Глава 7

Крушение родительских надежд и не только

С тех пор прошел месяц, я все это время плавала в океане и больше не выходила на сушу. В душе всё перевернулось и лишь усилием воли удалось заставить себя не страдать. Тем более, надо мной нависла еще большая угроза — свадьба. Дожди должны начаться со дня на день, значит, надо в срочном порядке что-то придумать, дабы избежать этого кошмара. Мама с остальными женщинами, чьи дочери собирались замуж, уже вовсю готовилась. Они собирали разноцветные водоросли, плели из них ожерелья, перетирали раковины в порошок, которым потом будут натирать хвосты невест, чтобы те сияли ярче обычного, ловили морских ежей и выдергивали у них иголки, дабы потом творить на головах девушек особые прически.

Свадьба у русалок считалась состоявшейся только после того, как ладонь жениха и невесты рассекали осколком раковины и молодые обменивались своей кровью. Варварство, конечно, но опять же — дань традициям! Я все думала, как сказать ей, что не пойду за Нилье. К моему несчастью почти все девушки сами выбрали себе пару, а я, как дочь лидера, обречена, достаться мужчине выбранному отцом и матерью, а на кандидатуре Нилье настояла именно мама и уговорила отца. Она убеждена, что с этим парнем я буду как за скалой, что он подарит мне счастье, окружит заботой и не даст скучать по ночам, а в будущем составит серьезную конкуренцию другим зятьям за право занять место лидера. Увы, я не разделяю восторга матери. У Нилье вместо мозгов планктон, к тому же он до тошноты самолюбивый и лишний раз не перетрудится ради женщины. Мать Нилье воспитала без мужа. Тот погиб, как говорят одни, или сбежал, как говорят другие, но факт остается фактом, Мойра осталась одна. И поскольку она всегда была крайне самовлюбленной русалкой, то и сына воспитала таким же. А уж теперь, когда его выбрал мой отец, она и вовсе возомнила о себе и сыне невесть что.

На следующий день пошли дожди, и все начали готовиться к празднику. Отец выбрал пляж, а мама — девушек с лучшими голосами, чтобы те пели свадебные песни. После матушка взялась за нас, она вплела мне и сестрам в волосы голубые водоросли, надела нам ожерелье на шею, натерла хвосты порошком, и мы поплыли к пляжу. В скором времени все пары выбрались на берег. Девушки казались такими счастливыми, хотя я уверена, они действительно были счастливы, впрочем, как и женихи. Нилье сидел рядом со мной, однако смотрел на свою матушку, которая, не переставая, рыдала от радости. Меж тем отец готовился обратиться к великому океану и суше, дабы эти две вселенные были щедры и милостивы к новоявленным парам. И когда отец приступил, наставницы взяли по осколку, приготовившись к кровопусканию. Я смотрела на небо, ловила лицом капли пресной воды, слушала шум океана, ощущала хвостом его тепло, пальцами перебирала песок. Мне хотелось найти то шаткое равновесие, набраться смелости, прежде чем я скажу то, за что моя семья, возможно, возненавидит меня.

Вдруг все стихли. Девушки перестали петь, отец тоже замолчал, тогда же наставница взяла руку Нилье и полоснула раковиной ему по ладони, потом взяла мою, а когда собралась сделать то же самое, я выдернула руку. Нилье в этот момент вздрогнул и возмущенно посмотрел на явно спятившую невесту, следом моя мать подбежала к нам.

— Ты что творишь? Мемо? — уставилась на меня как никогда гневным взором.

— Прости мама, прости папа, но я не буду женой Нилье.

— Что значит, не будешь? Почему?

— Не хочу! Я не люблю его и считаю самым никчемным среди всех мерроу. Поэтому прошу извинить меня, но я уплываю и не желаю портить остальным праздник.

В тот же миг я отпустила руки, и волны затянули меня в воду.

— Мемо?! — продолжала кричать мама. — Немедленно вернись! Триторрио?! Верни ее! Нилье!

Слава богам, никто из них за мной не последовал. В конце концов, у меня тоже есть чувства и желания. Нельзя всю жизнь плыть только по тому течению, по которому заставляют, я хочу найти свое течение, хочу отправиться в путешествие, обрести счастье. И начать стоило с прибрежных скал, до которых я так и не доплыла, ибо сейчас самое лучшее время, чтобы сесть на камень и запеть, поделиться с миром той бурей, что творится в душе.

Добравшись до скал, я выбрала самый высокий камень, выступающий из воды, забралась на него, после чего запела. Песня была о том, как невинная душа вырвалась из плена морского чудовища и обрела свободу. Скоро я успокоилась, смогла полностью отдаться ощущениям, а моя песня слилась с шумом ливня, раскатами грома и грохотом волн, разбивающихся о скалы. К вечеру, когда океан поутих и ливень превратился в мелкий моросящий дождь, я решила вернуться домой, к семье. Бояться смысла уже не было, все самое страшное произошло, а остальное лишь мелкие последствия большого взрыва.

Океан встретил мутной водой и, как следствие, плохой видимостью, так часто бывает после сильного ливня. Особенно на мелководье. Обычно в такое время мы держимся гораздо ниже, ждем, когда весь мусор осядет, но не сегодня, сегодняшний день в целом полон символизма. Мутная вода — это моя жизнь, но рано или поздно муть осядет, вода просветлеет, станет прозрачной. Я плыла медленно, прислушивалась к окружающим звукам, чтобы ненароком не нарваться на хищников, которые очень любят поохотиться на тех, кого сильным течением вынесло на поверхность. Благо, вернуться к семье удалось без происшествий.

Мама сидела на камнях, ни с кем не разговаривала, а отец был рядом, держал ее за плечи. Увидев меня, они оба поднялись.

— Отец, мама? — подплыла к ним. — Я готова выслушать все, что угодно. Но! К Нилье не вернусь.

— Ты понимаешь, что совершенный тобой поступок не имеет оправдания? — мама в этот момент сжала руку отца.

— Понимаю.

— Это я виновата, Тритторио, — прильнула головой к его могучему плечу, — я не смогла правильно воспитать свою дочь, но я исправлюсь.

Тогда в разговор вступил отец:

— Мемо? Мы с Тарой решили предоставить тебе возможность самой выбрать себе мужа, но это должно произойти не позже чем через месяц!

— Разве можно полюбить за месяц? — меня очередной раз хотят загнать в рамки!

— Это уже не наши проблемы! — вмиг выпрямилась мама. — Ты решила действовать самостоятельно, вот и получай последствия. Или так, или отцу придется изгнать тебя!

— Вы готовы прогнать собственную дочь, из-за того, что она хочет счастья?

— Есть законы, Мемо! Если их нарушать, от нашей семьи ничего не останется. Если бы твой отец потворствовал прихоти каждого, то все бы уже давно расплылись по разным концам океана и погибли в зубах хищников.

— Хорошо.

И я уплыла к себе — на свой камень, заросший водорослями. Все новоиспеченные мужья и жены были где-то на суше, предавались пылким страстям, а я лежала и, как прежде, любовалась косяками рыб. Странно получается, я больше всего на свете хочу любви, но меньше всего ее получаю, даже от родителей. И если отец проявлял ко мне хоть какое-то снисхождение, то мама наоборот. Она всегда прохладно ко мне относились. Как и сейчас, готова прогнать лишь бы добиться своего, сломать меня. Не то, что Солье и Эльке, с ними мама ласкова, дружелюбна, но они и не спорят с ней, не идут против мнения, а если хотят что-нибудь провернуть за ее спиной, то всячески хитрят и изворачиваются. У меня так никогда не получалось.

Лучше я покину их, чем пойду против своей воли, или уйду на сушу, ведь там не так уж и плохо, как выяснилось.

К слову, давно меня не было на суше. И недолго думая, я отправилась к берегу, недалеко от которого располагался Гольфстрим. Несмотря на то, что на суше все еще шел дождь, я выбралась на берег, доползла до пальмовых зарослей, где достала одежду, припрятанную другими мерроу, обтерла ею хвост, а когда он обратился ногами, оделась и побрела в клуб. К счастью, дождевая вода не действует на нас так, как морская. Лишь море способно вернуть нам хвост.

Сегодня на стоянке было мало машин, а значит и людей будет мало. Оно и к лучшему. Я зашла внутрь. Надо же, вокруг все удивительным образом преобразилось. Их тех немногих, кто находился в клубе, одни сидели за столиками, другие медленно танцевали под спокойную приятную музыку. Неужели тому причиной дождь?

Я поспешила в самый конец зала, где устроилась на мягком диванчике. Как ни странно, мне хотелось побыть среди людей, понаблюдать за ними, тем более, когда они такие спокойные, дружелюбные. Особенно привлекли танцующие пары, сама я танцевать не умею, да и как можно научиться, если у тебя хвост. Единственное, на что мы способны в воде — это покружиться вокруг своей оси или перевернуться через себя. Все-таки в людях много удивительного.

Тем временем официант принес меню.

— Будете что-нибудь заказывать, мисс?

Я пристально посмотрела на худощавого парня и про себя попросила сока из манго, а еще креветок.

— Хорошо, сейчас все принесу, — вежливо кивнул, после чего удалился.

Как же хорошо и полезно уметь управлять чужим сознанием, тем более, когда нет денег.

Через несколько минут мне принесли заказ, и я принялась за креветок. А что еще делать, когда бросаешь непутевого жениха, дерзишь родителям и фактически остаешься одна? Тут на глаза попался забытый кем-то журнал, он застрял в сидении дивана. Конечно же, я взяла его. В последнее время редко удается почитать.

Вдруг дверь открылась, и в помещение пожаловал мужчина. Он был во всем черном, длинный мокрый балахон облепил широкую спину, капюшон скрыл лицо. Мужчина проследовал прямиком к барной стойке и попросил у бармена налить ему чего-нибудь покрепче, а потом еще и еще. Я лишь успела считать количество выпитых им рюмок, притом незнакомец без какого-либо стеснения жаловался на свою жизнь. Рассказывал, как в море потерял девушку, что она утонула, что он месяц с поисковым отрядом ее искал, но так и не нашел и теперь винит себя за все случившееся. Мне же стало смешно от этой истории. Забавно, как этот парень гнусавил, закашливаясь время от времени от очередной рюмки. И только, когда бармен произнес фразу: «Мистер Мартинс, может вам хватит на сегодня?», — улыбка вмиг сошла с моего лица, а сердце замерло в груди. Я осторожно выглянула из-за журнала. Неужели Деван потерял свою Линду? А теперь страдает? Тогда схватила стакан с соком, ибо в горле резко пересохло, и опять спряталась за журналом, а Деван все не унимался, продолжал говорить:

— Понимаешь, она была особенная, не такая как все девушки вместе взятые. Ее волосы напоминали чистый шелк, а глаза — тёмное небо и такое необычное лицо, а фигура… Но самое главное, ее душа. Она словно ангел, спустившийся в этот порочный мир, и она хотела помочь мне. Слышишь?! — Деван схватил бармена за рубашку. — Она хотела изменить меня, только меня! А я, как последний кретин, бросил ее на яхте и пошел пить. Да, — замотал головой, — пошел пить… как последний кретин.

Бармен попытался высвободиться из его рук, но когда понял, что просто так этого не сделать, произнес:

— Мистер Мартинс! Сэр? Вы описали девушку очень похожую вон на ту, — и указал на меня, — может, она сможет выслушать вас?

Тогда я поняла, что моё дело плохо и пора немедленно уходить. Я быстренько встала из-за стола и уже хотела сделать шаг в сторону, как Деван обернулся. Наши глаза встретились снова. Он не верил тому, что видел, я же хотела лишь одного — сбежать, поскольку не имела ни малейшего желания снова встречаться с ним.

Следом у Девана выпал бокал из руки, а когда долетел до пола и разбился на сотни осколков, я рванула к дверям. Он ринулся за мной, но русалки не только умеют быстро плавать, но и бегать, поэтому я добежала до зарослей за несколько минут, где и спряталась. Деван прибежал следом, он искал, кричал и просил, чтобы я вышла к нему. Но нет, я не достойна такой жизни и не хочу ходить с ним рядом как экзотическое животное, а в какой-то момент наскучить и сидеть в аквариуме, глядя на то, как он пьет и целует свою обожаемую Линду.

Конец ознакомительного фрагмента