— Нет, спасибо. — Я сейчас совсем не в настроении иметь дело с тетей Джекки и ее житейской «мудростью», которая обычно звучит так, словно родом из бутылки с алкоголем. «Откройся лучам правды. Сфокусируйся на настоящем. Отпусти или неси свой крест». Но она встала в дверях, заблокировав тем самым вход в мою комнату. — Ты сегодня переночуешь у нас или как?

— Подумываю об этом, — отвечает она, делая большой глоток смузи, после чего над ее верхней губой остаются зеленые усы. — Знаешь, это неправильный путь, так ты не получишь ответа. Если, конечно, ты действительно хочешь с ней поговорить.

— Думаю, я знаю свою сестру, — раздраженно отвечаю я.

Тетя Джекки пожимает плечами.

— Можешь говорить что хочешь.

Затем она долго смотрит на меня, будто гадая, стоит ли мне открыть какую-то тайну.

— Что? — в конце концов спрашиваю я.

Она наклоняется, чтобы поставить смузи на одну из ступенек лестницы, затем снова распрямляется и берет меня за руки.

— Знаешь, она не злится на тебя. Просто скучает.

У нее ледяные руки, но я не отдергиваю свои.

— Это она тебе сказала?

Тетя Джекки кивает.

— Ты… с ней разговариваешь?

— Почти каждый день, — отвечает тетя, пожимая плечами. — Сегодня утром я долго с ней разговаривала.

Я отстраняюсь, делая шаг назад, и едва не наступаю на тетину сумку, распластанную, словно какая-то тушка, посреди коридора. Дара всегда смеялась над тетей Джекки из-за вечного запаха пачули и странных веганских убеждений, бесконечной болтовни о медитации и реинкарнации. А теперь они стали лучшими подружками?

— А со мной она вообще не разговаривает.

— А ты пыталась? — спрашивает она с грустным выражением лица. — Пыталась по-настоящему?

Я не отвечаю. Я протискиваюсь мимо тети, взбегаю через две ступеньки по лестнице и открываю дверь в комнату Дары, но там темно и пусто. Моя поздравительная открытка по-прежнему лежит на подушке, точно на том же месте, где она была сегодня утром. Может, ее вообще не было здесь с прошлого вечера? Куда она могла подеваться? Может, она у Арианы? Или, может… Внезапно я нахожу ответ на свой вопрос, который так очевиден, что просто удивительно, как я не догадалась раньше. Она с Паркером. Наверное, они вместе отправились в какое-то путешествие в стиле Дары, например, в Северную Каролину и обратно за двадцать четыре часа или остановились в мотеле в Норвоке и бросают в окно жареную картошку чайкам.

Я достаю свой телефон и набираю номер Дары. После пяти гудков включается голосовая почта. Значит, или занята (если она с Паркером, то мне лучше не знать, чем), или игнорирует меня.

Пишу сообщение:

«Давай встретимся у «Врат» в ФэнЛэнде в 22 часа».

Нажимаю «отправить».

Ну вот, я попыталась, прямо как советовала тетя Джекки.

Внизу тетя Джекки вернулась в кабинет. Я копаюсь на кухне в поисках ключа от машины Дары. В конце концов нахожу его в глубине ящика со всяким хламом позади кучи старых зажигалок и нескольких коробок со спичками.

— Ты уходишь? — спрашивает тетя Джекки, когда я направляюсь к двери.

— На работу, — говорю я и выхожу, не дожидаясь ее ответа.

В машине Дары странно пахнет землей, будто под одним из сидений у нее растут поганки. Я уже несколько месяцев не сидела за рулем и, когда поворачиваю ключ в зажигании, чувствую легкое волнение. В последний раз я вела машину в ночь аварии по тому участку 101-го шоссе, который ведет к скалистой части побережья, где гнездятся песчанки и растут морские сливы.

Я ни разу туда не возвращалась. Не хотела.

Та дорога ведет в никуда.

Я осторожно сдаю задом на подъездной дорожке, внимательно следя за тем, чтобы не задеть мусорные контейнеры, стоящие на лужайке. Чувствую себя за рулем немного странно и непривычно. Но через пару минут расслабляюсь. Опускаю окна, выезжаю на шоссе, добавляю скорость и чувствую, как давление в груди постепенно ослабевает. Дара все еще не ответила на мое сообщение, но это ничего не значит. Она всегда обожала сюрпризы. Кроме того, двадцать второй автобус едет прямо в ФэнЛэнд. Может, она пропустила ужин, чтобы пораньше попасть в парк?

У ФэнЛэнда на парковке по-прежнему яблоку негде упасть, хотя сразу видно, что толпа несколько изменилась: стало меньше микроавтобусов и джипов, зато больше подержанных легковушек, из окон льется музыка и струится сладковатый дымок, а народ то и дело заглядывает на парковку, чтобы выпить или накуриться.

— Эй, милашка. Клевая задница! — кричит парень из соседней машины, и его друзья закатываются от смеха.

— Да ничего подобного, — возражает девчонка с заднего сиденья.

Трое парней, на вид немного моложе меня, стоят перед «Бум-е-рангом», зажигая петарды и изо всех сил бросая их в воздух, где те взрываются в облаке дыма.

Фейерверк начался. Как только я вхожу в ворота парка, сноп золотых огней взмывает в небо, протягивая длинные щупальца, словно в небе искрится сияющее морское существо.

Затем синие и красные яркие вспышки цвета сменяют друг друга.

Дара должна быть здесь. Наверняка она пришла.

Я проталкиваюсь через толпу, собравшуюся в Зеленом Ряду. Люди выстроились в очередь, чтобы побросать баскетбольный мяч в кольцо или испытать себя на силомере. Кругом огни и вспышки, сплошное дзынь-дзынь-дзынь игровых автоматов, оповещающее о начале или завершении игры, дети, сияющие от радости или разочарованные. Небо подсвечивается зеленым или синим, когда фейерверки достигают определенной высоты и чудесным образом изменяются, рассыпаясь пылью под облаками. Интересно, как высоко они могут взлететь?

Я поворачиваю к «Вратам». Они тоже залиты светом фейерверков, так что верхушка похожа на обожженный ноготь.

На лужайках тут и там расстелены одеяла, семьи устраивают пикники. Прохожу мимо карусели, когда кто-то хватает меня сзади за шею. Я оборачиваюсь, надеясь, что это Дара. Но, к моему разочарованию, это всего-навсего смеющаяся Элис. Волосы выбились из косичек. Сразу понятно, что она немного выпила.

— Мне понравилось, — говорю я.

Она уже сменила форменную футболку на свободный топ, который открывает две новые татуировки. Из-под бретелек топа выглядывают крылья. Я никогда раньше не видела ее без форменной футболки, и сейчас она кажется мне чужой.

— Выпей, — говорит она, словно прочитав мои мысли, достает из заднего кармана какую-то фляжку и протягивает мне. — Похоже, тебе не помешает.

— Что это? — Я отвинчиваю крышку и делаю первый глоток.

Элис смеется, когда я морщусь.

— СоКо. Соузен Комфорт. Давай еще. — Она подталкивает меня локтем. — Выпей побольше. ФэнЛэнду сегодня исполнилось семьдесят пять. А на вкус, кстати, не так уж плохо, честное слово.

Я делаю большой глоток (не потому что парку исполнилось семьдесят пять, а потому что Элис права, мне это нужно) и немедленно начинаю кашлять. На вкус — как жидкость, которой заправляют зажигалки.

— Это отвратительно, — выдыхаю я.

— Потом еще спасибо скажешь, — отвечает она, похлопывая меня по спине.

Она права. Почти мгновенно по моему желудку и груди растекается тепло, оно сосредоточивается где-то между ключицами, и я не могу сдержать хихиканье.

— Хочешь пойти посмотреть с холма? — спрашивает она. — Оттуда открывается лучший вид. И Роджерс даже принес, — она понижает голос, — унцию травки. Мы по очереди ходим в ремонтную мастерскую.

— Я скоро приду.

Внезапно я осознаю безумие того, что собираюсь сделать (нет, что мы с Дарой собираемся сделать), и меня накрывает приступ смеха. Делаю еще один глоток, прежде чем вернуть фляжку Элис.

— Пойдем, — уговаривает она. — Потом ты нас не найдешь.

— Скоро приду, — повторяю я. — Обещаю.

Она пожимает плечами и вприпрыжку отправляется по тропинке.

— Как хочешь, — сдается она и снова отпивает из фляжки, в которой на секунду отражается небо, на этот раз окрашенное в сияющий розовый. — Удачно повеселиться!

Я делаю вид, что поднимаю несуществующий стакан, и смотрю вслед, пока она не исчезает в тени, слившись с толпой. Затем я решаю сократить путь и пройти через посадку, из-за которой «Врата» относительно изолированы. Эта часть парка задумывалась как тропическая и экзотическая. Когда сходишь с тропинки, кажется, что попадаешь в другой мир. В отличие от других насаждений этим позволили расти бесконтрольно, и мне приходится прокладывать себе путь, отбрасывая стебли вьющихся растений и ныряя под толстые, широкие листья карликовых пальм, которые шлепают по мне, когда прохожу мимо. Почти сразу звуки становятся приглушенными, словно они доносятся из-за тонкого слоя воды, всюду гудят мошки и сверчки. Я слышу даже тончайший звук крыльев мотыльков, которые врезаются в мои голые руки. Пробираюсь через заросли, время от времени спотыкаясь в темноте, и не свожу глаз с мерцающей верхушки «Врат». В отдалении я слышу рев толпы: финал. На мгновение небо превращается в сумасшедшую мешанину цветов, у которых даже нет названия: сине-зелено-розовый и оранжево-фиолетово-золотой, так как фейерверки сменяют друг друга с бешеной скоростью.

Слева я слышу шорох и приглушенный смех. Оборачиваюсь и вижу парня, застегивающего штаны, и девушку, которая смеется и тянет его за руку на тропинку. На секунду я замираю, испугавшись, что они решат, будто я подглядывала, но затем снова остаюсь одна и продолжаю свой путь.