Сандра подошла к елке и машинально поправила шарик на ветке.

— Но я точно знаю, что Карлайл Селлерс отец Лейна Селлерса.

Барт подошел к Сандре. Видно было, что он воспринимает все серьезно.

— Если вы, Сандра, что-то об этом знаете, вы должны рассказать Миган. Она и так натерпелась за последнее время.

Сандра покачала головой.

— Больше я не могу сказать.

— Но вы же знаете больше, — не сдавался Барт.

— У вас есть его телефон. Позвоните ему сами.

Нет, все это ни в какие ворота не лезет.

— Но зачем матери Джеки говорить дочери, что ее дедушка умер, если он на самом деле жив? Я знаю, что она его недолюбливала, но не до такой же степени…

Сандра дотронулась до ладони Миган.

— У Джейнел были свои соображения, Миган. Без причины люди никого не ненавидят. Что бы ты ни узнала от Карлайла Селлерса, помни об этом. А теперь я пойду.

— Ты же только что пришла. — Миган сняла легкую куртку и положила ее на диван. — Ты даже не сказала, зачем, собственно, приехала.

— Низачем. Просто была по соседству и думаю, дай загляну. Вчера вы такого натерпелись у Фенелды, когда Барт нашел мертвого Лероя. Я позвоню. — Она открыла дверь и остановилась. — Не забудь, Миган, что я тебе сказала. На все есть причины. И что бы ты ни услышала, помни, твоя мама тебя любит.

— Да мама-то тут при чем?

Сандра не ответила. Она помахала им рукой и вышла. Миган и Барт с удивлением смотрели, как она поспешно ретировалась.

— Ты хоть что-нибудь во всем этом понял? — спросила Миган Барта, когда Сандра сбежала по ступенькам.

— Похоже, есть только один способ разобраться в этих загадках. — Барт взял записную книжку, на которой Миган записала номер телефона.

— Набрать тебе?

— Давай, — согласилась Миган и опустилась на диван.

Барт набирал номер бирмингемской больницы, лихорадочно обдумывая свалившиеся на них новости. Если дедушка Джеки жив, зачем ему Миган? И с какой стати Сандра припутала сюда мать Джеки и просила ее не судить мать слишком строго?

Миган смотрела на Барта. Тот что-то говорил по телефону, и лицо у него вытянулось. Наконец он положил трубку и подсел к ней.

— Судя по всему, у Карлайла Селлерса дела плохи. Сестра сказала, что он в полубессознательном состоянии, в коме.

— А что с ним?

— Сердце. Ему восемьдесят шесть лет. Она сказала, что он временами теряет сознание, но, когда приходит в себя, с головой у него все в порядке. — Он взял ее за руку. — Дни его сочтены. Он протянет от силы неделю.

— Бедняга. Наверное, в голове у него все перемешалось, когда он назвался моим дедушкой. Он, вероятно, искал Джеки. Я обязательно поехала бы и навестила его, но я не в состоянии ехать в Бирмингем до рождения ребенка, а когда рожу, боюсь, будет уже поздно.

— Если хочешь, я съезжу и поговорю с ним.

— О, Барт, поезжай. Это единственный способ узнать, действительно ли это дедушка Джеки.

— Завтра с утра еду. Прямо спозаранку. Тогда обернусь к вечеру. Я бы не хотел, чтобы ты оставалась ночью одна.

— Все может быть впустую. Что, если он не выйдет из комы?

— Нельзя упускать шанс.

Миган повернулась к стеклянной двери, пытаясь найти успокоение в волнующейся морской стихии.

— Если это действительно он, подумать грустно, что все эти годы они с Джеки не знали друг о друге и не общались. Она считала, что его нет на свете.

Барт обнял ее за плечи и привлек к себе.

— Ты права. Нельзя мешать людям быть с теми, кого они любят.

Его слова словно нож острый резанули ее по сердцу. Она собирается отдать ребенка, которого уже полюбила. И она собирается вернуться к жизни, в которой нет места Барту. Но что с этим можно поделать в ее случае?

— Спасибо, что ты решил остаться до утра.

— Если боишься оставаться одна, можно кого-нибудь найти.

— Я не боюсь. Просто хочу еще одну ночь провести в твоих объятиях.

Он поцеловал ее, и она растаяла. Она обхватила его за шею и тут же выкинула из головы все мысли о Лерое, Джеки, Карлайле Селлерсе. Она не хотела думать. Она хотела только чувствовать.


Молодой человек сидел на берегу с сигаретой в зубах, глядя на залив. Пока что все идет по плану. Копы проглотили наживку и всему поверили. Самоубийство.

Только это он написал записку и спустил курок. А что было ему делать? Лерой знал слишком много, а доверять ему нельзя. Пара лишних слов, когда он под кайфом, и все пойдет прахом.

Вместо того чтобы сидеть на берегу и мечтать о блестящем будущем, он ждал бы суда за решеткой, а потом, после суда, — и билета в один конец на электрический стул за убийство Бена и Джеки Брюстеров и покушение на убийство Миган Ланкастер. Только сейчас это будет не неудачная попытка, а настоящее убийство. Всем Селлерсам капут. Всем, кроме него.

— Прости, Миган, но твоя мать оказалась шлюхой, и тебе за нее придется расплачиваться. Несчастный случай, и все. Чего не бывает с неуклюжими беременными женщинами. Все будет шито-крыто. Чистое дело. Комар носа не подточит.

Бух. На песке труп.

Эта картина его оживила. Поскорей бы все проделать в реальности. Он сделает это. Сделает, и никто не помешает ему. Если придется ради этого убить еще кого-нибудь, он ни перед чем не остановится. Время не ждет. Старик вот-вот загнется.

Глава 16

21 декабря

Барт жал на акселератор, торопясь вернуться в Ориндж-Бич и «Пеликаний насест». Он только что звонил Миган. Она держится молодцом. Ничего похожего на преждевременные схватки. Но все равно он хотел успеть до наступления ночи.

Поездка в больницу заняла у него больше времени, чем он рассчитывал. Ему пришлось ждать в приемной, пока старый Карлайл Селлерс придет в себя и сможет с ним поговорить. Это был действительно разговор. На свет Божий всплыли тайны, лежавшие под спудом долгие годы.

Тайны, которые старый джентльмен не хотел иметь на совести, отправляясь к своему Творцу. Тайны, от которых Ориндж-Бич встал бы на уши, дойди они до чьих-нибудь ушей тридцать лет назад. Даже сейчас Барт не был уверен, как Миган воспримет новость, что ее лучшая подруга на самом деле ее единокровная сестра.

Но, кроме Барта, ей некому об этом рассказать. Были и хорошие новости. Врачи считали, что Карлайл Селлерс еще продержится какое-то время и сможет увидеть собственными глазами правнучку, зачатую в яйце одной внучки и выношенную в теле другой.

Если бы все это всплыло немного раньше, Барт понял бы, почему на жизнь Миган покушались. Причина в большом наследстве, которое она должна получить. Вернее, должны были получить Миган, Джеки и племянник, сын непутевого сына Карлайла. Все члены семьи.

Племянник, который считал, что одному достанется больше, если устранить Джеки и Миган. Вот он — мотив, чтобы убить их обеих. Барт быстро прокручивал в голове разные варианты. Лерой Шелби признался в том, что покушался на жизнь Миган и лишил себя своей собственной.

Но так ли все на самом деле?

Самоубийство можно подстроить, а в полиции не удосужились даже проверить почерк. Так, на глазок. Сомнения и подозрения, подогреваемые беспокойством и многолетней борьбой с преступниками, одолевали Барта.

Он взмолился, чтобы его помощники не уехали с утра из Ориндж-Бич. Совсем изведясь, он остановился у первого же автомата и, выяснив номер полицейского участка в Ориндж-Бич, позвонил Роджеру Кольеру.

— Привет, Роджер. Это Барт Кромвель, друг Миган.

— Как же, как же. Помню.

— Я сегодня ездил в Бирмингем и чуть задерживаюсь. Я только что говорил с Миган, с ней все в порядке, но у меня кошки на сердце скребут, что она там одна. Ты бы не смог заскочить к ней и побыть там до моего возвращения? Я буду через час с небольшим. Я готов оплатить твои услуги.

— Ты хочешь, чтобы я побыл у нее в качестве полицейского?

— Именно так.

— Разве есть причины беспокоиться? Похоже, со смертью Лероя все кончилось.

Барт не хотел все выкладывать Роджеру, чтобы тот не напугал Миган, и в то же время надо было как-то дать понять ему, чтобы он не расслаблялся.

— Я боюсь, что у Лероя мог быть партнер. А вдруг тому вздумается сунуться в дом, на предмет что плохо лежит. Не хватало еще, чтобы к Миган влез воришка.

— Думаю, беспокоиться нечего. У нас не сложилось впечатления, что у Лероя были помощники.

— Черт с ним, только я все равно был бы тебе признателен, если бы ты заехал к ней. Береженого Бог бережет. Только не напугай ее, просто скажи, что для моего спокойствия я попросил тебя посидеть с ней.

— Заметано. Буду. Правда, думаю, что все это чушь и ни черта ты мне не должен. Мы с Миган друзья.

— Сколько тебе ехать до нее?

— Десять минут от силы.

— Отлично.

Барт сел в машину и погнал ее по шоссе. Даже договорившись с Роджером, он не успокоился и хотел как можно скорее добраться до «Пеликаньего насеста». У него было время о многом подумать, пока он сидел в палате Селлерса и смотрел, как тот с трудом дышит.

Он ни за что не оставит Миган, пока не убедится, что она его никогда не полюбит так, как он любит ее. В жизни есть несколько вещей, за которые стоит бороться. Миган возглавляет этот список.


Миган положила трубку. Наконец она сделала то, что должна была сделать давным-давно. Позвонила в агентство. Как ни странно, ей было не так уж и больно. Скорее, она ничего не почувствовала. Вообще. Разве что одиночество, несмотря на то что внизу сидел и читал книгу по криминалистике Роджер Кольер.

Его присутствие в доме было абсолютно излишним, но она оценила заботу Барта. Для крутого агента ФБР он, пожалуй, уж слишком чуткий и заботливый. С такими мужчинами ей не доводилось встречаться.

Один день без него, и она вся извелась. Ей не хватало его тяжелых шагов, его густого баса, когда он пел под пластинку.

Не хватало его мускусного запаха, перемешанного с его кремами и мылом. Не хватало его прикосновений, когда они были вместе, его поцелуев, наконец.

Но надо к этому привыкать. Скоро он уйдет из ее жизни. Ребенок должен появиться на свет двадцать седьмого декабря. Потом неделька передышки, и за работу. Полетит в Лондон и с головой погрузится в суматоху встреч, переговоров и серьезных решений, от которых компания должна стать еще могущественнее. А Барта ждет новое задание. Он снова станет каким-то другим человеком в другом городе, и другие преступления будут занимать его голову. Он никогда не был Бартом Кромвелем, хотя в ее сознании он навсегда останется Бартом.

Он считает, что она не может решиться на семейную жизнь из-за ее прошлого, и — кто знает? — может, он прав. Но даже если бы они остались вместе, ничего бы не вышло. Слишком разная у них жизнь. Судьба все равно разведет их в разные стороны, и она снова останется одна.

Сама не зная зачем — может, оттого что мыслями витала в прошлом, — Миган подошла к лестнице в конце коридора и стала подниматься наверх, не забыв крикнуть Роджеру, что идет в купол.

— И передай, пожалуйста, Барту, где я, когда он приедет,- добавила она.

— Пойти с тобой? — откликнулся Роджер.

— Да нет. Не стоит.

— Если понадоблюсь, крикни. Я мигом.

Она открыла дверь и вошла в круглое помещение. Солнце уже склонялось к западу, окрашивая облака в оранжевый цвет. По берегу гуляли несколько человек, наслаждаясь закатом, но скоро они разбредутся по домам.

Тяжело дыша, Миган стояла и смотрела на груды коробок. Самой ей было не под силу поднять коробку, но Барт опустил несколько штук на пол, собираясь заняться ими по возвращении. Миган остановилась на коробке с надписью «Мерилин». Лента была ветхой и хлипкой и сразу разорвалась при одном прикосновении.

В коробке лежали носильные вещи. Миган стала доставать их одну за другой. Юбки и свитера чуть ли не послевоенных лет, если вовсе не довоенных. Сейчас в комиссионных их продавали за баснословные цены.

Она провела пальцами по платью из тафты с узкой талией и соблазнительным декольте.

Миган представила себе неодобрительные взгляды бабушки, увидела, как та качает головой, а ее мама вертится перед ней в длинном платье, облегающем ее красивую фигуру.

Миган сунула руку глубже, и вдруг наткнулась на книгу. Она извлекла ее из коробки и стала разглядывать. Выгоревшая холщовая обложка посеклась на сгибах. Латунный замочек был заперт, но ткань, к которой он прикреплялся, еле держалась и местами совсем истлела.

Дневник. Даже то, что она просто держит его в руке, показалось Миган каким-то грубым вторжением в частную жизнь матери. В дневнике слова и мысли из далекого прошлого; они раскрывают душевные тайны той, кто так и остался для Миган загадкой. Может, если она прочтет несколько слов, ей что-то откроется. Дрожащими руками она открыла тетрадь и прочитала первые строки, написанные красивым, четким почерком.

«Сегодня я записалась на конкурс Мисс Креветка. Маме я еще ничего не сказала. Ее хватит удар, она скажет, что недостойно юной леди ходить, показывая всем свое тело. А я собираюсь не просто ходить, но и завоевать первое место. В этом шоу и в других. Я хочу пройти весь путь наверх, выйти на сцену, чтобы меня объявили Мисс Америка. Это будет моим входным билетом на Бродвей».

Миган пролистала тетрадь, пока неожиданно не натолкнулась на слово «беременна». Почерк был не такой четкий и красивый, как вначале. Строчки были неровными, а местами чернила расплылись, будто на них капнула вода или слезы.

«У меня задержка уже две недели. Сандре я еще не говорила, но сама знаю, что беременна. Мама убьет меня, особенно если узнает, кто отец. Она никогда не поймет, что я люблю его и он любит меня. Если бы между нами не стояла его злая жена!

Но больше всего я боюсь за папу. Это разобьет ему сердце, и я больше не буду его любимой дочуркой».

Впервые в жизни Миган вдруг поняла, каким потрясением это явилось для ее матери. Юная. Перепуганная. Беременная от женатого мужчины.

А значит, все, что ее мать говорила ей об отце, было ложью от начала до конца, кроме разве что его отказа быть с матерью и с ней. Миган читала, дрожа всем телом. Юная девочка как будто оживала и сходила со страниц дневника.

По щекам Миган струились слезы, когда она читала записи последующих недель и месяцев. Бедную девочку отвергает человек, которого она любит. Она видит страдания отца, сломленного всей этой историей, выслушивает упреки матери. Она быстро взрослеет, и из маленькой испорченной девчонки становится матерью-одиночкой.

Но при всем отчаянии и боли Мерилин не выдает матери имени виновника всех бед, даже в дневнике нет его имени. И мало того, сломленная во всех отношениях, она хочет сохранить ребенка. Она хотела родить Миган, хотя и эмоционально и материально не была готова к тяготам жизни с ребенком без мужа.

Миган закрыла дневник, чувствуя себя как никогда близкой к матери. Да, это ее мать, сложный сплав противоречий.

Ребенком она была избалована отцом и обществом, которое слишком высоко ценит красоту. Все это плюс тяжелый жизненный опыт сделали из нее то, чем она является теперь.

Это ее мать. Но не она. Миган погладила живот, и вдруг все стало на свои места.

— Я была не права, малышка. Я сильнее своей матери. Я тебя ни за что никому не отдам. Я тебя люблю и буду тебе хорошей матерью. Буду. А если я даже ошибусь, я исправлю ошибку, и ты поможешь мне в этом.

Джон подумает, что она спятила, раз решила отказаться от карьеры. Только какое ей дело до Джона? Важно лишь одно — она не собирается отказываться от жизни. Она хочет этого ребенка и хочет счастливой жизни с Бартом. Да, все сразу. И готова бороться за это.


На лестнице, ведущей в купол, послышались тяжелые шаги. Барт. Она поднялась и пошла к двери. Все в ней пело. Теперь, когда она приняла кардинальное решение, она не могла дождаться момента, чтобы обнять его и сообщить, что ее любовь к нему не знает границ и ему придется с этим смириться.

Она распахнула дверь, но перед ней стоял Марк Кокс.

— Что ты здесь делаешь?

— Заканчиваю то, что начал в Атланте месяц назад.

Глава 17

— Не смотри на меня так удивленно, Миган. Мир невелик. Не всегда угадаешь, пришли ли к тебе с плотницким инструментом или с бомбой.

Слова Марка не сразу дошли до сознания Миган.

— О чем это ты?

— Сама знаешь о чем. В глазах-то страх. — Он схватил ее своими железными руками. — Знаешь, что будет сейчас?

— Почему ты это все делаешь?

— Потому что я Марк Селлерс Кокс, законный наследник своего и твоего деда. А ты, милейшая брюхатая шлюшка, пролезла в нашу семейку с заднего хода. Вот потому я и замочу тебя.

Миган ничего не поняла из его слов, кроме одного: он хочет убить ее и ее ребенка. Здоровый тип — как минимум метр восемьдесят — и очень сильный. Она бегло осмотрелась в поисках чего-нибудь, чем бы можно себя защитить, хотя шансы невелики. Но ничего не попалось на глаза.

Пошевели мозгами, Миган. Надо во что бы то ни стало остановить его!

— Я единственный наследник состояния семьи Селлерсов, и теперь я доведу дело до конца, чтобы получить его.

Деньги. Вот оно что! Он считает, что она хочет денег за ребенка.

— Забери все деньги, Селлерс, — взмолилась она. — Мне и цента не нужно за ребенка.

— За ребенка? Плевать я хотел на твоего ребенка. Это с тобой я не намерен делиться. Ты и так свое получила.

— Я ничего не понимаю. О чем ты говоришь?

— Я говорю о твоей бесстыжей мамаше, которая спала с женатым мужчиной, а потом преспокойно брала денежки у его идиота-папаши, чтобы все было шито-крыто.

— Ты знаешь, кто мой отец?

— А то как же. Я всегда это знал. Это был большой семейный секрет. Джейнел Селлерс убила бы меня. Так что я помалкивал и покрывал тебя, твою мамашу и Лейна Селлерса.

— Лейна Селлерса?

— Ну да. Только не пытайся пудрить мне мозги, будто ты ничего не знала.

Отец Джеки. Чего ж теперь удивляться, что бабушке так не нравилась их дружба. И понятно, почему Джейнел Селлерс была так недовольна, что они стали близкими подругами.

— Вы с Джеки получаете все. А мой папаша отрезанный ломоть, и мне утерли нос. Только теперь все будет по-моему. Я буду единственным наследником клана Селлерсов.

— Но ты же Кокс. Барт смотрел твое досье. На тебя ничего особенного нет. Вождение в нетрезвом виде и хранение наркотиков.

— Кокс — это фамилия отчима. Единственное, чем он одарил меня.

Постепенно кусочки головоломки вставали на места.

— Так это ты спланировал взрыв и отправил Джеки и Бена на тот свет. И все это ради денег!

— Кто, я? Да это же был несчастный случай. В газетах-то читала?

Злость, ненависть, бешенство, презрение — все эти чувства обрушились на нее. И от отвращения она даже не могла посмотреть на человека, схватившего ее за руки.

— Не бойся, Миган. Тебя я взрывать не стану. Сейчас мы совершим маленькую прогулочку на балкончик. Ах как жаль, что ты такая неповоротливая, невезуха какая. Споткнулась и — бух! — через перила. Падаем. Падаем. И шмяк об землю. Животиком.

Он подтолкнул ее к двери. Она попыталась вырваться, но он вывернул ей руку за спину; острая боль пронзила ее, и слезы навернулись на глаза. Свободной рукой он распахнул дверь и вытащил ее на узкую круговую площадку.

Ветер ударил Миган в лицо, и она жадно вдохнула свежий воздух. Марк тащил ее к низенькой балюстраде.

— Посмотри вниз, Миган. Высоко, черт побери, не правда ли? Но падать ты будешь быстро. Как печально. Чтобы так не повезло! Вот Лерою тоже не повезло. Бац — и пуля в башке.

— Так это ты убил его? Убил, чтобы замести следы и свалить на него неудачные покушения на мою жизнь?

— Точно, милая. Именно так. Чтобы замести следы и сбить с толку твоего тайного агента. А что, хорошенькую историю вы придумали. Сладкая парочка. Многие проглотили. Я тоже поначалу. Пока не допер, что да как. С чего бы это, думаю, ты без него из дому ни на шаг. Да и где это слыхано, чтобы мужчина влюблялся в женщину с животом до носа.