Можно только пожалеть женщину, которая полюбит его, что довольно просто, если принимать его заботу и внимание за чистую монету.

— А теперь я с удовольствием выпил бы чего-нибудь холодненького, — сказал Барт, когда Лерой оставил их и пошел наверх чинить кран. — Если устроишь пару местечек на балконе, я принесу все что надо. Ты что будешь? Яблочный сок, молоко или воду?

— Яблочный сок со льдом.

— Получай. — Он открыл буфет и достал стакан.

— Женщине с тобой находиться опасно, ты развратишь ее в два счета.

— Что-то не припомню, чтоб мне говорили такое. — Он бросил пару кубиков льда в стакан и наполнил его соком. — Одно из двух, либо ты из тех, кого легко развратить, либо ты пробудила во мне нечто, мне самому неведомое.

Он протянул ей стакан. Их пальцы встретились, но никто не отдернул руку.

Она посмотрела вверх, и их взгляды встретились. Миган почувствовала предательское тепло в груди.

— Видишь ли, Миган, твоя беременность действует на меня как-то особо. Но напрасно ты думаешь, что она делает тебя менее привлекательной и желанной, — сказал он.

Его слова беспокоили и пробуждали чувства, которые она всегда гнала. Барт отпустил стакан, но незримая связь осталась.

Миган вышла на балкон и посмотрела на залив, однако водная стихия сейчас ее не успокоила.

Барт подошел и встал рядом.

— Когда ты не Барт Кромвель, когда ты являешься самим собой, у тебя есть жена?

Глава 6

Барт стоял и смотрел на сияющий пляж, который ему казался воплощением рая, и обдумывал вопрос, который напоминал ему про ад.

— Это так важно, Миган?

— Может, и не так уж важно, но моя жизнь в твоих руках. И я хотела бы знать о тебе настоящем, а не выдуманном, хотела бы знать, есть у мужчины, в которого я будто бы влюблена, жена и дети. Должна же я знать, есть ли у тебя человеческие чувства, если ты вообще способен что-либо чувствовать вне работы.

— У меня нет ни жены, ни детей. Я разведен, но я не робот. Я чувствую боль, разочарование и отчаяние. Как и любой человек. Когда меня ранят, у меня течет кровь. Но свой долг я стараюсь выполнить как можно лучше. А это значит, что я во всем должен следовать плану операции, разработанному в Бюро. В данном случае я Барт Кромвель, коммивояжер из Нашвилла, штат Теннесси.

— Ты обо мне все знаешь, а я о тебе ничего. Мне не нравятся руководящие указания вашего чертова Бюро.

— Мне тоже они не всегда нравятся, но я стараюсь придерживаться их.

В это время зазвонил телефон, и это разрядило напряжение.

Он подошел к телефону на кухне, снял трубку и спросил:

— Вам кого?

— У меня плохие новости, — услышал он знакомый голос.

Барт оглянулся. Миган осталась на балконе. Меньше всего он сейчас хотел, чтобы она слышала, о чем он говорит. Он проговорил тихим голосом:

— Вы напали на след Карауэя?

— Нет. Пока мне не повезло. Полу, впрочем, тоже, а мы прочесали весь Ориндж-Бич, как гребнем для блох. Но нам сообщил надежный информатор, что видел его прошлой ночью в баре в Сент-Луисе.

— Не может быть.

— Это надежный информатор.

— Джошуа Карауэй не мог быть в Сент-Луисе прошлой ночью. Я сообщал в прошлый раз, что он напал на Миган на берегу и пытался утопить ее.

— Возможно, наш человек говорил под дулом пистолета. До сих пор на него можно было положиться.

— А как ты тогда объяснишь факт покушения на жизнь Миган Ланкастер?

— Я ничего не должен объяснять. Если это не Карауэй, покушением должна заниматься местная полиция. Тебе поручено выследить Джошуа Карауэя и вернуть его в тюрьму, пока он не выполнил своих угроз восьмилетней давности.

— Надежный это информатор или нет, но им не найти Джошуа Карауэя в Сент-Луисе. Это он напал на Миган прошлой ночью, и ты сам это прекрасно знаешь.

— Не кати бочки на меня. Я только хочу сообщить тебе последние данные. Не я решаю. Это дело Люка Пауэлла, а я узнал об этом не от него.

— И не узнаешь. Наш человек здесь у нас под носом и выступает в своем амплуа.

— Если он здесь, мы найдем его.

— Вот и отлично. Держи связь.

— Ты уверен, что следует здесь оставаться? По сравнению с комнатой в мотеле этот дом — настоящий дворец. Конечно, вольному воля. Можешь изображать телохранителя при женщине, которая вот-вот разрешится от бремени. Как у вас там?

— Неплохо. Только мне надо работать. И послушай меня. Какой бы ни был информатор, но вчера ночью это был Джошуа Карауэй. Готов биться об заклад.

— Уж больно вы легко отделались, если это Карауэй. Вспомни взрыв у Брюстеров.

— Он воспользовался тем, что было под рукой.

— Если он здесь, мы его из-под земли выроем. Если в Сент-Луисе, у нашей беременной дамочки есть свой враг.

Барт вернулся на балкон, но любоваться заливом ему больше не хотелось. Миган все еще стояла у перил. Ветер играл ее волосами. Она стояла, расправив плечи, и вид у нее был величественный. Классическая красота, подобрал он наконец слово. Такие женщины, как она, даже будучи в положении остаются привлекательными. Чуть выступающие скулы, полные чувственные губы. И ко всему прочему мишень для Джошуа Карауэя, сколько бы там ни говорили о Сент-Луисе. Сами слухи, скорей всего, дело его рук. Безжалостный подонок с манией убийства.

Барт почувствовал, как в нем поднимается волна ненависти.

— Прости, что я прервал разговор.

— Хорошие новости?

— Разве новости бывают хорошими? Ты проголодалась?

— Не отказалась бы перекусить.

— Ну так едем в какой-нибудь ресторанчик, где можно сесть в укромный уголок и смотреть друг другу в глаза.

— В ФБР дают «Оскара» за лучшее исполнение роли агента?

— Еще бы. У меня полки забиты ими. Как-нибудь съездим ко мне, я покажу.

— Ты очень добр.

— Как насчет Лероя? Ничего, если мы оставим его здесь?

— Конечно, ничего. Это не впервые. Его мать присматривает за домом, когда меня нет, а он делает здесь всякую работу по дому.

— Сколько же человек имеют ключ от этого дома?

— Наверное, полгорода, только не волнуйся. Городишко-то крошечный. Здесь все доверяют друг другу.

Да, надо не забыть по дороге заехать в хозяйственный магазин и купить новые замки.

— Мой шурин забыл сказать мне, что здесь кормят потрясающими продуктами моря.

Миган вся насторожилась, думая, что он заговорил о своей семье, но тут же сообразила, что речь идет о выдуманном шурине и свадьбе из его легенды. Знает ли кто-нибудь истинное лицо этого человека? — с горечью подумала она.

Она молча ела салат из креветок. Они решили заехать пообедать в «Устричный дом».

Здесь было не так уж уютно, но кормили бесподобно. К тому же ресторан находился недалеко от клиники доктора Брауна.

— Так как деловая женщина развлекается в Новом Орлеане? — спросил он, пытаясь вызвать ее на разговор,

Миган вертела вилку в руках.

— Секс, наркотики и рок-н-ролл.

— Ты меня дурачишь.

— А что, разве я похожа на женщину, которая постоянно развлекается?

— Ты скорее похожа на женщину, которая развлекается, но в меру. Полная отдача и собранность, когда ты находишься на работе, и отрешенность, когда предоставлена самой себе.

— Ты не только хороший актер, но у тебя еще и отличное чутье.

— Я разносторонне одаренный.

— Это уж точно. Что касается твоего вопроса, то дома в уик-энды я люблю кататься на роликовых коньках в Одабон-парке, шляться по магазинам, посещать местные фестивали; их в нашем городе полно. Хожу в театры, на концерты; с удовольствием слушаю любую музыку; никогда не пропускаю группу «Свитс», если они играют в городе.

— Я бы и сам не прочь так проводить уик-энды.

— Приезжай в Новый Орлеан. У нас не соскучишься.

— Мне там разок случилось быть. На Марди-грас. Я от души оттянулся.

— Лучше мне не знать, зачем ты там был.

— Да я и не склонен откровенничать.

— Французский квартал еще не весь Новый Орлеан. Я живу в центре, это район художников. Там галереи, кафе и рестораны на каждом шагу.

— Ты ездишь по миру, у тебя квартира в центре Нового Орлеана и громадная вилла на берегу океана. Сладкая жизнь, что ни говори.

— Не такая уж сладкая, как кажется. Я очень много работаю. Потому и люблю приезжать в «Пеликаний насест». Это единственное место, где я по-настоящему отдыхаю. К сожалению, на этот раз все обернулось иначе.

— Как так? Ты же приобрела нового возлюбленного, — пошутил Барт, который из кожи вон лез, чтобы не омрачить обед.

Уже за одно это его нельзя было не ценить, подумала Миган. Она догадывалась, что телефонный звонок принес ему дурные новости.

Барт ковырял вилкой краба на своей тарелке.

— Ты уверена, что это съедобно?

— Не знаю. Дай попробовать, и я скажу наверняка.

Он оторвал вилкой одну ножку и протянул ей.

Миган пожевала и проглотила.

— Ммм. Великолепно.

— Что-то я сомневаюсь, что ты съела его.

— Ты что, смеешься? Беспанцирные крабы — это деликатес. Неужели никогда не пробовал?

— Нет. Но признайся, что вид у них отвратительный. Вы, южанки, съедите все что угодно и не поморщитесь.

— С чего ты взял? Это все фантазии северянина.

Они рассмеялись. Собственный смех удивил Миган. Она не помнила, когда смеялась в последний раз, но ей казалось, что она перестала смеяться сразу после того, как приняла решение стать суррогатной матерью.

Барт попробовал краба, проглотил и облизал губы, причмокивая.

— Гм. Вкусно. Если так питаться, не захочется домой возвращаться.

— А где твой дом?

Он подмигнул с заговорщицким видом.

— Тысяча миль от южных берегов Алабамы.

Он разделался с крабом, пока Миган доедала салат и оглядывала ресторан. Народу было много, но знакомых лиц она не приметила. Впрочем, это ее не удивило. Со строительным бумом число постоянных жителей выросло, да и туристы стали наезжать даже в декабре.

Барт доел жареный картофель, отодвинул тарелку и положил руки на стол.

— Ты готова смотреть на меня соблазнительным взглядом?

— Надо порепетировать.

Она чувственно облизнула губы, наклонилась вперед, насколько позволял живот, и кокетливо улыбнулась ему.

Он взял ее руки в свои.

— Ничего себе — репетиция! Да это твой коронный номер. Мужчина падает от одного твоего взгляда.

— Будем считать, что я свой номер показала. Давай теперь свой.

— Как можно отказывать даме! — Он крепче сжал ее руки и посмотрел ей в глаза.

Миган не мигая смотрела на него, пока не подошла официантка, и тогда она тоже захихикала.

— Ты хихикаешь как школьница, — упрекнул ее Барт, когда официантка отошла.

— Я не хихикала.

— Нет хихикала.

— У меня мало практики, — бросила она, отнимая руки и откидываясь на спинку стула.

— Да ладно, не дуйся. Я ни в чем тебя не виню. Просто констатирую факт. Мне нравится, как ты смеешься.

Ее поразило, как легко он приспосабливается к ее настроению и понимает каждый жест. Должно быть, это и есть тренировка. Ей с таким не приходилось сталкиваться.

— Мне и самой нравится. Только я не часто это делаю.

— Почему же сейчас смеешься?

— Сама не знаю. Может, киллер на хвосте действует так, а может, мысль о том, что вчера я была на волосок от гибели.

— В этом нет ничего странного. Опасность действует на людей по-разному. В одних она пробуждает лучшие качества — и они становятся сильнее и восприимчивее. Другие совсем раскисают.

— Это информация, так сказать, из первых рук. А тебе не обрыдло каждый день сталкиваться с убийцами и преступниками?

— Еще как, только это моя работа. А как ты относишься к своей работе?

— Я люблю свою работу. Она и изматывающая и сложная, но на ней скучать не приходится.

— А ты не устала от вечных поездок?

— Бывает, но не всегда. Я была книжным червем, а теперь с удовольствием езжу по местам, о которых читала и мечтала.

Он провел подушечками пальцев по ее щеке.

— Вот уж кем-кем, а книжным червем тебя не представляю. В тебе слишком много жизни, чтобы ты довольствовалась словами…

— Не такой уж у меня был большой выбор. Моя мама танцовщица, и мы вечно переезжали из города в город, от шоу к шоу. Мы нигде не останавливались надолго, и я не успевала обзавестись подругами, но, пока у меня была книга, я не чувствовала себя одинокой.

— Так ли уж?

Опять он попал в точку. Он видит ее насквозь.

Миган покачала головой.

— Ты предсказываешь судьбу или только читаешь мысли?

— Ни то, ни другое. Просто ты не умеешь врать.

— Не может же женщина быть совершенной во всем.

— Да, видать, не легко жить с танцовщицей.

— Мало того что танцовщица, еще и бывшая Мисс Алабама. Она и сейчас сногсшибательна. Невероятно эффектна.

— Вы друг с другом ладили?

— Мы по этому поводу никогда не говорили, но у меня всегда было ощущение, что я ей помеха.

— Зачем же тогда она завела ребенка?

— Она не хотела. Так получилось. Я — ошибка, плод мимолетной связи с человеком, который сбежал, как только узнал, что она забеременела. Потому-то я Ланкастер.

— А ты пыталась что-нибудь узнать об отце?

— Да нет. Мне и без того хватает проблем с матерью, чтобы искать себе на шею еще и отца. Да и зачем искать? В конечном счете он был физическим фактором, не более. Он же не хотел ничего знать обо мне. Так что я всю жизнь прожила без отца. А что за странный интерес к моей семье?

— Я просто любопытен.

Она не очень-то ему поверила. Он всегда при деле. Так что и это работа. Она, Миган Ланкастер, тоже его работа. И это нельзя забывать, если думаешь о человеке, который существует только в жестких рамках ФБР.

В ресторан вошел очень привлекательный мужчина в джинсах и коттоновой рубашке с расстегнутыми верхними пуговицами. Он внимательно огляделся и задержал взгляд на них.

Миган почувствовала легкое беспокойство, когда он последовал за официанткой и сел в нескольких столиках от них.

— Ты видишь его?

— Вижу, а что?

— Я его здесь никогда не встречала. Мне что-то от него не по себе.

— Не беспокойся.

Но она не могла не беспокоиться. Она чувствовала, что он выделил ее, как только вошел, а потом всячески избегал ее взгляда, когда шел к столику.

— Спасибо за совет, Барт, но вдруг это тот, кто хочет убить меня? Понаблюдай за ним, не смотрит ли он в нашу сторону.

— Это не он.

— Откуда ты знаешь? Ты же говорил, что толком не разглядел его в темноте. Посмотри на него внимательно, а потом сразу же уйдем. — Ее начала бить нервная дрожь, но она ничего не могла с собой поделать. Рука убийцы с силой давила ей на голову и толкала под воду.

— Спокойней, Миган. Это не тот парень.

— Но ты же не знаешь этого наверняка, тогда почему ты меня успокаиваешь таким уверенным тоном?

Он нагнулся к ней через стол.

— Прости за тон, но я знаю твердо. Это наш человек.

— Еще один агент?

Он кивнул.

— Ты узнала то, чего знать не положено. Не вздумай выдать его.

— Сколько их в городе?

— Нас всего трое.

В голове у нее словно сигнал тревоги сработал. Три агента ФБР охраняют ее и еще не родившегося ребенка. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что концы с концами не сходятся.

— Ты кормил меня баснями. Речь идет вовсе не об охране, так ведь? — Миган повысила голос, но ей было плевать. Ее использовали, и она хотела, чтобы он сейчас же выложил все карты на стол.

Барт резко отодвинул тарелку.

— Здесь не место для разговора, Миган. Я сейчас расплачусь, и мы пойдем отсюда.

— Хорошо, поговорим в машине. Но если ты не объяснишь мне толком, почему мне врал и использовал меня как подсадную утку, я немедленно уезжаю в Новый Орлеан. А сам можешь сколько угодно играть в свои детективные игры, корчить из себя невесть кого и разыгрывать заботу обо мне и ребенке. Я лично сыта по горло.

Барт подтолкнул Миган к машине. Только истерических сцен ему не хватает в людном ресторане. Он сам виноват. Позволил себе расслабиться на секунду и нарушил золотое правило, а дальше началась цепная реакция.

Миган слишком умна, чтобы можно было водить ее за нос. Нельзя было говорить ей об агенте. Она сразу сообразила что к чему.

Барт смотрел на раскинувшуюся перед ними водную гладь, переливающуюся на солнце, и вдруг ему стало душно в машине.

— Может, прогуляемся?

— Если будешь говорить.

Он открыл дверцу машины. Она открыла свою раньше, чем он успел выйти и помочь ей выбраться. Барт попытался взять ее под руку, но она отдернула ее. Он хорошо представлял, что творится у нее в голове и в душе. Она, конечно, вне себя оттого, что он говорил ей не все.

Теперь ему надо быть чертовски осторожным. Он слишком долго кормил ее полуправдой. И дело не в беременности. Она сама так на него действует своей честностью, прямотой, открытым проявлением чувств.

Они дошли до пляжа, и Миган сбросила с ног сандалии. Он нагнулся и поднял их.

— Спасибо.

— Пожалуйста.

— Я сама могу понести, — сказала она сердитым голосом. — И хватит изображать из себя джентльмена. Больше никаких завтраков в постели, и не утруждай себя моими сандалиями. Я по горло сыта услугами Барта Кромвеля и больше не хочу быть объектом его забот.

— Завтрак не входит в мою работу. Я делал его по собственному желанию. — И сандалии тоже. Однако он безропотно отдал их ей. — Что ты хочешь знать, Миган? Я постараюсь быть честным, насколько это возможно.

— Честным, насколько это возможно. Речь идет о моей жизни и жизни моего ребенка, а он, видите ли, соизволит быть со мной честным, насколько это возможно. Не слишком ли напыщенно и бюрократически звучит эта фраза? Даже принимая во внимание всю серьезность твоей деятельности.

Барт вздохнул.

— У меня есть обязанности. Вот и все. — Неблагодарный и опасный труд: выслеживать безжалостных убийц. Иногда ему казалось, что игра не стоит свеч.

Нет. Неправда. Стоит. Стоит уже хотя бы из-за Миган и ее ребенка и тысяч других, ни в чем не повинных людей, которые могут стать жертвой безумных и жестоких преступников.

— Я хочу знать, за что убили Джеки и Бена? И не вешай мне лапшу на уши насчет каких-то там свидетельств, что это не было несчастным случаем. Ты знаешь гораздо больше. Иначе здесь не было бы трех агентов, ищущих того, кто это устроил. И не подставляли бы меня в качестве приманки.

— Никакая ты не приманка. Ты мишень. Это не одно и то же. — Пусть даже разделительная линия между ними и чрезвычайно тонка. — А Бен Брюстер не его настоящее имя.

— Час от часу не легче. Еще одна фикция. Он что, тоже агент ФБР?

— Нет. Еще восемь лет назад он попал в программу по защите свидетелей. Он был свидетелем по делу человека по имени Джошуа Карауэй, больше известного по кличке Мясник. Бен был в этой программе, потому что донес на Карауэя, случайно увидев, как тот убил человека и всю его семью. Тогда он и попросил защиту. А жертвой оказался агент ФБР.

— Ты его знал?

— Да. И его, и его семью.

— Извини. Мне действительно жаль, но я должна знать все. Я не могу больше кормиться полуправдой.

— Я пытаюсь, Миган. Не уезжай, поработай со мной.

— Джеки знала, что Бен был в этой программе?

— Нет, если только Бен сам не рассказал ей. Но он вышел из программы несколько лет назад.

— Почему?

— Это иногда случается. Я думаю, что он устал от вечных ограничений и правил и решил, что прошло достаточно времени и больше за ним не следят.

— Судя по всему, он ошибся.

— Не мог же он предполагать, что Джошуа Карауэй выйдет на волю.

— Как же могли выпустить такого страшного убийцу?

— Его не выпускали. Он сбежал. Шесть недель назад он умудрился смыться из тюрьмы на машине телерепортеров, приехавших туда, чтобы сделать передачу о положении заключенных.

— Бежал и отомстил Бену? О Боже! — В голове у нее поднялся рой жутких образов. Страшные видения всегда мучили ее, когда она думала о гибели Джеки и Бена. Впрочем, его, как оказалось, на самом деле звали по-другому.

— Он поклялся расправиться с Беном в тот день, когда был вынесен приговор. Он сказал, что вернется и убьет его и всю его семью и смерть их будет такой же, как та, свидетелем которой он оказался.