Лора Вуд
Поппи Пим и двойная загадка
Пламя, взвейся и гори!
Наш котел, кипи, вари!
У. Шекспир, «Макбет»,перевод Сергея Соловьева
Глава 1
Был поздний вечер, и я с тихим жужжанием парила в воздухе, как блистательный шмель-акробат. Когда я выполняла особо сложные пируэты, снизу раздавались восторженные голоса, на все лады повторявшие мое имя. Мадам Пим, директор цирка и непревзойденная воздушная гимнастка, раскачивалась туда-сюда передо мной, ее короткие ножки крепко цеплялись за трапецию, а протянутые руки были готовы ловко поймать меня в воздухе. Я подалась вперед, вытянулась всем телом, собравшись схватить Пим и услышать оглушительный гром аплодисментов. Вместо этого я почувствовала, как кончики моих пальцев скользнули по пальцам Пим и, пролетев мимо, схватили пустоту А потом я стала падать. Вниз.
Вниз.
В
H
И
З
Все происходило словно в замедленной съемке. Шум толпы исчез, теперь я слышала только бешеный грохот собственного сердца. С накатившей тошнотой я увидела, как земля стремительно несется мне навстречу. Я открыла рот, чтобы закричать, но не смогла издать ни звука. Вместо этого я услышала голос Пим, полный страха и боли, снова и снова выкрикивающий одно-единственное слово:
— ПОППИ!
Я со сдавленным стоном села на кровати. Сердце бешено колотилось, но когда мои глаза привыкли к темноте, я увидела внушающие покой очертания школьной спальни и услышала негромкое посапывание двух моих соседок. Пошарив рукой на тумбочке, я схватила фонарик, потом снова нырнула под одеяло, села так, чтобы вокруг меня образовалась маленькая палатка, и только после этого включила свет. Мне уже несколько ночей снился один и тот же сон, а большая яркая лампочка порой лучший способ избавиться от назойливого кошмара.
Ну что, хорошее начало? Лично мне нравится, когда книги с первой страницы начинаются с чего-нибудь жуткого. Не переживайте, впереди будет еще много самых настоящих, не приснившихся, леденящих кровь приключений, поэтому если подумать, то даже хорошо, что мой сон оказался всего лишь сном. Сами посудите — ведь в противном случае моя книга получилась бы совсем короткой, поскольку я превратилась бы в Поппи-лепешку Мои любимые книжки X. Т. Мэддокса про мальчика-детектива Дагги Валентайна и его собаку Снупса всегда начинаются с того, как Дагги свисает со склона высоченной горы и беспомощно смотрит в зловещее лицо самого опасного в мире преступника. Или с чего-нибудь похожего. Это невероятно захватывающие книжки, и я хочу, чтобы моя книга тоже была захватывающей.
Между прочим, я уже написала одну очень захватывающую книжку о моих приключениях, но моя лучшая подруга Ингрид — та самая, что сейчас храпит в спальне, — говорит, что во второй книге автор все равно должен представиться своим читателям — на случай, если они не читали первую книгу. (Кстати, если вы этого не сделали, то непременно сделайте. Моя первая книга получила пять звезд из пяти в моей книжной группе! Правда, здесь следует оговориться, что моя книжная группа пока состоит из двух человек — меня и Великолепного Марвина, но согласитесь, что такой высокий результат что-то да значит. Между прочим, мы с Марвином очень разборчивые критики)
В любом случае позвольте представиться. Меня зовут Поппи Пим, мне одиннадцать лет. Когда я была младенцем, Великолепный Марвин вытащил меня из своей волшебной шляпы. Я понимаю, как это звучит, но это чистая правда! Единственным указанием на мое происхождение была приколотая к моему одеяльцу записка следующего содержания:
Кем бы ни была эта Э., она оказалась права. Я была счастлива, потому что Великолепный Марвин оказался членом труппы «Знаменитого странствующего цирка мадам Пим», где я и живу до сих пор в большой семье веселых и эксцентричных артистов. Позвольте представить вам членов моей семьи. Прежде всего это сама мадам Пим, обладающая, помимо прочего, экстрасенсорными способностями (один глаз у нее хороший, который видит все вокруг, а второй нехороший, слегка прищуренный, и он может предвидеть будущее. Пим говорит, что первый глаз — для того чтобы смотреть наружу, а второй — чтобы заглядывать внутрь), и Великолепный Марвин, но в составе любого хорошего цирка непременно должны быть и другие артисты — а цирк мадам Пим лучший в мире! Поэтому у нас есть Дорис — жена и ассистентка Марвина, а также искусная эквилибристка и научная изобретательница; укротитель львов Луиджи и его лев Лютик; наездницы-вольтижировщицы Тина и Тауна, веселый клоун Бо-Бо и грустный клоун Смехач; метательница ножей Остроглазая Шейла, силач Борис Юрген и, наконец, Фанелла — итальянская огнеглотательница и укротительница змей, а также ее длинная оранжевая змея по имени Отис. Съежившись под одеялом, я направила луч своего фонарика на нашу общую фотографию, сделанную несколько недель назад, после того, как мы вернули драгоценный рубин, и с тех пор занимающую почетное место на моей прикроватной тумбочке. Я вклею в книгу копию этой фотографии, чтобы те, кто еще не читал о моей семье, смогли получше узнать нас всех.
Вы, наверное, хотите спросить, почему я проснулась в школьной спальне, если выросла в цирке? (Я знаю, вы уже подметили эту странность, внимательные вы мои умники.) Все дело в том, что недавно я начала учиться в очень крутой школе-интернате под названием Сант-Смитенс. Когда я впервые здесь очутилась, школа показалась мне гигантской и жутковатой (сами понимаете, какая это огромная перемена в жизни — вместо того чтобы беспокоиться о том, чтобы успеть вовремя покормить льва, начать беспокоиться о том, чтобы успеть вовремя на урок математики), но со временем я почувствовала себя в Сант-Смитенс как дома. Или почти как дома.
Я дрожала под одеялом, вспоминая свой сон. Каждый раз он казался до ужаса настоящим. Вначале меня всегда переполняло счастье оттого, что я снова вернулась домой, в цирк, но в конце я с облегчением просыпалась дома, в Сант-Смитенс. (Смешное слово «дом», правда? Особенно когда у тебя их больше одного.) Сон всегда был один и тот же — я исполняю номер на трапеции под куполом цирка, все получается блестяще, толпа внизу неистовствует. Потом, примерно на середине выступления, я тянусь к Пим, промахиваюсь и падаю вниз, на верную смерть. (Честно говоря, мне не нравится так много об этом думать.) Я понятия не имела, почему мне снова и снова снился этот сон, но во всех моих любимых книжках таинственные сны обычно предшествовали большим приключениям. Возможно, часть экстрасенсорных способностей Пим каким-то образом передалась мне, потому что, когда я выключила фонарик, крепко зажмурила глаза и попыталась снова уснуть, меня посетило щекочущее предчувствие, что новая тайна уже не за горами.
И угадайте что?
Я оказалась права!
(Сразу предупреждаю — это очень жуткая история. Так что лучше читать ее при свете.)
Глава 2
Наверное, я все-таки уснула еще на пару часов, но все равно проснулась за целую вечность до сигнала будильника, в такую рань, когда робкие пальцы солнца едва тронули края занавесок. Я знала, что мне нужно во что бы то ни стало избавиться от страхов, оставленных ночным кошмаром, и придумала отличный план, как это сделать. Стараясь как можно меньше шуметь, я натянула зеленые резиновые сапоги, надела поверх лиловой полосатой пижамы желтый плащ, пулей промчалась по лестнице и выскочила на утренний холод. Похрустывая гравием дорожек, я пошла между огромными старыми дубами, выстроившимися перед школой; солнце только-только встало и озаряло небо, как красивая пылающая чаша с апельсиновым желе. Я сморщила нос и глубоко втянула в себя осенний воздух, пахнущий сухой листвой, кострами и конскими каштанами. Быстро оглядевшись по сторонам, чтобы убедиться, что вокруг никого нет, я несколько раз отлично прошлась колесом по мокрой от росы траве. Потом я сделала несколько сальто в воздухе, каждый раз подпрыгивая все выше и выше, чтобы мир вокруг меня опрокидывался и снова вставал на ноги, как в безумном калейдоскопе. Я подпрыгивала в воздух, вертелась и кувыркалась до тех пор, пока не выдохлась. Упав на подушку хрустящих оранжевых листьев, я долго лежала, раскрасневшаяся и задыхающаяся, чувствуя, как кровь жарко разбегается по моему телу так, что пальцы на руках и ногах слегка покалывает. «Так-то лучше, — думала я. — Хорошая цирковая разминка — это единственное, что помогает мне снова почувствовать себя СОБОЙ».
Восстановив дыхание, я поняла, что если не хочу опоздать на завтрак, то нужно срочно брать ноги в руки. Как лилово-желто-зеленый вихрь, я на сверхзвуковой скорости пронеслась по дорожкам парка, влетела в спальный корпус девочек и помчалась сквозь толпу учениц, теннисных ракеток, хоккейных клюшек, музыкальных инструментов и футбольных бутс. Пропетляв по лабиринту коридоров, я вернулась к двери нашей спальни, обозначенной блестящей латунной табличкой, на которой изящным почерком была выведена надпись «ЩЕГЛЫ 3». (Наша школа делится на четыре дома: ЩЕГЛЫ, ВОРОБЬИ, МАЛИНОВКИ И КРАПИВНИКИ. Это дань старой традиции, все четыре птицы изображены на гербе школы. По всей видимости, святой Смитен был большим любителем птиц, но об этом вам лучше расспросить Ингрид.) Я живу в комнате вместе с Ингрид и Летти. Они классные. Ингрид самая умная девочка из всех, кого я знаю, и лучшая на свете подруга. Летти на год старше нас и похожа на маленький смерч — она никогда не сидит на месте. Летти состоит в МНОЖЕСТВЕ самых разных клубов, поэтому она постоянно занята кучей самых разных дел. На этой фотографии мы трое запечатлены на фоне Сант-Смитенс. Маленький мальчик, строящий потешные рожицы, — это Кип Капур. Он мой второй лучший друг, и пусть его малый рост не вводит вас в заблуждение. Кип обладает самым мощным в мире голосом (и таким же аппетитом).
