Раздалось легкое покашливание.

Впервые за долгое время Джорди, сидевший в самом углу комнаты в небольшом кресле, обтянутом искусственной кожей, обнаружил свое присутствие. Шарли почувствовала раздражение. Он явно хотел ей напомнить, что они слишком долго здесь находятся, и это рискованно. Но он был прав: уже и без того врач косился на них с подозрением с тех пор, как увидел, что фамилия Давида в отчете о результатах энцефалограммы не совпадает с той, которой назвались его родители. И привлекать к себе еще больше внимания им явно не стоило.

Шарли слегка сжала руку сына. Разве можно оставить его здесь одного на ночь?.. Зная о том, какая опасность грозит им обоим?..

Снова выбор, и снова мучительный…

Даже не оборачиваясь, она расслышала шаги Джорди, приближающегося к ней. Потом ощутила, как его рука мягко легла ей на плечо.

— Я знаю, что это тяжело… Но у нас нет выбора. Надо уходить.

— А если с ним что-то случится?

— Мы не знаем, насколько полицейские продвинулись в расследовании. Ничего не может быть хуже для тебя… для вас обоих, если тебя узнает кто-то из местного персонала.

Что ж, это был голос разума. И этот голос напоминал ей: «Ты по уши в дерьме!»

Она взглянула на Давида. Его глаза были полузакрыты. Шарли снова нежно погладила его по щеке. Та была прохладнее, чем полчаса назад.

Шарли поцеловала сына в лоб, с трудом сдерживая рыдания:

— Я тебя люблю, Давид… Я вернусь завтра, рано утром. Хорошо?

Он ответил слабой печальной улыбкой:

— Я больше никогда не буду так делать, мам, честное слово… Все будет хорошо, не волнуйся…

Его голос звучал вяло и замедленно — таблетки понемногу начинали действовать.

Шарли кивнула и, собрав последние остатки мужества, поднялась.

— Вы ведь позаботитесь о ней, да?.. — прошептал Давид.

Эта фраза была адресована Джорди. Шарли подумала, что седативные средства ослабили, помимо напряжения, застенчивость и осторожность, которые обычно проявлялись у Давида в присутствии посторонних.

Джорди сделал успокаивающий жест и серьезным тоном ответил:

— Не волнуйся, парень. Я буду ее беречь как самое ценное сокровище на свете.

— Вот и хорошо… — прошептал Давид, закрывая глаза. — Потому что она и есть…

51

Время от времени жандарм искоса поглядывал на него, и Тома понимал почему: в этих краях не часто встретишь человека с североафриканскими корнями, вдобавок сотрудника ГИС, да еще и одетого в бесформенную рэперскую куртку с капюшоном и «лунные» ботинки.

В конце концов он мысленно пожал плечами, слегка развернулся на своем пассажирском сиденье и стал смотреть на заснеженный равнинный пейзаж, простиравшийся за стеклом.

Он не любил сельскую местность. Не любил провинцию. Не любил снег.

К тому же ему все меньше нравилось это расследование.

— Вам совсем ничего не известно о том, что случилось? — наконец спросил он.

— Мы уже почти приехали, — вместо ответа пробурчал жандарм, рыжеволосый тип с бледным лицом в красных прожилках. — Это вон там.

Тома недоверчиво взглянул в указанном направлении, куда водитель в следующий миг без всяких колебаний повернул. Дом показался минут через пять езды по ухабистому туннелю, образованному заснеженными кронами деревьев, ветки которых напоминали сталактиты.

Тома вышел из машины и начал разглядывать крепкое приземистое сооружение. Он неожиданно оказался в совершенно чуждом ему мире: буржуазно-провинциальном.

Дверь дома распахнулась, и навстречу им вышел здоровенный тип в униформе. Они с Тома обменялись рукопожатиями и представились друг другу. Тип оказался капитаном Дусе. На вид ему было лет сорок, выглядел он энергичным и держался вполне дружелюбно.

— Тот человек внутри, — сообщил он. — Сначала нам как-то не очень верилось в его историю… то есть не то чтобы мы его подозревали во лжи, просто все это казалось странным… Но позже выяснилось, что все сходится.

Войдя в дом, Тома не стал тратить время на изучение обстановки — всех этих диванов с расшитыми подушечками, дубовых панелей и сложенного из тесаных камней камина, — а сразу сосредоточился на царившем здесь беспорядке: опрокинутый сломанный стул, веревки, разбитые безделушки… и капли крови на полу. Приблизившись, чтобы их разглядеть, он заметил кочергу, валявшуюся в нескольких метрах от камина. На ее острие тоже были заметны следы крови.

Затем, повернувшись к двери столовой, Тома увидел еще двух человек, сидевших за столом: один из них был полицейский, другой — пожилой краснолицый человек, выглядевший усталым.

— У нас хорошая новость для вас, — сообщил капитан. — Ребята уже собирались уезжать, как вдруг обнаружили ту самую «клио», по поводу которой вы присылали запрос.

— Я не собираюсь вмешиваться в ваше расследование, — заверил его Тома. — Но буду очень благодарен, если вы сообщите мне о результатах. Мы сейчас занимаемся делом об исчезновении одного нашего сотрудника, так что это очень серьезно.

Полицейский кивнул, затем, подойдя к столу, представил Тома месье Боннэ.

Тот еще раз повторил свою историю. Он присматривает за домом — иначе говоря, периодически проверяет, все ли в порядке, не забрались ли грабители, исправна ли сигнализация, а также иногда делает уборку и проветривает комнаты…

— Так вот, накануне мне позвонила мадам Жермон, хозяйка дома, и сказала, что вечером приедет Шарли — это ее дочь — и остановится здесь на несколько дней.

— Шарли? — переспросил Тома.

— Ее зовут Анн Шарль, но дома ее всегда называли Шарли… По правде говоря, я удивился: сюда никто не приезжал вот уже много лет, а сейчас явно не сезон отдыха…

Короче говоря, я все приготовил к ее приезду, и сегодня утром, около девяти, зашел ее проведать. Увидел недалеко от дома джип. Я подумал, что это вряд ли ее машина…

Тома вопросительно взглянул на капитана Дусе.

— Джип «чероки». На данный момент мы его не нашли, — пояснил тот.

Месье Боннэ продолжал рассказ. Тома внимательно слушал, пытаясь мысленно воспроизвести ключевую сцену во всех подробностях, восстановить недостающие элементы. Значит, сюда приезжала Шарли… Зачем? Чтобы спрятаться? Надеялась, что здесь ее никто не найдет?

Как бы то ни было, преследователи ее нашли. Скорее всего, они знали ее настоящее имя.

Как же ей удалось выпутаться?..

Тома повернулся к свидетелю:

— Вы говорите, здесь было двое мужчин. Вы уверены, что больше никого из посторонних?

— Да. Как я уже говорил, один из них был настоящий громила — когда я очнулся, он еще оставался без сознания, — а другой, белобрысый, — такой скользкий тип, из тех, что будут вам улыбаться, а через минуту всадят нож в спину…

Громила и белобрысый… Понятно. Недоставало только третьего — Фонте.

— Когда я очнулся, то увидел, что они оба привязаны к стульям. Через какое-то время здоровяк тоже пришел в себя и стал дергаться изо всех сил. Тогда я понял, что он вот-вот разорвет веревки, и поспешил убраться. Потом позвонил в полицию.

Тома подошел к обломкам стула, валявшимся на полу. Гигант действительно нашел в себе силы его сломать — скорее всего, раскачивался на нем, одновременно надавливая на сиденье всем своим весом… А уж после того, как он освободился сам, освободить сообщника было плевым делом — достаточно было лишь перерезать веревки.

«А мальчишка? — вдруг спохватился Тома. — Где он был все это время?»

— Вы, я полагаю, уже осмотрели второй этаж? — спросил он у Дусе.

— Да. Ничего особенного не нашли, но, во всяком случае, выяснили, что там ночевали двое. Из них, судя по всему, один ребенок — в одной комнате остались детские шерстяные носки…

— А что с машинами?

— «Клио» стоит рядом с домом — на ней приехала мадемуазель Жермон.

— А другая — та, что стоит у опушки? Я видел ваших людей вокруг нее…

— Она была взята напрокат. По фальшивому удостоверению личности — нам прислали копию по факсу. Фотография там нечеткая, но можно предположить, что на ней тот самый громила. Как говорит месье Боннэ, эту машину он утром не видел, но когда он уходил, она стояла на опушке.

Черт, дело еще больше запутывается… Ни хрена не понятно! Из трех машин одна исчезла, две выведены из строя. Шарли Жермон снова скрылась…

Тома повернулся к сторожу, который уже начал проявлять признаки нетерпения — видимо, хотел поскорее уйти домой, что в его состоянии было вполне объяснимо.

— Вы сказали, один из двух нападавших был ранен?

— Да, белобрысый. В ногу.

— Мои люди обнаружили кровавые следы на снегу и отправились по ним через лес, — сообщил офицер полиции за спиной Тома.

— Я так понимаю, следы ведут к дороге?

Дусе кивнул.

— А мадам Жермон, владелица дома, живет где-то поблизости? — спросил Тома у месье Боннэ.

— Нет, в парижском предместье… В Сен-Клу. Я могу дать вам точный адрес и телефон.

— Как ее полное имя?

— Лиан Жермон.

Тома отошел на некоторое расстояние от остальных, вынул из кармана мобильник и набрал номер Орели Дюбар:

— Ты мне нужна. Сейчас я передам тебе имя и адрес, и ты навестишь некую Лиан Жермон. Она живет в Сен-Клу. Это мать Шарли Тевеннен. Дело срочное. Я тебе потом все объясню.

— Все в порядке? — спросила Орели. — У тебя такой голос…

— Не знаю, — перебил Тома. — Но мне все это очень не нравится.

В трубке послышался делано обреченный вздох. Тома невольно представил улыбку Орели, и ему захотелось сказать ей что-то ласковое и нежное, хоть на минуту отрешившись от всей этой кутерьмы…

— Хочу побыстрее вернуться, — почти прошептал он.

— Ты по мне уже соскучился? — шутливо спросила Орели.

Тома почти услышал, как в его сердце захлопнулась какая-то дверь.

Орели, видимо, тоже это почувствовала.

— Забудь о том, что я сказала, — попросила она. — Я срочно займусь мадам Жермон.

И, не дожидаясь ответа, отсоединилась. Тома несколько секунд стоял неподвижно, прижимая к уху молчащую трубку.

К нему приблизился Дусе.

— Ну что, какие у вас первые впечатления? — спросил он. — Мы имеем дело с похищением?

Тома встряхнул головой, возвращаясь к реальности. Он взглянул в окно на автомобили, на высокие белые сугробы, на густой заснеженный лес, напоминавший какие-то арктические джунгли…

— Нет, не думаю, — наконец тихо ответил он. — Скорее кто-то помог ей скрыться…

«Но почему вдруг Фонте решил это сделать? — добавил он уже про себя. — И с каких пор он с ней в сговоре?»

Он все еще пытался найти какие-то ключевые элементы, которые придали бы завершенность всей картине, когда у помощника Дусе затрещала рация.

Полицейский нажал кнопку приема и, выслушав сообщение, повернулся к начальнику. Краем уха Тома расслышал:

— Ребята, которые шли по следам через лес, обнаружили тело на обочине дороги. Мужчина, убитый, скорее всего, ударом ножа. Хреново…

52

Несколько секунд Орели простояла неподвижно с мобильником в руке, словно желая ненадолго сохранить иллюзорное присутствие Тома. Почему он по-прежнему замкнут? Чего он боится?

Но в конце концов она решила, что сейчас неподходящее время задавать себе вопросы в духе журнала «Космополитен», сунула мобильник в карман и толкнула дверь книжного магазина, возле которого и застал ее звонок Тома, то есть лейтенанта Миньоля.

Послышался нежный, мелодичный звон дверного колокольчика, и одновременно с этим Орели почувствовала густой аромат восточных благовоний. Внутри царила почти полная тишина. Освещение было мягким и приглушенным. Значит, вот он какой, книжный магазин «Вертекс»…

Орели быстро обвела глазами ряды книжных полок, столы с грудами книг, стойки для презентаций… Все как в обычных книжных магазинах, за исключением расслабляющей, словно вневременной атмосферы и названий разделов вверху стеллажей: «Личностное развитие», «Аура», «Реинкарнация»…

Орели со всех сторон обошла презентационную стойку, решив для начала вести себя как обычная клиентка. Покупателей в магазине было немного, и почти все были погружены в изучение взятых с полок книг.

Вскоре Орели отыскала полку с надписью «Астрософия» в разделе «Астрология» и быстро пробежала глазами по названиям на корешках книг: «Будущее наступит завтра», «Понять Астру», «Триумф Водолея»… Автором многих книг был Джошуа Кутизи, но не всех. Быстрый просмотр дат издания подтвердил то, что Орели и так знала: у самозваного гуру появились последователи, развивавшие в своих трудах тезисы наставника. Среди них, помимо французов, попадались и иностранцы, в основном американцы.

Орели наугад взяла с полки книгу, раскрыла ее и прочитала:

«…во всех уголках планеты трудятся приверженцы нового мирового порядка. Для большинства из них развитие глобализации является настоящим подарком: оно позволяет осуществить всеобщее закабаление людей в мировом масштабе, без различия рас и границ. Их цель ясна: уничтожить политику ради экономики, заставить гражданина уступить место потребителю.

Астрософия же, напротив, предполагает поместить индивида в центр Вселенной и…»

— Могу я вам чем-то помочь?

Орели слегка вздрогнула. Атмосфера этого места и мрачные предсказания автора книги вызвали у нее чувство одиночества, полной отрезанности от мира… если только это не было результатом недавнего разговора с Тома.

Она поставила книгу на место и обернулась.

Женщине, стоявшей перед ней, было на вид около пятидесяти лет. Невысокая, полная, слегка чопорная, она улыбалась, открывая зубы, испачканные в губной помаде.

— Надеюсь, что да. Я ищу Катрин Клермон.

— Это я. Так что я могу для вас сделать, мадемуазель?

— Я лейтенант Орели Дюбар, Государственная инспекция служб. Я хотела бы задать вам несколько вопросов.

Катрин Клермон кивнула, не переставая улыбаться:

— По поводу чего?

— Джорди Фонте. И заодно Джошуа Кутизи.

Кивок, улыбка, зубы в губной помаде…

— Понимаю… Но я сегодня работаю одна и не смогу оставить магазин без присмотра… Может быть, вы зайдете завтра?

— Это срочно.

Владелица магазина не выразила ни малейшего недовольства — ее улыбка лучилась прежней доброжелательностью.

— Хорошо, тогда сядем вот сюда. Отсюда я смогу наблюдать и за входной дверью, и за посетителями внутри магазина. Может быть, кому-то понадобится моя помощь…

И она увлекла Орели за собой в небольшой закуток, образованный примыкающими друг к другу стеллажами.

— Насколько я понимаю, Джошуа Кутизи дал ваши координаты своему бывшему соседу по камере, когда тот освободился, — начала Орели. — Его звали Джорди Фонте. Он собирался разыскать с вашей помощью других адептов астрософии, чтобы…

— Да-да, я его помню очень хорошо. Но это было довольно давно… лет пять назад, если не ошибаюсь. С ним что-то случилось?

Улыбка слегка померкла — как бы для того, чтобы подчеркнуть обеспокоенность. Орели почувствовала такое раздражение, что чуть было не спросила напрямик, не является ли такое поведение результатом долгих лет специальных сектантских тренингов.

— Нет. Но мы его разыскиваем.

— Ах, какая жалость! Ведь это означает, что ему вряд ли удастся завершить обучение… Но так или иначе, я вряд ли смогу сообщить вам что-то ценное. Я ведь не поручала этому молодому человеку никакой работы. Хотя он был очень мил…

— Кутизи ничего и не говорил о работе. Скорее о неких контактах…

— О!.. Но Джошуа просто не знал о реальном положении дел… Я ведь давно отошла от астрософии, вы знаете… Как вы могли заметить, мой магазин предлагает очень разностороннюю литературу, и…

— Вы знаете Анн Шарль Жермон?

Это длилась мгновение, не больше. Блеск в глазах, чуть сдвинутые брови… и снова маска фальшивой доброжелательности вернулась на место. Слишком мимолетно, чтобы означать что-то определенное… Но не чтобы ускользнуть от внимательного взгляда Орели.

— Как вы сказали?

— Анн Шарль Жермон.

— Нет, это имя мне ничего не говорит. Оно очаровательно, и я бы запомнила его, если бы когда-нибудь услышала…

— У вас нет никаких соображений по поводу причин, по которым адепты астрософии приютили у себя Джорди Фонте?

— Я даже не знала, что Джорди Фонте был приверженцем учения об астрософии… Во всяком случае, в моем магазине он не покупал книг на эту тему…

— Понимаю, — кивнула Орели. — Поставлю вопрос иначе: у вас есть предположения по поводу контактов, которые Джорди Фонте после выхода из тюрьмы мог наладить с кем-то еще, помимо вас, чтобы выйти на общество астрософии?

Улыбка, кивок, следы помады на зубах…

— Видите ли, «общество астрософии» — это не совсем верное определение… Это не общество, это скорее учение, некое направление философской мысли… школа, если хотите. К тому же после… известных событий объединение былых приверженцев этого учения так и не было восстановлено в первозданном виде. Если этот молодой человек хотел побольше узнать об астрософии, ему бы следовало начать с книг, с самообучения…

— Значит, у Джошуа Кутизи не было официального преемника? Человека, которому он, так сказать, передал бы эстафету?

Катрин Клермон замерла, улыбка словно застыла на ее лице. Все понятно: экономия жестов должна была подчеркнуть глубокую задумчивость…

— Ну, например, это могла быть Вирджиния Петерс… — наконец произнесла она. — У меня должны быть ее координаты… одну секунду…

Она быстрыми шажками просеменила к кассе, затем вернулась с визитной карточкой, которую протянула Орели.

— Я вас на минутку оставлю, меня ждут другие покупатели, — прошептала она.

Орели взяла карточку и поднесла к глазам, словно желая получше рассмотреть. Но на самом деле она следила за Катрин Клермон. Та вернулась к кассе, чтобы пробить чеки покупателям. Она любезно кивала и улыбалась каждому, но вот на секунду оторвалась от книг и банкнот и взглянула в сторону Орели. На сей раз эмоция, промелькнувшая в ее взгляде, была более чем красноречивой: неприкрытая ненависть, которая хлестнула Орели, словно удар кнута.

Теперь Орели все стало ясно. Хозяйка книжного магазина лгала. Она все знала: и кто был Джорди Фонте, и кто была Анн Шарль Жермон… и какая связь существовала между двумя этими людьми.

Визитка неведомой Вирджинии Петерс была лишь средством выиграть время, запутать следы, отвести от себя подозрения…

Но не было никакой необходимости устремляться по другому следу, чтобы распахивать одну за другой двери, ведущие в никуда: этот книжный магазин был единственным ключом к той главной двери, которую предстояло взломать.