сердце его растаяло. А может быть, это был его разум? Он низко склонил голову.

— Тогда я полностью принадлежу вам, ваша светлость!

— Вы принадлежите Изелль.

Кэсерил, все еще со склоненной головой, глянул на провинкару, потом — на хмурящегося в раздумьях ди Феррея, а затем — вновь на хозяйку замка.

— Я понимаю…

— Конечно, понимаете! И именно поэтому, Кэсерил, я хочу, чтобы вы приняли это место.

4

И вот, на следующее утро сама провинкара отвела Кэсерила в учебную комнату, где девушки занимались науками и искусствами. Небольшое залитое солнечным светом помещение находилось на восточной стороне замка, на верхнем этаже, который занимали сама принцесса Изелль, леди Бетрис, их гувернантки и горничные. Принц Тейдес тоже жил на верхнем этаже, но в другом, новом крыле замка, и, как подозревал Кэсерил, его помещения были куда как тщательнее спланированы и обставлены, да и камины там были получше. В классе, где занималась Изелль, стояла парочка небольших столов, кресла, полупустой книжный шкаф да еще два небольших сундука. Когда в комнате появился Кэсерил, чувствовавший себя излишне неуклюжим и слишком громоздким под ее низкими потолками, гувернантке пришлось, подхватив свое вязание, переместиться в соседнюю комнату, оставив открытой дверь, которая разделяла помещения, — места для нее здесь, казалось, уже не осталось.

Впрочем, Кэсерилу досталась не одна ученица, а две. Девушку статуса Изелль ни в коем случае нельзя было оставлять одну, тем более наедине с мужчиной — даже если он был много старше ее, нездоров и принадлежал к домочадцам. Кэсерил не знал, как юные леди отнесутся к решению провинкары, но сам он был ему рад, хотя и виду не показал. Да, он чувствовал себя грубым мужланом, был неуклюж и неповоротлив, но эта комната, заполненная атмосферой юной женственности, находилась так далеко от гребной скамьи на рокнарийской галере, что, склонив голову, чтобы не удариться о перемычку дверного проема, и войдя в класс, он почувствовал, как волна самой безоблачной радости ударила в него и понесла.

Провинкара представила Кэсерила принцессе как секретаря-наставника.

— То же самое, что есть у твоего брата, — сказала она.

Для Изелль это был неожиданный подарок, но, удивленно моргнув, она приняла его без возражений. Впрочем, это новое приобретение было ей по вкусу — наставник-мужчина делал ее выше в собственных глазах и глазах окружающих. Да и леди Бетрис, как успел заметить Кэсерил, смотрела на него не враждебно, а скорее заинтересованно.

Кэсерил полагал, что выглядит вполне по-учительски в коричневом шерстяном одеянии торговца шерстью, с доставшимся от коменданта поясом, украшенным серебром. Покопавшись в остатках разрозненной библиотеки провинкара, он благоразумно запасся там полудюжиной книг на дартаканском. С преднамеренно громким хлопком опустив стопку книг на поверхность одного из столов в учебной комнате, он одарил своих учениц намеренно зловещей улыбкой. Если обучение девиц похоже на обучение солдат, лошадей или молодых соколят, то главное — взять инициативу в свои руки и уже больше никогда ее не выпускать. Не требуйте от барабана богатого внутреннего содержания! Главное — чтобы он громко бумкал!

Провинкара ушла так же быстро, как и пришла. Кэсерил разработал план, в соответствии с которым и действовал. Начал он с того, что проверил, насколько принцесса владеет дартаканским. Она прочитала выбранную наугад страничку из книжки о предмете, который Кэсерил знал на «пять» — подкоп и минирование стен осажденной крепости. С его постоянной помощью и подсказками принцесса проковыляла по трем абзацам, после чего он задал ей на дартаканском пару-тройку вопросов, чтобы понять, что из прочитанного осело в ее голове.

— У вас ужасный акцент, — честно сообщил он принцессе. — Ни один дартаканец вас не поймет.

Подняв голову, Изелль сверкнула на него глазами.

— А моя гувернантка говорит, что у меня все хорошо. Она сказала, что у меня очень музыкальная интонация.

— Вы говорите как торговка рыбой из Южной Ибры. У них тоже очень музыкальные интонации. Только вот дартаканские лорды, весьма щепетильные в том, что касается их дурацкого языка, будут смеяться вам в лицо.