— Увидимся позже, Поппи. Может быть, вы с друзьями после ужина заглянете ко мне на чашечку чая? — спросила она, и ее лицо озарилось надеждой.

— Да, спасибо, — сказала я в ответ, вдруг засмущавшись.

Я узнала о нашем родстве с мисс Сьюзен во время чудесных школьных каникул на побережье, но даже сейчас, несколько месяцев спустя, мы с ней еще не вполне привыкли к этой мысли. С тех пор мы с мисс Сьюзен несколько раз очень мило проводили время вместе, но больше всего мне запомнился один случай, произошедший вскоре после того, как я узнала, что она моя тетя. В тот день мисс Сьюзен пришла ко мне с коробочкой рахат-лукума — очень вкусных и очень липких сладостей, о которых вы, наверное, читали в книгах. «Мои любимые», — сказала я тогда, а мисс Сьюзен ответила: «И мои тоже». Больше мы почти ничего не говорили, просто сидели рядышком в дружеском молчании и жевали сладости. Потом мисс Сьюзен обняла меня, а я прислонилась к ней. Каждый раз, когда я вспоминаю о том дне, у меня становится тепло на сердце. Как же это здорово — иметь еще одну семью и наконец-то побольше узнать о своем происхождении. С тех пор мы с мисс Сьюзен каждую неделю встречались за чаем и пирогом, постепенно узнавая друг друга. Если поначалу это казалось немного странным, то теперь я с нетерпением ждала каждого чаепития. Я не была уверена, что наша традиция продолжится и после каникул, мы с мисс Сьюзен никогда этого не обсуждали, поэтому очень обрадовалась, когда она сама прямо об этом сказала, да еще впервые пригласила на чайную церемонию Кипа и Ингрид.

— Вот и славно, — лицо мисс Сьюзен порозовело, она выглядела очень довольной. Потом она выпрямилась и сурово ткнула пальцем в нашу сторону. — Я не знаю, что вы тут затеваете, но будьте добрррры, чтобы больше никаких прррыжков на движущийся тррранспоррт!

— Да, мисс, — ответила я с милой улыбкой.

— О чем это она? — спросила Ингрид, когда мисс Сьюзен удалилась.

— Да так, ни о чем, — отмахнулась я. — Лучше признавайся: что с тобой творится? Ты вся… — я внимательно посмотрела на Ингрид, подыскивая подходящее слово, — шипишь и пузыришься!

Ингрид схватила меня за руку:

— Это потому, что если я немедленно не расскажу тебе, что случилось, то просто… ВЗОРВУСЬ!

Глава 4

— Ну, говори! Что? — нетерпеливо спросила я.

Ингрид выпустила мою руку и бросилась к своей кровати. Нырнув под подушку, она вытащила оттуда большой конверт. При одном взгляде на него мое сердце подпрыгнуло и забилось в горле. На конверте знакомым почерком было написано: «Использовать ТОЛЬКО в САМОМ крайнем случае».

— О! — охнула я.

— Да! — кивнула Ингрид, ее глаза за стеклами очков сделались огромными. — Это подсунули нам под дверь!

Я молча взяла у нее конверт. Руки у меня дрожали.

Понимаете, этот конверт стал очередным ключом к огромной загадке. Возможно, самой большой загадке, с которой я когда-либо сталкивалась… потому что она касалась моей матери.

Помните, я говорила, что меня подбросили б цирк с запиской, подписанной некоей «Э»? Так вот, со мной была не только записка. Еще было ожерелье с подвеской в форме сердечка, чек на пару спортивных туфель из «Обувного магазина Сэла» и карточка с написанным на ней длинным числом. Точнее, на карточке было написано: «На крайний случай», а на обороте значился длинный ряд цифр, оказавшийся телефонным номером.

— Ты будешь его открывать? — нерешительно спросила Ингрид. Мы так долго ждали очередной подсказки, которая пролила бы свет и на таинственный телефонный номер, и на то, почему его оставили при мне… и вот теперь я, возможно, держала в руках ответ на все вопросы.

Дрожащими пальцами я надорвала конверт и высыпала его содержимое на свою кровать. Первой оттуда выпорхнула карточка с длинным номером, написанным аккуратным почерком с завитушками.

— 02789304428394573920, — вслух прочитала я и переключилась на второй листок бумаги. Это был чек на покупку фиолетового зонтика в магазине под названием «Зонтики Туралура».

Я вздохнула.

— Опять двадцать пять, — разочарованно сказала я. — То же самое, что в прошлый раз — чек и телефонный номер.

Ни объяснения, ни подсказки насчет того, кто мог скрываться за этими посланиями.

Когда мисс Сьюзен призналась, что приходится мне родной тетей, она сказала, что моя мать умерла шесть лет назад. Наверное, это выглядит немного странно: подумайте сами — как можно тосковать по чему-то (или кому-то), чего (кого) у вас никогда не было? Я не знала ответа на этот вопрос, зато знала, что принять отсутствие моей матери в этом мире было очень тяжело и грустно. Наверное, какая-то маленькая часть меня все это время надеялась, что однажды мы встретимся и она объяснит мне, почему отказалась от меня и зачем оставила в цирке.

Подробности довольно туманны, но насколько знала мисс Сьюзен, Эвангелина погибла в дорожном происшествии по пути на работу. Кажется, она была писательницей и путешествовала по миру, создавая свои произведения (теперь понятно, от кого я унаследовала свой блестящий писательский талант).

Ингрид повертела в руках конверт, несколько раз перечитала надпись.

— Кто-то настойчиво дает нам понять, что по этому телефону можно звонить только в случае самой крайней необходимости, — задумчиво сказала она. — Может быть, поэтому у нас ничего не вышло, когда мы звонили в прошлый раз?

Ингрид была права. Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как мы позвонили по первому телефонному номеру. Человек, ответивший на звонок, оказался из «Обувного магазина Сэла», он попросил меня указать данные чека, после чего повесил трубку, и с тех пор больше ничего не произошло. НИЧЕГО. А других подсказок у нас не было. Наше расследование зашло в глухой тупик и остановилось там.

До сегодняшнего дня.

Я еще раз обдумала слова Ингрид.

— Та-ак… — пробормотала я, морща нос, — ты хочешь сказать, что наш звонок оказался безрезультатным потому, что мы не находились в критической ситуации, когда звонили? Не было никакой необходимости приходить нам на помощь, поэтому никто и не отозвался?

Ингрид закивала — сначала медленно, а потом все быстрее — по мере того, как ее озаряло понимание. Судя по всему, она пришла к тому же умозаключению, которое уже несколько мгновений бурлило ключом в суповой кастрюльке моего мозга.

— Но это означает… означает… — залепетала я. — Это означает… что человек, ответивший на звонок, знал, что у нас не крайний случай!

Ингрид сдавленно пискнула.

— А это, в свою очередь, означает… — она осеклась и замолчала.

— …что кто-то должен был приехать и убедиться, что у нас все в порядке! — закончила я, всплеснув обеими руками в попытке ухватиться за две новые подсказки. — Они были здесь! Они проверяли, что у нас и как!

Я выхватила конверт из рук Ингрид и впилась в него глазами.

— Судя по всему, его подбросили под нашу дверь во время школьных каникул, — прошептала я, с досадой надувая щеки. — Это мог сделать кто угодно! Как же нам хотя бы приблизительно установить время, когда это было сделано?

— Мне кажется, в этом нет необходимости! — выпалила Ингрид срывающимся от волнения голосом. — Я приехала раньше вас, занесла свои веши — и вдруг вспомнила, что забыла в машине книгу, поэтому убежала на парковку. Когда я уходила, конверта на полу не было, но когда я вернулась — он был! Значит, его принесли сегодня… между десятью и пятью минутами одиннадцатого!

— Великолепная детективная работа! — восхищенно воскликнула я, и лицо Ингрид расплылось в счастливой улыбке. — Но это означает, что человек, вовлеченный в эту историю, совсем недавно побывал в нашей комнате! — Я беспомощно уронила руки. — Такое впечатление, что мы совсем близко к разгадке и в то же время очень далеко! — Я снова уставилась на конверт, чувствуя, как что-то гложет меня изнутри. — Вот оно что… — медленно протянула я, легонько проводя пальцами по надписи. — Почерк! Такой же — в точности такой же! — как раньше. — Я отложила конверт, забросила свой чемодан на кровать, расстегнула его и торопливо вытащила первый конверт, лежавший поверх моих вещей. Стоило положить обе записки рядом, как стало ясно, что я права.

— Но этого не может быть! — пробормотала Ингрид, морща лоб. — Первый конверт оставила твоя мать, но она не могла сделать надпись на втором — ведь… — Она замолчала и нерешительно посмотрела на меня.

— Мы все время исходили из того, что записка была оставлена моей матерью, — сказала я, не в силах отвести глаз от загадочных посланий, — но теперь выходит, что это не так. Если обе записки написаны одним человеком, значит, первую писала не моя мать. Выходит, в этой истории есть кто-то еще. Кто-то, кто знает, почему меня оставили в цирке. Кто-то, кто следит за мной… Но кто?