Алистер повернул коня, хотя свет луны быстро убывал и тропинки почти не было видно. Лошади находили путь благодаря колее, проделанной в грязи парой колес, следам ног и лошадиных копыт и свежему конскому навозу.

Алистер не на шутку встревожился и принялся понукать усталое животное.

Когда они с Мирабель добрались до лесистого участка, птицы уже угомонились и воцарилась тишина.

Они остановились и прислушались. Они намного опередили всех остальных и не слышали их голосов. Только ветер шумел в соснах.

И тут тишину разорвал крик, короткий, отчаянный, где-то неподалеку.

Они спешились и побежали на звук.

Алистер остановился, услышав голос мистера Олдриджа, доносившийся откуда-то снизу:

— Осторожно, осторожно!

— Папа!

Мирабель рванулась с места, но Алистер удержал ее.

— Подожди здесь.

Он осторожно двинулся вперед, напряженно глядя под ноги. Тучи закрыли луну и брызнули на землю холодным мелким дождем.

— Я здесь, здесь, — подал голос мистер Олдридж. — В вентиляционной шахте. Умоляю, будьте осторожны.

Алистер опустился на четвереньки и пополз на голос. Он остановился, заметив отверстие с неровными краями, которое было чуть темнее, чем окружающая почва. Он подполз, насколько смог, к краю и заглянул внутрь. Но ничего не увидел.

— Мистер Олдридж? С вами все в порядке?

— Да-да, конечно.

— Мы принесем веревку и вытащим вас оттуда.

— Боюсь, что это будет не так-то просто сделать. Мирабель тоже подползла к отверстию.

— Папа, ты ранен?

— Думаю, нет, но трудно сказать наверняка. На мне лежит мертвый Калеб Финч.

Алистер почувствовал приступ тошноты, сделал глубокий вдох и медленно выдохнул воздух. Нахлынули воспоминания. Грязь. Он лежит под коченеющими телами, зловоние. Он приказал себе не думать об этом.

— Сейчас я спущусь к вам, сэр.

— Алистер, — услышал он испуганный голос Мирабель, лица которой не мог разглядеть в темноте. — Алистер, если вы оба застрянете там, я не смогу вас вытащить.

— Мы не застрянем, — тихо произнес Алистер. — Я должен спуститься. — И уже громче добавил: — Мистер Олдридж, вы можете рассказать что-нибудь еще? Мне самому трудно разглядеть.

— Я заметил предательский прогиб и замедлил шаг, — сказал Олдридж. — Финч поймал меня, и когда я попытался предупредить его, видимо, подумал, что я его обманываю. А это одна из старых вентиляционных шахт. На склоне холма их множество. От старости, под влиянием погодных условий и под тяжестью верхнего слоя она начала проседать. Мы, кажется, удерживаемся на куче мусора, который частично забил вход в шахту.

— Значит, вы не на дне? — спросил Алистер.

— Нет, что вы. Мы находимся не так уж далеко от входа. — Он добавил, что не знает, насколько глубока шахта. Судя по ее расположению, до дна, пожалуй, еще добрых двадцать футов. — Думаю, было бы неразумно пытаться пробиться сквозь мусор, чтобы достичь дна, — сказал Олдридж.

— Вы совершенно правы, — подтвердил Алистер. Вентиляционная шахта ведет, должно быть, в заброшенный тоннель, который наверняка забит мусором или затоплен. И если куча мусора не выдержит, оба они рухнут на дно и будут погребены заживо или утонут.

— Было бы лучше послать за помощью, — сказал мистер Олдридж. — Я могу подождать.

А что, если дождь перейдет в ливень? Нечто подобное Алистер уже испытал на себе несколько недель назад. Стенки шахты не выдержат, и мистер Олдридж погибнет.

Надо действовать немедленно, решил Алистер.

— Нужна прочная веревка, — обратился он к Мирабель.

Привязав веревку к ближайшему дереву, Алистер опустил другой ее конец в отверстие.

Дождь усиливался.

Крепко держась за веревку, он спустился вниз. Веревка была скользкая. Если он не удержится, то пробьет своим телом неустойчивую кучу мусора и упадет на дно.

При каждом его движении вниз сыпались комья земли и камни.

Спустившись ниже, он ощутил хорошо знакомый запах. Пахло кровью. Экскрементами.

Алистер снова почувствовал приступ тошноты.

Если он поддастся панике, то женщина, которую он любит, лишится одновременно и отца, и будущего мужа. А ведь она, возможно, уже носит его ребенка.

Мысль о ребенке придала ему сил, и он спустился. Когда глаза привыкли к темноте, он разглядел лицо мистера Олдриджа.

— Вы сможете дотянуться до моей руки? — спросил он, наклонившись.

— Сначала мне нужно выбраться из-под него, — ответил Олдридж.

— Попробую вам помочь, — произнес Алистер.

Он спустился чуть ниже и, держась одной рукой за веревку, второй нащупал неподатливую конечность.

— Я добрался до него, — сообщил Алистер. — В какую сторону его сдвинуть?

— Влево.

— Тогда давайте вместе, на счет «три», только осторожно. Раз, два, три.

Он тянул, Олдридж толкал, и вместе они переместили труп влево. Обрушился вниз еще кусок земли.

— Нам следует поторопиться, — сказал Алистер, радуясь тому, что барабанящий дождь заглушает удары сердца. — Держитесь за мою руку.

Олдридж схватил его за руку.

— Вы сможете взобраться мне на плечи? — спросил Алистер. Земля из-под его ног осыпалась вниз. — Надо поторопиться.

Даже для человека помоложе это было бы исключено. Вход в шахту осыпался, в любую минуту все могло рухнуть. Олдридж был далеко не молод, возможно, получил травмы и сильно озяб. Но регулярные прогулки по скользким тропинкам в горах сделали его тело сильными гибким, и ему удалось взобраться на плечи Алистера.

Алистер осторожно выпрямился.

— Вы сможете дотянуться? — спросил он.

— Смогу.

В темноте вход в шахту казался темно-серым пятном. Алистер увидел голову Олдриджа в нескольких дюймах от поверхности. Потом лицо Мирабель. Она лежала на животе, протягивая ему руку.

— Сюда, папа, — сказала она.

С ее помощью Олдридж подтянулся и перевалился через край отверстия.

После этого Алистер занялся трупом. Но как только он к нему наклонился, тело неожиданно осело, и земля, превратившаяся в грязь, заскользила вниз. Алистер отпрянул, крепко уцепившись за веревку, и услышал, как загремели падающие вниз камни.

— Алистер, — позвала его Мирабель, — прошу тебя, поднимайся.

— Я не могу оставить его здесь.

Он снова потянулся за телом Финча, но оно внезапно опустилось еще ниже, а вниз сорвался еще один кусок с края отверстия.

Дождь усилился, капли колотили Алистера по голове. Веревка была сырая, пальцы затекли. Если он попытается взобраться вверх по веревке, перенеся на нее всю тяжесть тела, то упадет. Если же станет взбираться по стене, стена не выдержит и рухнет вместе с ним.

Он взглянул на лицо Мирабель, почти не видное в темноте.

— Я люблю тебя, — промолвил он.

Мирабель поняла, почему он произнес эти три слова. Земля возле отверстия просядет, и он будет похоронен заживо.

Где-то за спиной она услышала голос. Кто-то разговаривал с ее отцом. Слов она не могла разобрать, да и не пыталась. Все ее внимание было сосредоточено на Алистере. Она должна как-то помочь ему. Она не может его потерять. Потом она услышала голос отца:

— Все будет хорошо, дорогая. Мы пропустили веревку под стременной ремень. Лошадь вытащит его оттуда. Я буду управлять животным. А ты поможешь мистеру Карсингтону.

— Веревка мокрая, — сказал Алистер. — Я не смогу подтянуться на руках, а если попытаюсь опереться о стену даже пальцами ног, стена скорее всего не выдержит.

— Не пытайтесь это сделать, сэр, — послышался голос незнакомца. Человек, которому принадлежал голос, лежал на животе рядом с Мирабель. — Доверьтесь нам, и мы вас вытащим.

Они немного ниже опустили веревку и сказали, чтобы Алистер обмотал ее вокруг пояса и рук.

Мирабель не могла ни говорить, ни думать, лишь слепо подчинялась указаниям.

Дело продвигалось медленно, но Алистера все же подняли наверх. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он ухватился за ее руки, и в следующую минуту его перетащили через край отверстия. Мирабель облегченно вздохнула.

Она обняла его и почувствовала, что земля оседает. Он оттащил ее подальше, и мгновение спустя все рухнуло.

Они молча наблюдали, как земля поглотила Калеба Финча.

Когда отца усадили на лошадь, незнакомец наконец нарушил молчание.

— Извините меня, сэр, — произнес он, обращаясь к Алистеру.

— Джексон? Я узнал тебя по голосу, — сказал Алистер.

— Да, сэр, это я. Искренне сожалею, сэр. Во всем виноват я один. Но я, ей-богу, не думал, что все обернется таким образом.

Глава 20

Алистер не собирался задерживаться в Олдридж-Холле. Он не был удовлетворен признанием Джексона и хотел все обдумать. Если дело обстояло так, как он подозревал, то честь не позволяла ему воспользоваться гостеприимством мистера Олдриджа. Как бы то ни было, чем дальше Алистер будет находиться от Мирабель, тем легче ему будет разобраться в случившемся.

Однако мистер Олдридж проявил поразительное упрямство.

Когда они добрались до дома, Алистер, который намеревался ехать в Брамблхерст и напроситься в гости к капитану Хьюзу, попытался отмахнуться от благодарностей старика и вежливо отклонить приглашение.

— Нет-нет, — запротестовал мистер Олдридж. — Нельзя вам сейчас уезжать. Не могу же я разыскивать вас по всей округе. Сейчас вы здесь, а Бентон наверняка уже приказал приготовить горячую ванну. Он ни о чем, знаете ли, не забывает. Вы искупаетесь, поспите, а перед ужином мы разбудим вас. К тому времени кто-нибудь наверняка разыщет вашего слугу. Если его не найдут, вы поужинаете в халате, без накрахмаленного галстука и прочих пустяков, которые так вас волнуют. Итак, до встречи за ужином. Тогда и поговорим.

Мирабель, слушая эту речь, все шире и шире открывала глаза от удивления.

Мистер Олдридж встретился с ней взглядом.

— Калеб Финч держал в руках нож, когда мы упали, — сказал он. — Чистая случайность, что нож вонзился не в мое тело, а в его. За это время я успел о многом подумать. У меня нет на свете никого дороже тебя. Я искренне сожалею, что не был для тебя настоящим отцом. Теперь все изменится. Пережитое пошло мне на пользу. — С этими словами мистер Олдридж скрылся в доме.

В назначенный час Кру был на месте, чтобы разбудить хозяина, и, одевая его, рассказывал обо всем, что произошло, пока тот спал.

Мистер Олдридж отказался выдвинуть обвинения против Джексона, которому было позволено немедленно отправиться в Лондон.

Разумеется, он сразу же обо всем расскажет Горди.

Горди предатель…

— Не поверю, что все это Джексон устроил по собственной инициативе, — пробормотал Алистер, застегивая брюки. — Он не осмелился бы похитить джентльмена без приказания своего хозяина. «Я здесь все улажу», — сказал Горди. Могу себе представить, что он нашептывал на ухо Джексону за моей спиной. Нельзя терять времени. Завтра мы отправляемся в Лондон. Позаботься об этом, пожалуйста.

— Слушаюсь, сэр.

Наступило молчание, прерванное тихим покашливанием Кру.

Алистер вздохнул:

— В чем дело?

Кру передал ему галстук.

— Я хотел лишь заметить, сэр, что вы спали совершенно спокойно.

— Нет, — ответил Алистер, надевая галстук на шею. — Мне снилась окружная железная дорога в Юстоне.

Он ясно помнил сон: паровой локомотив бегал и бегал по кругу, а Горди кричал ему, чтобы он сошел.

Много лет назад это происходило наяву, но все обошлось. Однако некоторое время спустя локомотив сошел с рельсов. Средств на ремонт не хватило. Хотя где-то в другом месте это чудо техники продолжает работать. Кажется, в Уэльсе уголь перевозят по железной дороге.

Прокладка железной дороги имела большое преимущество. Если местность неровная, то скорость паровозов почти не превышает скорости лошадей. Однако лошади не могут без конца скакать галопом, а паровой двигатель будет работать сколько угодно, только заправляй его топливом. Но самым большим преимуществом были рельсы. Они делали путь гладким, как поверхность воды.

Рельсы можно было проложить практически в любом месте. Не требовалось ни шлюзов, ни акведуков, ни больших водохранилищ.

Алистер, занятый решением инженерных вопросов, торопливо завязал галстук.

— Иди упаковывай вещи, — сказал он слуге. — Завтра рано утром мы уезжаем в Лондон. — Даже не взглянув лишний раз в зеркало, Алистер вышел из комнаты.

Во время ужина мистер Олдридж по-прежнему пребывал в великолепном настроении. О своих недавних злоключениях он говорил небрежно, называя их приключениями, и был очень доволен, когда Мирабель объяснила, как Алистер обнаружил и расшифровал слова, в спешке нацарапанные ее отцом на столе.

После ужина, когда они удалились в библиотеку, мистер Олдридж сразу же принял серьезный вид. Как только принесли чай и слуги удалились, он сказал Алистеру:

— Вы не должны слишком строго судить вашего друга. Ему и без того было очень нелегко, а тут еще Мирабель написала ему, что у вас с головой не все в порядке.

Алистер был так удивлен, что даже не мог ничего сказать в ответ.

Мирабель попыталась что-то объяснить, но отец жестом остановил ее.

— Минуточку. Я подписал эти письма лорду Гордмору и Харгейтам, потому что, как и капитан Хьюз, был глубоко обеспокоен состоянием мистера Карсингтона. Капитан тоже заходил ко мне в тот день, чтобы выслушать мои соображения относительно заболевания мистера Карсингтона.

— Все очень просто, — произнес Алистер. — Я страдаю бессонницей.

— Ему снится Ватерлоо, папа, — объяснила Мирабель. — Судя по всему, у мистера Карсингтона была амнезия, и кошмары у него начались, когда к нему вернулась память.

— Хороший капитан предпочитает, чтобы команда корабля была довольна, — продолжал мистер Олдридж, пропустив мимо ушей слова дочери. — У людей появляется чувство локтя, они и работают, и сражаются лучше. Хороший капитан пристально наблюдает за настроением на судне вообще и за состоянием каждого члена команды в частности.

Мирабель, ничего не понимая, взглянула на Алистера. У него тоже было озадаченное выражение лица.

— Они живут в замкнутом помещении, в тесноте, изолированные от внешнего мира на многие дни, недели, месяцы, — продолжал мистер Олдридж. — Трудно не заметить, когда какой-нибудь офицер, например, впадет в уныние, замкнется в себе, станет пренебрегать опасностью в бою или каким-нибудь иным образом изменит свое поведение. Поэтому я сделал вывод, что капитан Хьюз скорее, чем любой обычный гражданский человек, заметит недуги, связанные с психикой, и попытается докопаться до их причины. Ему наверняка приходилось сталкиваться с такими случаями чаще, чем обычному сельскому врачу. Но я так и не смог четко изложить свои соображения капитану.

Уныние. Замкнутость.

Алистер, потрясенный, поставил на стол чашку, встал и подошел к окну. Выглянув наружу, он вспомнил, как приехал сюда впервые. Он тогда тоже смотрел из окна малой гостиной, причем открывшийся ему вид оставил его абсолютно равнодушным, и все его внимание сосредоточилось на Мирабель — единственном ярком пятнышке на фоне однообразного пейзажа.

Но с тех пор этот пейзаж изменился. Мир за окном был прекрасен, переменчив и открывал массу возможностей. К тому же он был гостеприимен. Это был дом.

Он обернулся и заметил, что за ним наблюдают две пары голубых глаз.

— Я всегда считал денди легкомысленными, пустыми созданиями, не обремененными умом, — заявил мистер Олдридж. — Когда Мирабель сказала, что вы один из них, я встревожился. Интуиция ботаника подсказывала мне, что ваша одежда является своего рода защитным панцирем. — Он взглянул на Мирабель. — Как колючки у кактуса.

Панцирь, защищающий то, что находится внутри, подумал Алистер. Что он пытался защитить? Что скрывал? Возможно, неуверенность. Опасение, что битва навсегда повредила его мозг. И всегда при этом присутствовало смутное чувство стыда, хотя он не помнил подробностей битвы и того, что было потом.

Теперь он понял, что кровавое побоище потрясло его. Всякий раз, когда он падал, ему хотелось остаться на месте и оплакать погибших. Молодые мужчины, почти мальчики, умирали, причем некоторые в страшных мучениях. Он продолжал биться, стараясь ни о чем не думать, чтобы не впасть в отчаяние.

Он понял также, что пришел в ужас при виде инструментов хирурга — это он-то, который всегда считал, что страх могут испытывать только женщины и трусы.

Голос мистера Олдриджа вывел его из раздумья.

— Возможно, я понял, в чем состоит ваша проблема, потому что она была схожа с моей, — произнес мистер Олдридж. — После смерти жены, сам того не желая, я удалился от мира. Это было как болезнь. И я уже не мог избавиться от нее. И тут я подумал, что, может быть, ваш горький опыт при Ватерлоо оказывает на вас аналогичное воздействие. Я с головой ушел в ботанику, а вы… — он улыбнулся, — погрузились в тайны искусства одеваться.

— Силы небесные! — воскликнула Мирабель. Она вскочила с дивана, пересекла комнату и окинула Алистера взглядом с головы до ног, будто впервые увидела. — Как я раньше не догадалась? Я поражена. Дорогой мой, ты… — Она всплеснула руками, не находя слов. — Твой галстук!

Алистер взглянул вниз и поморгал глазами. Галстук был небрежно завязан. Как позволил ему Кру выйти из комнаты в таком виде?

Он взглянул на мистера Олдриджа. Тот улыбнулся.

— Если ваша теория верна, то я на пути к выздоровлению, сэр, — произнес он.

— Рад это слышать, — промолвил мистер Олдридж. — И видеть тоже, — добавил он и подошел к книжным полкам. — Поскольку у вас появились явные симптомы выздоровления, буду ждать вас для конфиденциальной беседы у себя в кабинете. Речь пойдет о моей дочери. — С этими словами он вышел из библиотеки.

Лондон

Получив в субботу вечером еще одно письмо экспресс-почтой из Олдридж-Холла, а вскоре после этого выслушав личный доклад убитого горем Джексона, лорд Гордмор узнал обо всем, что произошло за последние два дня.

Он отправил Джексона в Нортумберленд, чтобы оценить причиненный ущерб и решить связанные с этим вопросы, а сам остался стоически ждать порицания за позорное поведение или чего-нибудь похуже.

Ждать пришлось долго.

Записка от Карсингтона прибыла спустя десять дней. В ней он просил его сиятельство назначить время и место встречи.

Леди Уоллентри как раз оказалась в гостях у брата, когда прибыла короткая записка, и, как всегда, бесцеремонно выхватила ее у него из рук.

— Он вызывает тебя на дуэль? — воскликнула она. — Ты не должен драться с ним, Даглас. Он не в своем уме. К тому же он всегда стрелял лучше тебя и гораздо лучше владел шпагой. Я не уверена, что его хромая нога даст тебе большое преимущество.

Лорд Гордмор бросил на нее удивленный взгляд.

— С каких это пор, Генриетта, ты стала экспертом в делах чести? То, что происходит между мной и Карсингтоном, тебя не касается и никогда не касалось. Вечно ты предрекаешь катастрофу без малейшего проблеска надежды. Кассандра по сравнению с тобой кажется веселой болтушкой.

— К ней никто не прислушивался, не так ли? — воскликнула Генриетта. — В этом заключалось проклятие ее дара. Это и мое проклятие. Ты высмеиваешь меня. Не желаешь слушать правду.

— Эта правда искажена до неузнаваемости, — сказал он. — Я слишком часто принимал всерьез твои истерики. А последний раз это было ошибкой, о которой я буду сожалеть до конца дней своих. Но если на сей раз твои предсказания сбудутся, этих дней осталось, к счастью, не так уж много.

Леди Уоллентри немедленно упала в обморок.

Лорд Гордмор позвал служанку, чтобы та помогла ей, а сам потребовал шляпу и трость и отправился на поиски человека, который в течение двадцати лет был его самым близким другом.

В этот же день, в понедельник после Пасхи, Алистер мерил шагами салон самой популярной и самой дорогой портнихи в Лондоне.

Наконец его невеста появилась из примерочной. Он закрыл глаза.