— Он входит в дом, — сказал Рикки.

Тори ощутила внезапный укол паники. То, что они собирались сделать, вдруг показалось неправильным. Слова Рикки зазвучали в ее голове:

«Он едва ли поднимет бучу или хотя бы заметит пропажу. Когда он запрется в доме, мы проникнем под навес и заберем пару бутылок алкоголя. Вот и все. Потом бегом вернемся на гребень холма, сядем в снегоход рядом с осиновой рощей и дадим деру отсюда».

— Уже поздно, — сказала Тори. — Я… я обещала Оливии и Колу, что вернусь домой до темноты.

Рикки повернулся к ней и ухмыльнулся; его глаза были озерцами жидкой черноты на фоне смуглой кожи. Когда он так смотрел, у Тори возникало странное ощущение в животе. Ему еще не исполнилось тринадцати, но он казался гораздо старше и был очень умелым. У Рикки Саймона было неоспоримое преимущество: рядом с ним Тори чувствовала себя живой. Он заставлял ее забывать о поганой неразберихе жизни; попросту говоря, благодаря ему ей хотелось вставать поутру. Рикки был единственным, кто делал ее новую жизнь на ранчо Броукен-Бар сколь-либо сносной. И вдруг все опять стало в полном порядке.

— Ты же не струсишь теперь, правда, Тори Бартон?

— Конечно, нет. Только… нужно сделать это поскорее.

— Вот именно.

Они спустились к старому сараю. Снежная каша быстро застывала на морозе. Когда они подошли к сараю, Рикки выругался.

— Он запер чертов сарай! Раньше он никогда этого не делал.

Ну, конечно: новый латунный замок был продет в петлю металлической створки поперек двери.

— Наверное, сосчитал свои бутылки и увидел недостачу, — сказала Тори, дрожа от холода и радуясь, что сарай вдруг оказался недоступным.

Рикки опустился на корточки и пристально осмотрел навесной замок в угасающем свете дня. Потом усмехнулся:

— Вроде бы понятно.

Рикки пошарил в кармане и достал карманный ножик с рукоятью из кремовой кости, отполированной до полупрозрачности, с инкрустацией в виде маленького лошадиного профиля. Сняв перчатки, Рикки раскрыл одно из мелких приспособлений.

— Пробойник, — шепотом сообщил он. Потом вставил инструмент в замок, закрыл глаза и сосредоточился, аккуратно ворочая железный стержень. Рикки ругнулся на мороз и замерзшие пальцы, а затем выпрямился с широкой улыбкой.

— Готово!

— Где ты этому научился?

— У одного парня из заповедника. Заходи скорее. — Рикки открыл дверь сарая и бросил взгляд на бревенчатую хижину, угрюмо нависавшую в сумерках. Из каминной трубы поднималась струйка дыма.

Оказавшись внутри, Рикки направил луч фонарика на узкие полки вдоль стены. Свет играл на стеклянных бутылках и банках, наполненных жидкостью. Содержимое некоторых из них было прозрачным, как вода; другие имели светло-желтый оттенок лугового меда или более насыщенный цвет жженой умбры. Тори нервно оглядывалась по сторонам. В заднем углу сарая, на некрашеном деревянном столе, стоял медный перегонный куб, соединенный трубками с бочкообразной емкостью. На соседней полке стояли две керосиновые лампы. На другой стене были развешаны инструменты и разное садовое оборудование. Каждая вещь находилась на своем месте. Тори не ожидала, что сарай окажется таким опрятным и хорошо организованным. Она посмотрела на куб.

— Это же незаконно, да?

— Само собой, — ответил Рикки, снимая бутылку с полки и засовывая ее под куртку. Он потянулся за другой бутылкой. — Поэтому он не может сообщить о краже.

— Я думала, что этот старик был полицейским.

— А когда это мешало незаконным делишкам? Уж ты-то должна знать об этом, учитывая, чем занимался твой отец.

— Он был не настоящим, а приемным отцом.

— Ну да, а твой настоящий отец был чокнутым придурком.

— Пошел ты в жопу, Рикки Саймон.

Рикки ухмыльнулся и потянулся за третьей бутылкой, но его рука застыла в воздухе, когда они услышали звук. Оба замерли и прислушались. Звук послышался снова: отчетливое чавканье шагов по мокрому снегу, быстро приближавшееся к ним.

— Он возвращается, — в ужасе прошептала Тори. — Ты же говорил, что он больше не выйдет из дома!

— Это не он; шаги слишком быстрые. Скорее, прячься за столом.

Они нырнули под верстак в дальнем конце сарая, едва втиснувшись между скамьей и стеной. Рикки выключил карманный фонарик, и началось холодное ожидание во тьме. Ветер стонал в древесных кронах, и ветки скрипели и скребли по крыше сарая. Тори стиснула зубы и устремила взгляд на дверь, ожидая увидеть клин желтого света от лампы или ружейный ствол.

Никто не пришел. Звуки прекратились. Потом, когда Тори уже собиралась встать и убраться подальше от этого места, — с Рикки Саймоном или без него, — они услышали громкий хлопок. Она в панике взглянула на Рикки. В полутьме его глаза казались вытаращенными и круглыми, с огромными белками.

— Это выстрел, — прошептал он.

Прижавшись друг к другу, они не смели двинуться с места. Минуты тянулись за минутами. Потом они снова услышали звук шагов по мокрому снегу, еще более торопливых, чем раньше. Шаги приближались к сараю.

— Вот черт, — прошептал Рикки, когда Тори вцепилась в его руку. От ее движения он дернулся и стукнулся об полку, откуда слетела жестяная банка. Крышка отскочила, и на дощатый пол пролилось что-то вроде краски. Никто не произнес ни слова. Желтая жидкость медленно собралась в лужицу и просочилась под скамью.

Человек на улице повернул в сторону от сарая. Чавкающий звук шагов удалился в сторону осиновой рощи за маленьким домом. Они слышали хруст веток, сопровождавшийся резким выхлопом, а потом двигатель снегохода с ревом пробудился к жизни. Рикки немного привстал и выглянул в окошко в задней части сарая, а потом быстро нырнул обратно.

— Я видел его, — прошептал он. — Видел его шлем.

Они послушали, как снегоход уезжает на север, к лесу на противоположной стороне долины. Вскоре звук стих вдалеке.

— Дьявольщина, — прошипел Рикки. — Нам нужно зайти в дом и посмотреть, что случилось со стариком.

— Не, не надо! — Тори рывком поднялась на ноги и метнулась к двери. — Нам нужно убраться отсюда!

Рикки схватил ее за руку.

— Тори, его могли ранить. Ему нужна помощь. Я собираюсь посмотреть, как он там, — с тобой или без тебя.

Глаза Тори наполнились слезами, а в груди перехватило так, что она не могла вздохнуть. Она не должна была соглашаться с Рикки и приходить сюда. Но она точно не собиралась оставлять его и отправляться в темноту. Только не сейчас. Только не после того, что случилось.

Они вышли из сарая и крадучись пошли по тропинке к дому, досадуя на шум, поднимаемый их собственными шагами по снежному месиву. Они приблизились сзади, где рядом с домом стоял цилиндрический бак с пропаном. Рикки осторожно заглянул в окно гостиной. Тори тревожно оглядывалась на склон холма позади; ее пугала мысль, что человек на снегоходе может сделать круг и зайти им в спину.

— Я вижу его ноги, — прошептал Рикки. — Он сидит в кресле-качалке у камина, на ногах у него шлепанцы, но все остальное закрыто. — Последовала короткая пауза. — Тори, он не двигается. На полу валяются очки… он вообще не шевелится.

Рикки отступил от окна. В сгустившемся сумраке его лицо казалось призрачным, глаза зияли черными дырами. Это еще больше напугало Тори.

— Я захожу в дом, — объявил Рикки.

— Нет, Рикки, пожалуйста! — Она снова ухватила его за руку. — Пожалуйста, давай уйдем отсюда!

Он стряхнул ее руку и направился к двери, движимый тревогой. Тори поспешила за ним, несмотря на ужас, нараставший внутри.

Дверь была слегка приоткрыта — по меньшей мере странно, принимая во внимание холод на улице и крепкий северный ветер. Рикки постучался.

— Мистер Норд, — позвал он. — Капрал Норд!

Ничего, кроме ветра, шелестевшего в безлистных ветвях деревьев.

Рикки открыл дверь пошире. Кухня была освещена мерцающим светом керосиновой лампы, стоявшей на столе. Внутри было тепло, немного пахло дымом и едой из печи. Две тарелки на столе. Рикки осторожно двинулся через кухню в гостиную. Тори последовала за ним и сразу же почуяла какой-то другой запах. Незнакомый, но вызывающий инстинктивное желание немедленно бежать отсюда.

Рикки выглянул из-за угла.

— Вот дерьмо! — Он отпрянул и резко вытянул руку, преграждая ей путь. — Уходи отсюда, Тори.

Его голос звучал очень странно; раньше она никогда не слышала от него такого тона. Рикки сильно побледнел.

Ноги Тори словно приросли к полу.

— Давай же! — Рикки схватил ее за руку, развернул и с силой подтолкнул к кухонной двери. Толчок выбил Тори из равновесия. Она выбросила вперед руку в перчатке, чтобы ухватиться за край стола, но вместо этого сбила керосиновую лампу. Лампа перевернулась и с лязгом упала на пол; стекло разлетелось вдребезги. Керосин разлился по полу и немедленно вспыхнул. Тори придушенно вскрикнула.

Рикки поволок ее к входной двери, и они вместе выкатились на улицу. Он сразу же согнулся пополам, и его вырвало в снег. На кухне занималось потрескивающее пламя.

— Р-Рикки? — пробормотала Тори.

Рикки посмотрел на нее, но ничего не сказал, как будто старался прояснить голову и найти подходящие слова. Как будто старался совладать со своим телом. Когда он заговорил, его голос заметно дрожал.