— Ты выглядишь на шестнадцать лет. Где это ты достала такую футболку?

Она рассмеялась.

— Я купила ее в Австрии. — Она оттянула тонкую ткань на груди. — Нравится?

— Ты неотразима!

— Ну как, — засмеялась Джин, — возьмешь меня на работу?

— На работу? — Он слегка откашлялся. ~ А тебе не жалко свой выходной?

— Нет, не жалко. Иначе я не была бы здесь.

— Тогда ты получишь работу, моя девочка, — сказал Майкл, беспечно обняв ее за плечи. — Я думаю… — Он поднял палец к верхней губе. — Нам понадобится еще одна лестница. А как ты добралась? Я не вижу твоей машины.

— Я приехала на велосипеде.

— На велосипеде?

— Ну да. Тут недалеко, и погода прекрасная. Кроме того, мой автомобиль нуждается в отдыхе, чего не скажешь обо мне. А у тебя разве нет второй лестницы?

— В данный момент нет. А как насчет оконных рам! Хочешь покрасить?

— Красить оконные рамы — это мучение.

— Как хочешь. Но ведь для того, чтобы покрасить окна, нужно настоящее умение. И только ты с твоим опытом могла бы с этим прекрасно справиться.

— Ты бессовестный льстец, и я отлично знаю, что ты просто взываешь к моему тщеславию. Ну, ладно, так уж и быть, покрашу я твои окна. А краска у тебя есть?

— Краска? Ох, черт!

— Значит, нет. Тогда нам надо выбирать, ехать в город за краской или за второй лестницей.

— За краской.

— Какой цвет ты выбрал?

— Бежевый.

— Мне кажется, выбор правильный. — Она протянула руку. — Давай мне ключи от машины. Я возьму твой «скаут» и съезжу, покаты тут возишься.

— Ну уж нет. Я тоже хочу прокатиться с тобой.

Майкл вытер руки о джинсы и побежал в дом. Там он быстро надел рубашку и, захватив бумажник, сунул его в карман.

Позавтракать они остановились в центре города. Хотя Джин заявила, что уже поела, ей все же удалось осилить омлет. У Майкла же был отличный аппетит.

— Вот видишь, — насмешливо сказала она, откинувшись на спинку стула и прихлебывая кофе, — если бы я не затащила тебя сюда, ты бы так и не поел. Ты не любишь готовить?

— Увы, действительно, не люблю.

— А как же ты жил нее эти годы? — допытывалась она, только сейчас припомнив, что, по мнению сестер Партон, он разведен. — Кто-то же тебе готовил?

— Слухами земля полнится? — Он не был ни удивлен, ни раздосадован.

— В таком городке, как наш, можешь не сомневаться. Ты в разводе?

— Да. — Он глубоко и удовлетворенно вздохнул. — А ты любопытная. Не терпится все узнать?

— Конечно. Так что же произошло?

— Все кончилось как-то само собой.

— Без всяких скандалов?

— К счастью, да, совершенно без них.

— И детей нет?

— Нет.

— Как ее звали?

— Летиция. Мы поженились прямо после колледжа и шесть лет спустя развелись. Решение было принято к обоюдному удовлетворению. Мы оба знали, что совершили ошибку, и поскольку детей у нас не было…

— Она снова вышла замуж?

— Да. По последним сведениям, у нее уже трое детей.

— А ты детей не хотел?

— Тогда нет. А теперь — да.

Джин почувствовала слабый трепет в груди. Ее все еще мучил вопрос о лавандовой леди, но сейчас она не могла его задать.

— А где твоя семья?

— Мои родители живут в Александер-Сити. Отец на пенсии, он был бухгалтером.

— А мать?

— А мать домохозяйка. Эмансипация ее не коснулась.

— Тебе очень повезло. — Джин сказала это с такой искренностью, что он ощутил легкое чувство вины. Ему и в самом деле повезло: он вырос в ломе, полном любви, в то время как она была лишена ее еще в раннем детстве.

— А у тебя есть братья и сестры?

— Только сестра. — В его глазах появился какой-то лукавый блеск. — Она на два года меня старше.

— Она замужем?

— Да. И у нее трое детей. Все мальчишки. Полностью посвятила себя семье, хотя по характеру Розин всегда была немного эксцентрична.

— Где она живет?

— В Нью-Йорке и часто пишет мне. — Он подождал, наблюдая, уловит ли Джин эту связь, но она, казалось, выслушала это так же, как и все остальное.

— Вы с ней близки?

— Мы всегда были с ней дружны. Надеюсь, они всем семейством приедут в августе посмотреть дом. Ребята сейчас в летнем лагере на севере, и Розин с Брайаном собираются забрать их в этом году сами, чтобы они не возвращались домой на автобусе. Они даже обещали прихватить и родителей. Ума не приложу, как они все поместятся в одной машине.

Джин рассмеялась, представляя себе эту картину.

— По-моему, это очень забавно.

— Не так уж забавно, когда ребята, заскучав, начинают драться или возиться в машине. Я бывал на загородных прогулках вместе с ними — просто волосы дыбом. — Но ласковое выражение его глаз говорило об обратном: он явно любил племянников, что бы они ни вытворяли. Джин видела это и завидовала. Затаенная печаль в ее глазах сказала ему об этом. — Ну, — весело воскликнул он, вставая со стула и беря ее за руку, — если мы будем продолжать в том же духе, то краски нам не видать. А я не хочу упустить шанс воспользоваться лишней парой рабочих рук.

Купив все необходимое, они поехали назад и до вечера проработали вместе. Джин осталась внизу, старательно зачищая и покрывая краской оконные рамы, а Майкл стоял высоко на своей лестнице, по пояс раздетый, и его загорелое тело волновало ее.

И в пятницу все шло как обычно. Она несколько минут поговорила с Майклом, пока он работал, и пошла дальше разносить почту. Наступила суббота, и Джин надеялась, что опять найдет для себя записку в дверной щели, — это был очаровательный способ назначать свидания. Но Майкл был слишком занят покраской.

Поэтому, когда днем ей позвонила ее подруга и предложила поехать пообедать, она с готовностью согласилась. Ее уютная квартира казалась сегодня слишком тихой и пустой. К тому же они давно не виделись и были не прочь немного поболтать.

За салатом и рыбой они поделились своими новостями. Джин рассказала о своем путешествии и с гордостью показала снимки, которые привезла. А Кейт много говорила о новой картине, над которой сейчас работала по заказу.

— Кажется, дела у тебя пошли. Я рада, — сказала Джин.

— Да, кажется, — с облегчением вздохнула Кейт, — После стольких лет неудач дело вроде бы пошло на лад. Один галерейщик, с которым я работаю, уже продал пару картин. И надеюсь, продаст еще. А как ты? До меня дошли слухи, что ты видишься кое с кем, — проговорила она лукаво.

— Кое с кем?..

— Ну да! Такой синеглазый и высокий… Завтрак в городе и все прочее…

— Ах, эти слухи! Испорченный телефон.

— Нет, нет. Продолжай.

Джин улыбнулась.

— Это ты продолжай. Что ты еще слышала?

— Что его зовут Майкл и что осенью он начнет работать в нашей школе.

— Твой телефон оказался совершенно исправным. Он преподает психологию и семейную этику.

— Интересно. А как ты?

— Что я?

— Ну, ты видишься с ним?

— Конечно. Каждый день.

— Я не имею в виду работу, ты прекрасно понимаешь. Вы встречаетесь?

Джин несколько смутилась.

— Разве похоже, что мы встречаемся?

Кейт неодобрительно покачала головой.

— Уж слишком ты скрытничаешь! А кое-что о тебе все же просочилось. Так ты завтракала или нет с этим человеком два дня назад?

— Успели уже донести!

— Джин…

Вирджиния нахмурилась.

— Да, завтракала. Но из этого ничего не следует. У меня был выходной, и я решила ему помочь. Ему нужно было купить краску, а заодно мы зашли в кафе позавтракать.

Кейт удовлетворенно откинулась на стуле.

— Это только начало.

— Никакое это не начало. Ты знаешь, как я отношусь к подобным знакомствам. Я не ищу себе сложностей.

— Иногда и искать не нужно, чтобы найти. Все прямо само падает тебе с неба.

— Но я не хочу этого, Кейт. Тем более что продолжения не будет.

— Так все поначалу говорят, — саркастически заметила подруга, но улыбка ее растаяла при виде испуганных глаз Джин. — Чего ты так реагируешь? Разве так ужасно встречаться с мужчиной?

— Моя жизнь меня вполне устраивает и без него. Кроме того, у него роман в Нью-Йорке.

— О! А почему она не переедет к нему?

— Я полагаю, она ждет, когда дом будет приведен в порядок.

Забавно, что Майкл упомянул, что собирается приехать семья его сестры и, может, даже родители, но ни разу не упомянул о лавандовой леди. И вряд ли будет упоминать в последующем. Но к чему тогда была эта сцена в прошлую субботу?

— Ну а пока он свободен, поразвлекался с ним.

Джин глубоко вздохнула.

— Я думаю, нам лучше сменить тему.

Но Кейт не сдавалась и не собиралась отпускать ее так легко.

— А вы еще чем-нибудь занимались… кроме завтрака?

— Красили его дом. А как твоя семья? Ты давно виделась с ними?

— А он и в самом деле больше ни куда тебя не приглашал?

— Мы ходили ужинать в прошлый уик-энд.

— Великолепно! Ну и что, весело провела время?

— Конечно. Я же сказала тебе. Он очень приятный парень.

Кейт в течение нескольких секунд сидела, уставившись на Джин.

— И ты не хочешь рассказать о нем мне.

— Да не о чем рассказывать, в самом деле.

Кейт ухмыльнулась. За то время, что она знала Джин, она никогда еще не видела подругу такой… смущенной.

— Ну, раз ты избегаешь этой темы… — Откинув волосы назад, Кейт ответила на прежний вопрос подруги: — Моя семья? Они в порядке. Я разговаривала с сестрой неделю назад. Они хотят, чтобы я приехала к ним. Но ехать мне, по правде говоря, не хочется. Опять начнут мне проповеди читать. Они никогда не могли принять как должное тот факт, что я предпочла жить в тихом маленьком городке и заниматься живописью для собственного удовольствия. Никак не могут понять, что есть вещи более важные для меня, чем последняя модель «феррари». Я всегда была у них паршивой овцой в стаде; стоит только встретиться, начинаются споры.

— Но теперь-то все иначе. Дела твои пошли хорошо. Разве ты не хочешь показать им, что у тебя все в порядке? Я думаю, они были бы рады за тебя. Знаешь что, купи себе пару новых нарядов, новые туфли. Покажи им, что можешь играть в их игру… Надо поддерживать отношения с родными.

Кейт подцепила оливку, которая выглядела одинокой на ее уже пустой салатной тарелке.

— Ну да, — ответила она. — Кто бы говорил. Не ты ли рассказывала, что не видела своего отца многие годы?

— Это другое дело. Я была очень маленькой, когда он ушел. У меня не было… воспоминаний, как у тебя.

— Но неужели ты так никогда не интересовалась им?

Джин прочертила на салфетке ногтем едва заметную линию.

— Бывало. С некоторых пор все больше.

— Почему это вдруг?

— Наверное, потому что я стала старше. Оглядываюсь вокруг, вижу друзей, у которых есть родители, и немного завидую им.

— И это болезненно, тяжело? — мягко спросила Кейт.

— Нет. Хотя, да, в какой-то степени. Сначала, когда мои родители только разошлись, была невероятная боль утраты. Знаешь, если бы отец не ушел, а мать не умерла, я бы тоже выросла в большом шумном доме…

— Мы всегда идеализируем то, чего не существует.

— Да. Но твоя семья все же ближе к идеальной, — заметила Джин, вернувшись к своей обычной живости. — Ты часто рассказывала мне о своем детстве, и это было очень мило, несмотря даже на твое положение «паршивой овцы». Согласись, твоя семья не такая уж плохая.

— Хорошо. С этим я согласна. Моя семья вовсе не такая уж плохая. Слушай, а почему бы тебе не поехать со мной и не познакомиться с ними?

— О нет, я не могу…

— А почему нет? — Она была захвачена этой идеей. — Это было бы здорово!

— Но, Кейт, я и не думала…

— Тогда подумай сейчас. Это будет прекрасно. Если у меня будет союзник, я действительно смогу действовать с позиции силы.

Джин рассмеялась:

— Ты начинаешь меня вербовать! И все же я думаю, что ты больше любишь свою семью, чем сама осознаешь, — добавила она и, поймав взгляд официанта, показала, чтобы принесли счет. К ее облегчению, Кейт увидела знакомую и другом конце зала и пошла поздороваться. К тому времени, когда она вернулась, тема посещения ее семьи была уже забыта.

В тот вечер Джин много думала о предложении подруги. Кейт отвезла ее домой незадолго до девяти, и в одиночестве, задыхаясь от жары, она ходила с верхнего этажа в гостиную и потом снова наверх, открывая все окна, пытаясь создать хоть небольшой сквозняк. Наконец, сбросив с себя все, что только было можно, она вытянулась во всю длину на кровати и закрыла глаза.

Она не могла поехать с Кейт. Это было бы слишком тяжело. Стоит ли слепому идти на фейерверк, а глухому — на симфонию? Не было нужды напоминать себе о том, чего она никогда не имела.

Резко встав с кровати, она надела просторную ночную рубашку и поставила пластинку. Музыка обычно успокаивала, и она попыталась сосредоточиться на мелодии. Но на этот раз ее снедало странное беспокойство.

Подойдя к холодильнику и налив стакан лимонада, взяла книгу, но и чтение не успокоило.

Музыка кончилась. Выключив проигрыватель и верхний свет, она свернулась калачиком на кровати, засмотревшись на раскидистый бук за окном.

В воображении ей представился Майкл, раз за разом она упорно выбрасывала его образ из головы, но через минуту он возвращался опять. Снова и снова в памяти всплывало, как он целовал ее.

Наконец она заснула с ощущением такого одиночества, подобного которому не знала уже давно.

В воскресенье утром она проснулась, чувствуя странную вялость и апатию. Спала плохо и сама не знала почему. Встав с постели, приготовила себе кофе, потом села, положив подбородок на руки, и задумалась, что ей делать с сегодняшним днем. Стирать или убираться она не могла. Может быть, отправиться на пляж… Но ехать одной не хотелось. Что же такое с ней? Раньше она прекрасно ладила сама с собой.

Чтобы успокоиться, она решила принять жасминовую ванну, когда вдруг зазвонил телефон. Она нахмурилась: было всего восемь утра.

— Алло?

— Вирджиния? — проговорил слегка неуверенный голос.

— Майкл! Доброе утро!

— Я… я не разбудил тебя, нет?

— Такую раннюю пташку, как я? — Она рассмеялась, внезапно почувствовав себя лучше. — Нет, ты меня не разбудил. Я как раз пытаюсь решить, чем заняться. Убираться не хочется. Стирать тоже.

— А как насчет пляжа? Эта идея тебя привлекает?

Он словно прочел ее мысли. Она улыбнулась:

— Думаю, да.

— Я заеду за тобой через час?

— Я буду готова.

Повесив трубку, она буквально подпрыгнула от радости. Но тут же, напомнив себе о том, что ей уже не шестнадцать, степенной походкой направилась в ванную.

5

Они приехали на взморье, где собралась уже добрая половина населения городка, которой пришла в голову точно такая же идея.

— Я не знала, что тут будет так много народу, — заметила она, помогая Майклу доставать полотенца и дорожный холодильник.

— Ну и что? Если ты не против, чтобы проехать дальше, мы найдем для себя более укромное местечко.

Они устроились на пятачке песка, где было поменьше народу. Майкл расстелил пляжное полотенце, потом стянул с себя футболку и джинсы. Джин была занята своей собственной одеждой, хотя и замечала каждое его движение. Без всякой задней мысли она надела в то утро бикини под шорты и блузку. Но вдруг ей захотелось, чтобы на ней был закрытый купальник. Однако ничего менее открытого у нее не было, и потому, раздевшись без дальнейших остановок, она растянулась на полотенце и зажмурилась от солнца.

— Ах, как хорошо!

— Хочешь лосьон от загара? — спросил Майкл.

— Пока нет. Может, немного позднее, когда станет совсем жарко.

Но ему уже стало жарко. Хоть он и видел ее с обнаженной грудью, но совсем не был готов к тому, как она выглядит в бикини. У нее была гладкая золотистая кожа, высокая грудь. Он видел более светлую полоску на животе, где кожа загорает всегда меньше, и ему стоило немалых усилий взять себя в руки.

— У тебя прекрасный загар, — тихо сказал он. — Была здесь раньше?

— Не на этом пляже. В июне было несколько теплых выходных, когда я ездила на другие.

Она медленно повернула голову и бросила на него взгляд сквозь полуприкрытые веки. Его лицо было обращено к ней, но глаза закрыты. Волосы его были растрепаны, а морской ветерок ерошил их еще больше. Взгляд ее скользнул по его телу: сильные, мускулистые плечи, широкая грудь, а темно-синие плавки на бедрах такие узкие, что у нее участился пульс. Ей вдруг ужасно захотелось коснуться его, и, чтобы избавиться от искушения, она отвела взгляд.

Майкл неожиданно открыл глаза.

— Все в порядке? — спросил он с легкой иронией.

— Вполне. Ты выглядишь превосходно.

— Как и ты. Мне нравится твой купальник.

— Спасибо, — сказала она и, снова закрыв глаза, подставила лицо солнцу. Но тут же открыла их, когда теплая рука легла ей на живот.

— Тс-с, — прошептал он. — Все хорошо. Просто я не мог устоять. У тебя кожа такая гладкая.

Мышцы вдруг напряглись. Все в ней всколыхнулось от этого простого прикосновения руки к телу.

— Так дело не пойдет, — сказала она. — Иначе я уеду отсюда с бледным отпечатком твоей руки посредине моего живота.

С легким смешком он убрал руку.

— Хорошая мысль. Надо ею воспользоваться. Положи руку на меня, — предложил он, откинув голову в сторону и подгребая вод себя песок, чтобы лечь поудобнее.

А поскольку ей этого действительно хотелось, она перекатилась на бок и, опершись на локоть, пробежала ладонью по упругим выпуклостям его плеч.

— Очень приятно!

Засмеявшись, она принялась массировать ему спину. Его тело было крепким и теплым, касаться его было наслаждением.

— А у тебя красивая метка, — заметила она, дотронувшись кончиком пальца до ярко-коричневой родинки.

Он поежился.

— Я знаю. Там есть еще одна, на бедре.

Обнаружив еще одну родинку, она сделала то, чего так жаждала минутой раньше: провела пальцами вниз по его ногам, взъерошив блестящие волоски на чуть загорелой коже. Чувствуя себя смелой, как никогда, она дотронулась до левого бедра внизу, там, где кончались его плавки.

— А здесь ты совсем не загорел. Носишь слишком длинные шорты.

— Короче нельзя, — сказал он приглушенным голосом. — Это вызвало бы переполох в городе. Я думаю, что нужно следовать некоторым правилам приличия.

Джин отдернула руку.

— Очень жаль. — Она легла на живот, подперев подбородок ладонями. — Но ты прав, главное — приличия.

Майкл ухмыльнулся, повернув голову в ее сторону.

— Я имел в виду Монтео. А на пляже другое дело.

— На пляже еще хуже. Тут вокруг полно народу.

В самом деле, за несколько минут, пока они лежали на песке, их уже основательно потеснили. Две молодые парочки, явно разгоряченные ярким солнцем и присутствием друг друга, быстро побросав свои вещи, тут же, смеясь и толкаясь, побежали к воде.

— Молодежь веселится!

— Они не намного младше тебя.

Временами он ощущал себя стариком рядом с нею.

— Намного. Можешь мне поверить.

— Докажи.

— Девчонки хихикают. А я уже нет.

— О да! — кивнул Майкл, подавляя в себе желание громко расхохотаться. — Воплощенная зрелость.

Их лица были всего в нескольких дюймах друг от друга.

— У тебя хорошее настроение?

— Конечно. Сегодня прекрасное воскресенье.

— А что ты делала вчера вечером?