— Он, — эхом повторяю я. В моем сне Кресс говорила, что отправила одного-единственного посланца. — Он берсерк? — спрашиваю я.

Спирос пристально смотрит на меня.

— Это наше предположение, моя королева, — говорит он. — Но никто не жаждет подобраться достаточно близко, чтобы проверить. Он держит путь через поле, продвигаясь медленно, и у нас есть лучники, ожидающие команды к выстрелу.

— И кто отдает подобный приказ? — спрашиваю я, но Спирос пожимает плечами. — Можешь сказать, астреец ли тот человек?

Он качает головой.

— Как по мне, он выглядит как кейловаксианец, хотя полагаю, он может быть родом откуда угодно из ряда северных земель. Бледная кожа, соломенные волосы.

— Если он с севера, то не может быть берсерком, — подмечаю я.

— Вероятно, нет, — соглашается Спирос. — Но если он подберется слишком близко к лагерю, то сможет забрать всех нас с собой. Никто не хочет идти на такой риск.

Другой воин поворачивается ко мне.

— Он что-то кричит, — докладывает он. — Сложно сказать, что именно.

— Сейчас он достаточно близко, чтобы разглядеть его лицо, — выкрикивает третий воин, всматриваясь в подзорную трубу.

Я шагаю к нему, протягивая руку.

— Можно? — спрашиваю я.

Воин — еще один из команды Бича Драконов, я подозреваю, — бросает взгляд на Спироса для позволения. Тот, должно быть, кивает, поскольку воин передает трубу мне, отступая в сторону и освобождая свое место. Я подношу подзорную трубу к глазам.

Требуется мгновение, чтобы найти одинокую приближающуюся фигуру, и немного больше, чтобы настроить трубу так, чтобы его лицо стало достаточно четким. С трясущимися руками я опускаю ее и отдаю обратно.

— Он мне знаком, — говорю я. — Один из посланников кайзера.

«Зачем бы я стала впустую использовать воинов в миссии, для которой будет достаточно одного посланца?»

«То был всего лишь сон», — снова повторяю я себе, но сомнения наваливаются на меня. Я отгоняю прочь из головы эти мысли и поворачиваюсь обратно к Спиросу.

— Позвольте ему добраться до ворот и выслушайте то, что он скажет. Затем доставьте сообщение мне. Я соберу остальных предводителей, и мы решим, как действовать дальше.

Тот кивает.

— Будет сделано.

— И, Спирос. Он не должен знать, что я жива, — добавляю я. — Если он узнает, то доложит кайзерине, и она направит сюда каждый имеющийся в ее распоряжении батальон, чтобы убить меня. Мы к этому не готовы.

Он размышляет над этим пару секунд.

— Я отдам приказ.

Напряжение в бывшем командном пункте становится осязаемым — оно давит на меня, словно тяжелый воздух в горячей бане. Бич Драконов усаживается на кожаный стул за столом командующего и откидывается назад, укладывая ноги сверху. Хоть она и выглядит совершенно расслабленной, но так сильно вцепляется в колени руками, что костяшки ее пальцев начинают белеть.

Майли и Сандрин заняли два других стула. Сандрин предлагает мне свой, но я решительно отказываюсь. В этой комнате мне и так тяжело находиться. Сомневаюсь, что я буду в состоянии усидеть на одном месте.

Вместо этого я иду к стоящему у окна Эрику, прислонившемуся к стене со скрещенными руками. Но, как только я приближаюсь к нему, он отталкивается от стены и направляется в противоположный конец комнаты. Какая-то часть меня желает последовать за ним, заставить поговорить со мной. Спасение Сёрена невозможно прямо сейчас; как только ситуация переменится, мы приведем план в действие. Но это сложно назвать словами утешения даже для меня.

Никто не произносит ни слова, пока мы ожидаем новостей, — в отличие от нашей последней встречи. Тогда мы все перекрикивали друг друга, а сейчас в комнате стоит полная тишина. Не уверена, что это мне по душе. Колокол наконец перестал звонить, и лагерь погружается в столь безмолвную тишину, что каждый порыв ветра или чириканье птицы заставляет меня подпрыгнуть от неожиданности.

Кейловаксианцы ни при каких обстоятельствах не собирались дать нам возможность удержать рудник. Мы это осознавали. Кресс помнила об этом, когда давала обещание, точно так же, как и я, когда принимала его. Это оказалось совсем не тем, о чем мы договаривались — моя смерть в обмен на шанс для моих людей достаточно восстановить силы, чтобы сражаться. Но я до сих пор не мертва, а с большей частью наших уже высланных отрядов мы даже близко не готовы к битве, так что, полагаю, ни одна из нас не получила того, чего хотела.

Однако Кресс не знает, что я жива. Не может знать. Даже в моем сне она считала меня таким же видением, каким я считала ее. И что мне теперь думать?

Конец ознакомительного фрагмента