И если уникальность блюд как-то компенсировала особенности Родриго, то уникальность названий только подливала масла в огонь. «Грустный гратен» и «Тоскливый тартар» звучали не очень аппетитно, а «Влажное воскресенье» или «Печальный понедельник» еще и совершенно непонятно.

Хуже всего дело обстояло со свадьбами. Радость молодоженов была тяжелым испытанием для разведенного мужчины с разбитым сердцем. Однажды я набралась храбрости и пришла обсудить название закуски.

— Может, поменять «Сладкую иллюзию» на что-нибудь повеселее?

— А разве это звучит грустно?

— Ну, учитывая, что на десерт будет «Черное зеркало», получается неоднозначно… Пойми, у них праздник, они хотят вкусно поесть и хорошо провести время.

— И что прикажешь готовить? «Развеселого теленка»?

Он презрительно пожал плечами и с видом философа заявил, что настоящее счастье таится в глубинах меланхолии, а не в легкомысленном веселье. Потом он погрузился в такое красноречивое молчание, что мне пришлось уйти несолоно хлебавши. Больше я не осмеливалась поднимать эту тему.

Сегодня Родриго явно был в хорошем настроении. Мне захотелось немного поболтать и показать, как я ценю его работу.

— Мм, как вкусно пахнет сегодня! Что за сногсшибательное блюдо ты готовишь?

Густые брови нахмурились, из-под них метнулся обиженный взгляд.

— А вчера пахло невкусно?

— Конечно вкусно! Просто восхитительно!

Мне расхотелось разговаривать, и я выскользнула из кухни. Даже в комплиментах он умудрялся найти повод для обиды. Он был безнадежен, и все же каждый день я пыталась завести беседу, хотя знала, что молчание — лучшая тактика. Несмотря на эти неудачи, искренность Родриго меня подкупала. В то время как я из кожи вон лезла, пытаясь найти к каждому свой подход, он оставался собой и не скрывал своих чувств.

— Здравствуй, Корантен.

— Здравствуйте, мадам Ширдун.

Корантену было около тридцати. Он родился и вырос в Бретани, а потом каким-то ветром его оторвало от родины и занесло в Лион. Невысокий, с маленькими карими глазами и темными волосами, он работал официантом на полную ставку и был единственным в команде, кто обращался ко мне на «вы». Из уважения. Но не ко мне, а к негласным правилам и формальностям. Так же трепетно он относился к работе, особенно к той ее части, которая касалась аккуратно сложенных салфеток и идеально разложенных приборов. Скорость обслуживания, к сожалению, не входила в «список чести». Даже если в ресторане был аврал, он, проходя мимо накрытого стола, не мог удержаться от того, чтобы поправить неровно лежащую вилку. Хорошо, что меня это не касалось, — его начальницей была Катель.

Обход был почти закончен, оставалось только поздороваться с Марко, капитаном корабля и по совместительству самым толстокожим из всех известных в природе носорогов. Тот, кто назвал бы его «неприветливым», сделал бы отличный комплимент. Глядя на этого крепкого темноволосого усача, можно было подумать, что он в дикой ярости, даже если дела шли хорошо. Над мрачно сверкающими глазами нависали кустистые, всегда сдвинутые брови, а челюсти, казалось, были готовы откусить полноги первому встречному.

По узкой крутой лесенке я карабкалась в рубку, с каждой ступенькой теряя остатки воодушевления, хотя без него мне туда даже не стоило соваться. Марко уважал только силу и самоуверенность, поэтому мои вялые попытки командовать разбивались о него, как о скалу.

Он сидел в кресле, глядя прямо перед собой сквозь старые потертые стекла. Рукава рубашки закатаны, большие волосатые руки выглядят угрожающе, красное лицо, как всегда, сурово.

— Добрый день, Марко.

Он повернулся и коротко кивнул.

Некоторое время я раздумывала, что страшнее — поговорить с капитаном или признаться Катель, что не смогла этого сделать.

— Послушай, не сердись на меня, но не мог бы ты потише объявлять отправление? Знаешь, ты так кричишь…

— Ну а тебе-то что? — прорычал он.

— Просто, понимаешь, это немного пугает посетителей…

— Бедняжечки.

— Если бы ты говорил чуть-чуть потише, было бы просто идеально.

— Вообще-то, я вам не дикторша.

Я умыла руки. Просьба передана, а дальше будь как будет. Гордая собой, я слетела обратно на палубу и проводила страхового агента в кабинет. Шарль уже вернулся к себе, в роскошное царство темного дерева и английской зелени, где можно было воображать себя персонажем романа Агаты Кристи, распутывающим загадочное убийство.

Все утро ушло на то, чтобы пункт за пунктом изучить новый контракт. Он должен был надежно защитить корабль от любых неприятностей, в том числе от тех, которые в старом даже не упоминались. После обеда я ждала агента из другой фирмы. Мне хотелось сравнить разные предложения и выбрать самый выгодный вариант.

В пять часов пришла молодая пара. Жених с невестой искали место, где отпраздновать свадьбу, но, обойдя весь корабль, так ничего и не решили. Ближе к вечеру я связалась с несколькими предприятиями, выбиравшими ресторан для проведения ежегодного обеда. Увы, удача отвернулась от меня — никто из них не дал положительного ответа.

Каждый провал словно высвечивал мою странную особенность: я знала, что нужно делать, но… не делала этого. Что-то сдерживало меня и не позволяло действовать так, как хотелось бы. Я как будто не верила, что имею право занимать эту должность, принимать решения и вообще быть собой.

Разобравшись с делами, я решила наконец прерваться. Раковина в комнате отдыха все так же была завалена грязными чашками. Я раздраженно закатила глаза.

Пока варился кофе, я открыла свой «почтовый ящик». Несколько недель назад я попросила Бобби соорудить деревянный сундучок, куда любой сотрудник мог кинуть анонимную записку: высказаться о моей работе, покритиковать или предложить что-то дельное. Мне хотелось получить свободную и честную обратную связь, чтобы понять, как лучше руководить командой, а заодно иметь возможность решать проблемы, не доводя до скандалов и прямых столкновений.

В результате на меня сыпалось все подряд: бессмысленные и порой противоречивые предложения, настойчивые замечания, упреки, хорошие идеи и глупые советы, а вдобавок обидные слова, задевавшие за живое.

Красный замочек щелкнул и открылся. Три послания. Не густо.

Последний вопрос звучал унизительно. Да, я старалась все предусмотреть, везде подстелить соломки, от этого, наверное, казалась излишне недоверчивой, но до паранойи мне все же было далеко.

Вечером Шарль позвал меня в свой кабинет. Я очень удивилась, когда он поднялся с кресла, чтобы закрыть дверь.

— Садитесь, прошу вас, — проговорил он.

Я молча села.

Мимо промчалась моторная лодка, и судно мерно закачалось на волнах.

Шарль обошел стол и устроился напротив меня.

— Курите? — предложил он, протягивая пачку.

— Нет, спасибо.

Он достал сигарету, щелкнул старой позолоченной зажигалкой, затянулся и, как настоящий джентльмен, выдохнул дым в сторону.

— Скоро будет три месяца, как вы работаете на корабле.

Я улыбнулась и кивнула.

— На следующей неделе заканчивается ваш испытательный срок.

— Да, я помню.

Он снова глубоко затянулся:

— Хочу быть с вами честным и сказать все сейчас, чтобы это не стало неожиданностью. Я еще не решил, оставлять вас на этой должности или нет.

Мне показалось, что я получила пощечину. Дыхание перехватило. Мысли разбежались. Да, было много сложностей, но я даже не предполагала, что могу потерять эту работу. Что меня могут уволить. Я окаменела и не сводила глаз с начальника. Ему тоже было явно не по себе.

— У нас большие сложности с финансами, — снова заговорил он. — Я надеялся, что вы привлечете новых клиентов, но, видимо, напрасно. Мы всё больше уходим в минус. Бухгалтер каждую неделю бьет тревогу. О банке я вообще молчу… Долго мы не продержимся, надо срочно что-то предпринять.

Я нервно сглотнула:

— На рынке сейчас непростая ситуация. Есть потенциальные клиенты, но они еще не приняли решение. Я чувствую, что все наладится, но нужно время.

Шарль выслушал и задумчиво покивал.

— У вас есть десять дней, чтобы добиться результатов, — как можно мягче сказал он. — Я бы очень хотел дать больше времени, но, к сожалению, это невозможно.

Земля уходила у меня из-под ног, рушилась вся моя жизнь. Я не знала, что сказать. Шарль и сам выглядел расстроенным, но мне было от этого не легче.

— Я стараюсь изо всех сил.

— Верю.

Я почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы. Нет-нет, плакать нельзя!

— Мне кажется, — добавил он, — вы беретесь за дело не с той стороны. Возможно, стоит сконцентрироваться на главном. Смотрите, сегодня вы провели почти весь день со страховыми агентами. А ведь у нас есть более срочные дела!

Его упрек показался мне не вполне справедливым. Управлять чем-то — это еще и думать о будущем. Я промолчала.

— Если честно… Мне кажется, для этой должности нужен человек с другим характером.

Лучше бы он ударил меня кинжалом.

Я была уязвлена до глубины души.

Это худшее, что я могла услышать в свой адрес. Можно изменить поведение, внешность, манеру говорить, подход к работе… Но не характер.