От 28 февраля: «Паркер любит другую». Эти строчки заставляют мое сердце подпрыгнуть.

Затем от 2 марта: «Думаю, это и есть самое приятное в исчезновении: та часть, когда люди ищут тебя и умоляют вернуться домой».

Я замедляюсь, когда дохожу до 22 марта. В этот день ей прислали те фотографии с незнакомого номера. Их прислал тот парень, который предупредил меня, точнее, предупредил Дару, чтобы она держала язык за зубами. Запись довольно короткая, всего несколько строчек:

«Сегодня еще одна вечеринка!!! Андре был прав. Становится легче. В прошлый раз всего за пару часов я заработала больше двухсот баксов. Другие девчонки показались мне очень милыми, но одна из них предупредила, чтобы я держалась подальше от Андре. Думаю, она просто ревнует, потому что он явно выделяет меня из всех. Он сказал мне, что собирается продюсировать одно телешоу. Представляете, что случится с Ник, если у меня будет свое реалити-шоу? Да она просто умрет. Тогда Паркер наконец поймет, каким был придурком».

Я перехожу к следующей странице. Запись Дары в день аварии еще короче:

«Черт. Я правда думала, что справлюсь. Но сегодня я проснулась в таком дерьмовом настроении.

Ариана говорит, мне нужно просто поговорить с Паркером. Не знаю. Может, так и сделаю. Может, Лизни был прав — я просто не могу выбраться из всего этого?

Или может, в конце концов я взрослею?»

Воспоминания о той ночи возвращаются ко мне: серая пелена дождя, машина Паркера, фары разбивают весь внешний мир на участки света и темноты. И выражение триумфа на лице Дары, как будто она только что первой пересекла финишную прямую.

Дальше записи прерываются, и я быстро пролистываю несколько пустых страниц. Во время аварии у Дары были раздроблены кости запястья, и некоторое время она не могла держать в руках даже вилку, не то что ручку.

Следующая запись, судя по всему, последняя, датирована вчерашним днем и написана большими буквами, как особый сигнал или крик:

...

«ДОРОГАЯ НИК!

Я ЗАТЕЯЛА ИГРУ.

ОНА НАЗЫВАЕТСЯ: ПОЙМАЙ МЕНЯ, ЕСЛИ СМОЖЕШЬ.

Д.»

На секунду я застываю, ошарашенная этим посланием. Я снова и снова перечитываю его, разрываясь между чувством злости и облегчения. Злость побеждает. Я захлопываю дневник, встаю и швыряю его через комнату. Он ударяется об окно и падает, сбивая со стола пустую подставку для карандашей.

— Ты, мать твою, думаешь, что это игра? — произношу я вслух, и по моей спине пробегает холодок. Это почти слово в слово то, что написал незнакомец в ответ на мое сообщение:

«Ты, на хрен, думаешь, что это шутка?»

Я встаю и обхожу комнату, прокладывая себе путь среди всякой ерунды, разбросанной по полу. Я ищу какой-то знак, что-то, что может стать ключом, ответом на вопросы! Куда и почему она уехала? Ничего. Только шмотки и разный мусор. Все те же последствия торнадо, которые Дара оставляет за собой всегда и везде. В углу я замечаю четыре пустые картонные коробки. Наверное, мама в конце концов попросила ее разобрать весь этот хлам. Я пинаю одну из них и испытываю короткую вспышку удовлетворения, когда та летит через всю комнату и ударяется о противоположную стену.

Я больше не могу.

Стоя в углу, делаю глубокий вдох и пытаюсь восстановить в памяти комнату, какой она была пару дней назад, словно совмещаю два слайда и пытаюсь отыскать различия. А потом что-то щелкает. У изножья ее кровати я замечаю пластиковый пакет, которого там раньше не было.

Внутри пакета случайный набор какой-то ерунды: маленькая бутылочка спрея и утюжок для волос, сверкающие стринги, которые я отбрасываю мизинцем, потому что не уверена, что они чистые. Четыре визитки, никак не связанные между собой: малярные работы, страховое агентство. Я читаю их одну за другой и бросаю на кровать, надеясь найти какую-то зацепку. Еще одна карточка принадлежит юридической компании.

Последняя карточка — ресторан «Бимерс». Я знаю это место. Он рядом со 101-м шоссе, всего в полумиле к югу от ФэнЛэнда и в миле от того места, где мы с Дарой попали в аварию.

Я переворачиваю карточку, и весь мир вокруг меня сужается, сходясь в одну точку, превращаясь в имя, Андре, и несколько цифр, нацарапанных шариковой ручкой. Я снова чувствую легкую боль, словно какая-то скрытая часть моего мозга наконец заработала. Как в детстве, когда Паркер уговорил нас с Дарой прогуляться ночью по кладбищу.

Мне знакомо это имя, Андре. Дара упоминала какого-то Андре несколько лет назад.

И номер я тоже знаю, потому что отправляла на него сообщения всего пару часов назад.

«…лучше держи язык за зубами, или пожалеешь!!!»

Я убираю карточку в задний карман. Как ни странно, я даже не боюсь. Я вообще почти ничего не чувствую.

Еще нет двенадцати, а поездка в «Бимерс» займет не больше двадцати минут.

Времени достаточно.

Готовы прокачать свою вечеринку? Приготовьтесь к…

Ник, 00:18

Как только я въезжаю на парковку «Бимерс», чувствую разочарование. Я рассчитывала найти еще один ключ, сразу увидеть какую-то очевидную связь между Дарой и этим местом, но «Бимерс» похож на все остальные бары Ист Норуока, только стоит более уединенно. Орфанс Бич славится опасными течениями, и почти все заведения здесь закрылись.

Афиши в затемненных окнах рекламируют дамские вечеринки, напитки с названиями типа «Нежный сосок» и вип-тусовку с посредственным названием «Затмение». Перед стеклянной дверью даже натянут бархатный канат, который выглядит особенно нелепо, учитывая, что рядом с клубом абсолютно пусто и никто не дожидается своей очереди, чтобы войти. Один-единственный посетитель в грязных джинсах и майке с надписью «Будвайзер» задержался на парковке, чтобы выкурить сигарету и поговорить по телефону.

Я наблюдаю, как будвайзер тушит окурок в урне, предусмотрительно поставленной для этой цели у выхода, и выпускает дым через нос, как дракон. Я уже собираюсь выйти из машины и последовать за ним в бар, когда двери распахиваются, на улицу выходит вышибала, размером и формами напоминающий горбатого кита, и преграждает будвайзеру путь. Тот поднимает руку, видимо, показывает штамп, и вышибала его пропускает.

Я не подумала о том, что потребуется удостоверение личности. Но само собой, оно нужно. На секунду меня охватывает такая дикая усталость, что я подумываю развернуться и уехать домой. И пусть Дара катится ко всем чертям.

Но какая-то упрямая часть меня отказывается сдаваться так быстро. К тому же, насколько я знаю, у Дары нет поддельного удостоверения. Она всегда хвалится, что оно ей не нужно, потому что она может попасть в любой бар, просто пофлиртовав с охранником на входе.

Если она может, то и я могу.

Я открываю зеркало, жалея, что не раздумывая натянула простой топ с круглым вырезом, а из макияжа нанесла только немного туши и гигиеническую помаду. Я выгляжу бледной и слишком юной.

Оборачиваюсь и наклоняюсь, чтобы посмотреть, что лежит на заднем сиденье. Как и в комнате Дары, здесь валяется много одежды и разной ерунды. Я без труда нахожу расшитый блестками топ, блеск для губ и даже тройную палетку темных теней для век. Окунаю большой палец в тени и пытаюсь вспомнить, что Дара говорила в те редкие моменты, когда я позволяла меня накрасить и выходила из ванной неузнаваемой и всегда с легким чувством дискомфорта, будто она заставила меня влезть в чужую кожу. «Растушевывай снизу, затемняй складку».

Я наношу немного блеска, распускаю хвост, взбиваю волосы руками и, убедившись, что парковка по-прежнему пуста, быстро переодеваюсь. Блестящий топ Дары сидит так низко, что даже немного виден мой лифчик (к счастью, черный, а не мой любимый желтый, с пятном от кофе прямо над левым соском).

Я в последний раз смотрю на свое отражение и на секунду замираю от удивления. В одежде и макияже Дары я так похожа на нее. Представить не могла, что мы можем быть настолько похожи.

Я делаю глубокий вдох, хватаю свою сумку и выбираюсь из машины. К счастью, перед ужином я сняла шлепки, понимая, что отец обязательно отчитает меня, если заявлюсь в них в ресторан. На мне золотые гладиаторские сандалии, у которых даже имеется некое подобие каблука.

Вышибала материализуется раньше, чем я успеваю коснуться дверной ручки. Он вырастает из темноты за стеклянными створками, словно морское чудовище, всплывающее на поверхность. И вместе с ним наружу вырывается музыка: бухающие ритмы хип-хопа, женский смех и болтовня десятков пьяных людей.

— Удостоверение, — произносит он со скучающим видом.

Его глаза прикрыты, как у ящерицы.

Я сдавленно смеюсь. Звучит так, будто кто-то душит меня садовым шлангом.

— Серьезно? — Я опускаю подбородок, как это делает Дара, когда хочет что-то получить, и подмигиваю ему. При этом чувствую, что у меня от напряжения дергается левая нога. — Я всего на пять минут. Даже меньше. Просто передам подруге ее кошелек.

— Удостоверение, — повторяет он, как будто и не слышал моих слов.

— Слушай, — начинаю я. Он придерживает дверь ногой, и в образовавшемся просвете мне видна часть бара, плохо освещенная рождественскими лампочками, абсолютно не по сезону. Несколько девушек сбились в кучу и выпивают. Может, и Дара среди них? Слишком темно, чтобы разглядеть. — Я не собираюсь пить, ясно? Я просто ищу подругу. Можешь проследить. Я зайду и сразу выйду.