— Ну, не знаю… Я подумал, там должен быть пожар, чья-нибудь оторванная голова на асфальте или еще что-нибудь.
Минна фыркнула.
— Трентон, как можно?.. — Кэролайн покачала головой. — Что с тобой творится? Как ты можешь такое говорить?
— Это нормальный вопрос, — сказала Минна. Она отлипла от стены и пересекла комнату в мгновение ока. Села на стул напротив Трентона, прижав колени к груди. На секунду она стала похожа на прежнюю Минну.
— Нормальный… — повторила Кэролайн. — Это ненормальный вопрос. Это ужасно. Я не для того сюда приехала, чтобы вы надо мной издевались.
Она принялась открывать дверцы кухонных шкафчиков и захлопывать их. Меня передергивало от каждого резкого звука.
— Алкоголь теперь в столовой, — сказала Минна.
— Я же говорила, она пьяная, — вставила Сандра.
Кэролайн враждебно взглянула на дочь и пошла прочь из кухни. В коридоре не горел свет. На секунду Кэролайн остановилась, не понимая, куда идти дальше. Меня расстроил вид этой располневшей женщины, которая больше не узнавала собственный дом, ведь я еще помнила прежнюю, стройную и красивую Кэролайн.
Трентон и Минна пару минут молчали.
Минна первая нарушила тишину:
— Не надо было ее доводить. Ты сам мне сказал, чтобы я хорошо себя вела.
— Я и не пытался.
— То, что ты сказал, было действительно ужасно. Не понимаю, почему ты так зациклен на авариях и несчастных случаях. Что у тебя за игрушка на айфоне?
Трентон глубоко вздохнул:
— Ты о чем?
— Ты меня прекрасно понял: «Катастрофа» или как-то так она называется. Ты там еще сбрасываешь персонажей с обрыва или стреляешь в них огненными шарами. Какова цель этой игры? Ну, кроме убийства людей?
В столовой Кэролайн уже нашла спиртное. Она налила полстакана водки и выпила залпом. Потом налила еще и тут же опрокинула его себе в рот.
— Очки, — сказал Трентон. Его ресницы задрожали.
Минна удивленно уставилась на него:
— Что?!
— Очки, — повторил Трентон, — за то, что их убиваешь, начисляют очки. Набрать больше очков — в этом цель игры.
В столовой Кэролайн протерла стакан из-под водки полотенцем и поставила его на место. Она взяла бокал для вина и выбрала бутылку красного. Теперь она успокоилась.
— По-моему, это идиотизм! — сказала Минна.
Я помню, как они играли в гостиной. Минна давала Трентону указания, как лучше расположить предметы, через которые покатится их мяч.
— Вон туда! — раздраженно говорила она, указывая ему направление. — Нет же! Туда! Не глупи, Трентон! Так ничего не получится!
Трентон что-то пробормотал себе под нос. Что-то вроде «как будто в «Гелиотропе» было лучше!». Если бы я была жива, то без труда поняла бы его. Но теперь мы растворяемся в звуках и иногда можем чего-то не слышать. Мы и есть звуковые волны — мы доносим колебания его голоса до нее и возвращаем ее голос к нему, и так далее.
— Я не понимаю. Что ты там бормочешь? — спросила Минна.
— В «Черном гелиотропе» тоже было полно смертей, — повторил Трентон чуть громче, — там уничтожили целый лес нимф, обезглавили половину Ордена, Свена затоптал Трирог…
— «Черный гелиотроп» — это книга о нравственности, Трентон. — Минна опустила ноги и поднялась со стула. В этот момент на кухню зашла Кэролайн с двумя бокалами для вина и бутылкой. Она снова была в хорошем расположении духа и беззаботно улыбалась. Она огляделась в поисках штопора и немного заволновалась, не обнаружив его с первого взгляда. Но вот Кэролайн нашла то, что искала, и снова расслабилась. Она откупорила бутылку и демонстративно налила немного вина себе в бокал.
— «Пино», — определила Сандра, — кажется, орегонское.
— Не строй из себя эксперта! — Мое терпение иссякло.
— Я и не строю.
— Ты прочитала это на этикетке!
— Я не смотрела на нее!
— Это невозможно, — констатировала я. Еще одна чертовски раздражающая штука — мы не можем выбирать, что видеть, что чувствовать, что слышать. Мы просто всегда видим, чувствуем и слышим.
— Не хочешь присоединиться, Минна? — предложила Кэролайн.
— Нет, лучше не надо, — ответила Минна.
— Бери бокал, ты выглядишь так, как будто тебе нужно выпить.
— Пожалуй, я возьму, — сказал Трентон.
Кэролайн смерила его взглядом своих огромных, водянисто-голубых глаз.
— Не смеши меня, Трентон. Принесешь мои сумки из машины? Они в багажнике.
— Почему я должен это делать? — проворчал он, но тем не менее встал и направился к двери. Движения его были нелепыми и дергаными — он был, как ожившее пугало, которое вынуждено учиться ходить. Трентон делал большой шаг вперед, а затем слегка скользил назад, шаркая по полу.
Трентон. Мой прекрасный, грациозный, идеальный Трентон.
Он вышел на улицу, и Минна подошла к кухонному столу и налила себе вина в бокал. Она была сантиметров на десять выше матери и гораздо стройнее, но тот факт, что Минна осветлила волосы, делал ее сходство с Кэролайн более разительным. Они были как две версии одной картины: Минна — современная графика, ее мать — акварель.
— Где Эми? — спросила Кэролайн.
— Наверху, — сказала Минна. И добавила после паузы: — Хочет знать, куда делся дедушка.
— Это нормально. — Кэролайн снова отпила, но в этот раз не очень осторожно — вино разлилось, и бокал теперь был полон менее чем наполовину. Она присела за стол, крутя его в руках. — Наверное, треснул, — сказала она визгливым нервным голосом, прежде чем снова наполнить его до краев.
На пару секунд на кухне воцарилось молчание. Затем Минна сказала:
— Так странно снова вернуться сюда. Это место выглядит…
— По-другому?
Минна покачала головой:
— Нет. Таким, как и прежде. Вот это-то и странно.
Она протянула руку к маленькой свинке — фарфоровой солонке, одной из многих, купленных Ричардом Уокером.
— Зачем он хранил весь этот мусор?
— Ты же знаешь, — Кэролайн отхлебнула еще вина, — твой отец не любил расставаться с вещами.
Она сказала это с болью в голосе.
Ричард Уокер был коллекционером. Он привозил расписанные вручную пепельницы из Мексики и бусы из Гватемалы, статуэтки Будды из Индии и дешевые плакаты из Парижа, которые он развешивал в своем кабинете рядом с работами Энди Уорхола. Он коллекционировал монетки и часы из других стран, дешевые венецианские маски и эскимосские предметы искусства, а также кружки, брелоки и магнитики.
Минна ходила по кухне кругами, как зверь в клетке.
— Хлам, хлам, хлам, хлам, — приговаривала она, — повсюду один хлам! Уйдет вечность на то, чтобы это рассортировать. Предлагаю все просто выбросить.
Кэролайн вздохнула:
— Тут есть что-то стоящее. Деньги нам всегда пригодятся.
— Хочешь устроить аукцион? — спросила Минна.
Кухонная дверь хлопнула. Кэролайн и Минна подпрыгнули от неожиданности — никто не заметил, как вошел Трентон, волоча за собой сумки матери. Они напомнили мне старые ботинки Эда — когда он их очень долго носил и часто и скрупулезно чистил. На сумках не было дыр или пятен, но выглядели они как-то потасканно.
— О чем вы говорите? Какой аукцион? — спросил Трентон.
Минна и Кэролайн молчали. Мать заговорила первая.
— Будем продавать вещи твоего отца, — выпалила она, — те, которые нам не нужны.
— Когда? — Трентон прислонился к кухонной двери, чтобы стоять как можно дальше от матери и сестры.
— В конце месяца, — сказала Кэролайн и поставила на место солонку, которую взяла Минна.
Трентон перевел взгляд с матери на сестру. Минна опустила глаза.
— Больные, — сказал он, — вы больные! Мы тут меньше часа, а вы уже…
— Он все равно не поймет. — Минна закатила глаза.
Трентон уставился на нее, как на прокаженную.
— И вы еще меня называете ненормальным?! — Он резко сорвался с места и ринулся через кухню. Его шаги загрохотали по лестнице. Каждый отдавался во мне болью и яркими разноцветными вспышками, словно я долго смотрела на солнце.
— Не понимаю этого мальчика, — вздохнула Кэролайн.
— Он очень ранимый, — Минна развела руками, — к тому же он едва помнит папу. Трентон не знает, каким он был придурком.
— Не говори так про отца, — мягко произнесла Кэролайн.
— Но он же был придурком! — продолжала настаивать Минна.
— Я хочу есть, — сказала мать, — ты голодная?
— Не очень.
— Наверное, Эми проголодалась.
Кэролайн принялась за инспекцию кухонных шкафчиков: они был переполнены продуктами, хотя Ричард Уокер готовил крайне редко. Там стояли коробки со смесью для выпечки блинов, открытые пакеты с чипсами, около шести пачек хлопьев, консервные банки с фасолью и тунцом, баночка с медом (из-под крышек пара капель вытекла на полку, и банка прилипли к ней), жестянки с сардинами и коробки с макаронами, а также мешочек риса, в котором уже завелись клещи.
— Что ты делаешь? — спросила Минна.
— Ищу, что приготовить на ужин, — ответила Кэролайн, — а на что еще это похоже?
Минна резко захлопнула дверцу шкафа.
— Мы не будем это есть, — сказала она с таким видом, как будто Кэролайн предложила ей поужинать блюдом из какого-то мерзкого насекомого.
Кэролайн попыталась открыть шкафчик, но Минна крепко прижимала его рукой.