— Который час? — буднично спросила Дорис.

— Почти половина седьмого.

— Половина седьмого? — Дорис села в постели и поморщилась, как только синяки напомнили о себе. — Значит, я спала почти сутки.

— Вообще-то восемнадцать часов, — уточнил Невил, не добавляя, что все это время не сомкнул глаз, опасаясь, что Дорис вдруг понадобится его помощь.

— Ну, все-таки на девять часов больше обычного, — ответила девушка. — Я встаю. Я хочу есть, — капризно добавила она, увидев, что Невил собирается протестовать. — Ведь я не обедала ни вчера, ни позавчера.

Они молча посмотрели друг на друга. Взгляд, которым они обменялись, говорил больше, чем слова.

— Я не хочу оставаться здесь одна, Невил, — сказала Дорис. — Я хочу быть с тобой. Мы чуть не потеряли друг друга. И не только из-за моего падения.

— Не надо, — попросил Смайлз, накрывая ее руку своей ладонью, слегка дрожавшей, как заметила Дорис. — Я никогда не прошу себе случившегося.

— Ты должен, — сказала Дорис. — В этом есть и моя вина. Она гораздо больше. Если бы только я доверилась тебе! Я никогда не буду в тебе сомневаться, Невил. Никогда, обещаю.

Она немного наклонилась к нему, взгляд упал с глаз на губы.

— О боже! Дорис…

Невил поцеловал ее с такой осторожностью, будто она была из хрупкого китайского фарфора.

Лишь только он отпустил ее, Дорис жадно посмотрела на его губы. Как убедить Невила, что, несмотря на синяки и царапины, ты так страстно его желаешь, что с готовностью добавишь к ним новые ради удовольствия оказаться в его объятиях, испытать любовь той силы и страсти, какую он обещал?

Не очень-то легко, подумала Дорис, когда Невил отошел от кровати.

— Одевайся. Мне надо сделать пару звонков.

Затворив дверь спальни, Невил тихо отругал себя. Ничего удивительного, что Дорис смотрела на него с болью и замешательством одновременно. Но если бы он помедлил возле нее хотя бы мгновение, никакие синяки, никакие царапины — ничто не удержало бы его. Он оказался бы в ее постели, чтобы безоглядно любить ее. Ведь теперь исчезли все проблемы и барьеры между ними. Не было ли это причиной одной из обычных жалоб женщин на мужчин: мужчины часто настаивают на выражении эмоций через секс? Но подобная потребность коренится глубоко в мужской натуре и инстинктах.

Он видел синяки на теле Дорис. Если бы он дотронулся до нее, обнял, поцеловал, то уже не смог бы оставаться таким же нежным и осторожным, каким ей хотелось его видеть. Даже тот короткий поцелуй заставил его вести внутреннюю борьбу: ему так хотелось прижаться с силой к ее губам, к ее телу.

Невил никогда не мог себе представить, что окажется жертвой таких низменных желаний и инстинктов. Ему не доводилось переживать ничего подобного. Но ведь он и не любил прежде.

Дорис нахмурилась, войдя в тихую пустую кухню. Ей потребовалось гораздо больше времени, чтобы принять душ и одеться, чем она предполагала. Когда она вымыла и высушила волосы, руки так сильно заболели, что вместо обычного платья она надела просторную мягкую рубашку, доходившую до колен. Через нее едва заметно просвечивали крошечные трусики. Сквозь ткань можно было различить едва заметные выпуклости сосков. Они с Невилом уже достигли определенной стадии в своих отношениях, той степени интимности, при которой, даже еще не будучи любовниками, он не принял бы подобный наряд за провокационный жест. Падение в горах повлияло на нее физически гораздо сильнее, чем Дорис хотелось признать.

Но где же Невил? Она открыла дверь и вышла в коридор. Дверь в кабинет была не заперта, там горел свет. Прокричав его имя, Дорис толкнула дверь и, войдя внутрь, остановилась на пороге, как вкопанная. Невил сидел в кресле и крепко спал.

Волна любви и нежности прокатилась по ней. Она опустилась рядом с креслом, еще раз, теперь очень тихо, произнесла его имя. Невил что-то пробормотал во сне, но не проснулся. Отблески огня играли на его лице, подчеркивая мужественные черты. Дорис протянула руку и прикоснулась к нему, словно нежно очерчивая кончиком пальца овал его лица. Ее наполнили любовь и желание вместе с глубокой благодарностью Невилу и судьбе.

Менее терпеливый, менее понимающий мужчина не был бы с нею таким осторожным, внимательным, таким заботливым. Невил обладал огромной силой, мало кто мог с ним в этом сравниться. Она могла полностью на него положиться, довериться ему без лишних колебаний. Горячие слезы навернулись на глаза. Дорис медленно наклонилась и нежно поцеловала его в губы.

Несколько пуговиц на его рубашке были расстегнуты, и рука ее скользнула в распахнутый ворот, наслаждаясь теплом его кожи, размеренными движениями грудной клетки. Так хорошо было здесь, рядом с ним.

Дорис с любовью провела по его мощной шее кончиками пальцев, потом пробежала по их следу губами. Ласка, ставшая сначала данью Невилу как необыкновенному человеку, превратилась в нечто более насыщенное и чувственное, как только в ее теле зародилось желание, как только в нем возникла реакция на знакомый волнующий запах.

Дорис покорно поддалась потребности, пульсирующей в ней. Губы прижимались к его коже, пока она ласкала сначала шею, потом плечо, судорожно отводя рубашку, впитывая аромат его тела. Ее собственная рубашка, обтянув, больно надавила на груди, занывшие от желания ощутить прикосновение Невила.

Дорис поежилась. Закрыв глаза она представила, как Невил дотрагивается до нее, стягивая рубашку, а потом любовно обхватывая груди, как глубоко заглядывает ей в глаза, медленно поглаживая чувствительные бугорки сосков. Она ощущала жар и усиливающееся влечение…

Потрясенная Дорис попыталась подавить, унять его, крепче прижимаясь к Невилу. Она оперлась одной рукой на его бедро — инстинктивное и бездумное движение, незапланированное и автоматическое. Дорис почувствовала, что даже во сне Невил ощущал ее присутствие. Ее не шокировали возбужденные импульсы напряженной плоти под джинсами. Боль в теле усилилась, когда Дорис подавила соблазн пробежаться по Невилу ласкающими пальцами и губами.

Ошеломленная силой собственной чувственности, Дорис даже не понимала, что делает, пока рубашка не сползла с ее плеч, обнажив набухшие груди и шелковистую кожу.

Дорис медленно расстегнула пуговицы на рубашке Невила, порывисто задышав при виде бронзовой кожи на его груди, покрытой мягкими темными волосками. Она прикоснулась к его телу, наслаждаясь ощущением твердой теплой плоти и мягких шелковистых волос, а затем, изнемогая от желания, наклонилась вперед, уткнувшись в его грудь лицом, вдыхая его аромат, неспешно продвигаясь губами вверх, к шее, пока тугие бугорки ее грудей не оказались на расстоянии вздоха от обнаженной кожи мужчины.

Все, что ей оставалось, — это лишь выдохнуть воздух из легких, и расстояние между ними исчезнет.

Легкий стон застрял в горле, когда Дорис подавила желание прижаться к Невилу, преодолела соблазн ощутить прикосновение его плоти, его тела к своему. Вместо этого она поцеловала его шею, провела губами по подбородку… вдоль очертаний рта… хотела коснуться закрытых во сне глаз.

Только глаза больше не были закрыты.

Смущенная Дорис внезапно осознала, что делает, и горячая волна стыда прокатилась по телу.

— Когда… Когда ты проснулся? — смущенно спросила она.

— Проснулся? — простонал Невил. — А я думал, сплю.

Увидев, как вспыхнуло ее лицо, он протянул руку и дотронулся до щеки девушки.

— Не смущайся, — попросил он. — Я не могу представить себе более чувственного комплимента, какой только женщина способна сделать мужчине.

В замешательстве Дорис начала подниматься, но ладони Невила легли ей на руки и остановили, бедра прижались к ней.

Дорис замерла, заметив, как смотрит на нее Смайлз: долго, волнующе, внимательно. Взгляд задержался на ее губах так долго, что по телу Дорис пробежала легкая чувственная дрожь. Она нервно облизнула губы кончиком языка, но могло ли это унять возбуждение, охватившее ее, когда Невил перевел глаза на ее груди?

— Я не собиралась… Я только хотела… Я никогда… — запинаясь, начала Дорис. Все тело словно загорелось под его взглядом.

— Тебе незачем оправдываться, Дорис, или объяснять, — тихо произнес Невил, опустив голову на ее грудь. — Если ты испытываешь хотя бы десятую долю моего чувства к тебе…

Дорис громко вздохнула, тело выгнулось в чувственном порыве, когда губы Невила мягко обхватили сосок. Она видела подобные ласки в фантазиях, но любая из них меркла рядом с действительностью.

Руки Невила скользнули по ее спине, и Дорис выгнулась назад в позе откровенной до неприличия, подставляя тело необычайно эротическому движению его губ. Огонь зажег кремовую бледность кожи, резко оттенил ее груди и темные волосы Невила в контрасте с ними.

Из груди Дорис вырвался пронзительный крик возбуждения, и Невил осторожно выпустил сосок. Дорис вздрогнула, увидев свое тело, задрожавшую от чувствительности плоть. Словно по ней пробежал легкий ветерок. В том, как крепко прижимались к ее коже руки мужчины, Дорис разгадала с трудом сдерживаемую силу его неприкрытого желания. Оно виделось в его серых глазах.

— О боже, Дорис, — выдохнул Невил, уткнувшись в нее влажным горячим лицом. Он коснулся губами ее живота, пощекотал языком пупок. — Я хочу тебя… Я хочу тебя всю без остатка, — хрипло выдавил он, передвинув руки к ее бедрам.

— Нет, Невил. Подожди… Пожалуйста… Есть кое-что… Сними джинсы, — прошептала девушка, залившись густым румянцем, когда Невил поднял голову, чтобы взглянуть на нее.

Слова шокировали Дорис почти так же сильно, как, очевидно, и его, но теперь не стоило к ним возвращаться, к тому же…

— Я хочу увидеть тебя, Невил. Прикоснуться к тебе.

Дорис нерешительно протянула руку и коснулась обтянутого джинсами бедра мужчины. Она заметно дрожала, гадая, не слишком ли далеко зашла, не означала ли полная неподвижность Невила охлаждения его пыла под натиском столь агрессивной женской чувственности. Ей никогда не доводилось переживать ничего подобного, испытывать острого желания прикоснуться к мужчине, ласкать его так, как она это делала сейчас с Невилом.

— Пожалуйста… — с болью взмолилась Дорис, все ее тело вспыхнуло, загорелось.

— Но ведь тебе предписано отдыхать, — слабо запротестовал Смайлз.

Однако Дорис видела по его глазам, что ее мольба сотворила с ним. И когда Смайлз потянулся к молнии, рука его дрожала не меньше, чем рука Дорис несколько секунд назад.

Он разделся быстро, почти прозаично, без тени смущения или тщеславия, спокойно принимая внимательный изучающий взгляд Дорис, сочетающий в себе женское опасение и робкий благоговейный трепет. Только один раз он заколебался, взглянув на нее и хрипло сказав:

— Я думал, что прекрасно знаю, как быть мужчиной, был уверен в своей сексуальности, но ты сейчас так на меня смотришь…

Дорис читала в его глазах любовь, которая смела последние барьеры на пути.

— Ты так прекрасен, Невил!

— Прекрасен? О, Дорис… — улыбнулся Смайлз. — Теперь я понимаю, почему говорят, что любовь слепа.

— Не слепа, — заверила Дорис. — Совсем наоборот, ты кажешься мне самым прекрасным, Невил. И внешне и внутренне… Но я любила бы тебя даже и не имей ты такой внешности, — тихо, чуть хрипло произнесла Дорис. Глаза наполнились слезами, когда она наклонилась и нежно поцеловала внутреннюю сторону его бедра.

— Дорис…

Она услышала предупреждение в голосе мужчины и проигнорировала его. Тщательно сдерживаемое желание вспыхнуло в ней с новой силой, и когда Невил поставил ее на ноги, крепко обняв и тесно прижавшись к ней, заглушив все протесты настойчивыми, страстными, требовательными поцелуями, Дорис открыто задрожала от возбуждения.

Она ощущала наслаждение от прикосновения губ Невила к ее шее, грудям, мягкой и гладкой коже талии и живота, и еще ниже…

Дорис вздрогнула, опустив глаза и увидев голову, прижавшуюся к ее телу. Она вплела свои пальцы в густые волосы Невила, как только его пальцы раздвинули мягкую женскую плоть. Дорис слышала его дыхание, согревающее самую интимную часть ее тела, а когда он коснулся ее языком, девушку охватило невероятное блаженство.

Никогда, никогда за всю свою жизнь Дорис не чувствовала такой силы страсти, никогда не осознавала, что значит быть столь любимой, желанной.

До нее доносился восторженный шепот Невила. Он шептал ей, лишь на мгновение отрываясь от ласк, что ничего прекраснее он не знал, что в ней смешались амброзия, нектар и эликсир жизни одновременно, что всю оставшуюся жизнь он обречен на страсть к ней одной, что не будет для него жизни без Дорис.

Когда он, наконец, уступил ее отчаянной мольбе и, подняв на руки, перенес в уютное гнездышко из подушек возле камина, устроенное специально для Дорис, она ощутила вкус собственного тела в его поцелуе.

— Невил, я так сильно хочу тебя! — Спина ее выгнулась, из груди вырвался крик восторга, когда он вошел в нее, когда, забыв обо всем, она растворилась в его страстном поцелуе, повторяющем медленное вторжение его тела в нее.

Никогда еще не испытывала Дорис такого блаженства, не мечтала о таком наслаждении. Она так остро ощущала каждую клеточку тела мужчины, что от самого малейшего его движения чувственные импульсы разбегались по всему телу.

Возбуждение, зародившееся от влажных прикосновений губ Невила к ее грудям, выросшее и распустившееся точно диковинный цветок под ласками его искусного языка в самой интимной части ее тела, доставило редчайшее наслаждение, столь насыщенное, столь полное, что Дорис громко выкрикнула имя Невила, а из глаз брызнули слезы.

— Посмотри на меня, — почти потребовал Смайлз.

Теперь он протянул руку и коснулся ее залитого слезами лица. Глаза Невила потемнели от глубокого чувства.

— Я знал, что у нас все получится хорошо, — резковато сказал он. — Но это… ты… Ты вселила в меня чувство вечной жажды. — Он откинул влажные волосы с лица Дорис и поцеловал ее, сначала нежно, потом все настойчивее.

— Невил, — волнуясь обратилась к нему Дорис. — Сегодня ночью я хочу быть с тобой… Спать с тобой… — Она пристально вглядывалась в его лицо и не видела хотя бы малейшего признака колебания…

— Неужели ты действительно надеешься, будто я дам тебе шанс заниматься чем-то другим? — шутливо поинтересовался Невил, поднеся ее ладошку к своим губам. — Если ты полагаешь, что я буду счастлив, отпустив тебя хотя бы на расстояние руки, начиная отсюда и до…

Он пробежал кончиками пальцев вверх по ее руке, заставив Дорис вздрогнуть от удовольствия.

— Но существует одна проблема, — нахмурился Смайлз.

Дорис неуверенно взглянула на него. Что он собирался сказать?.. Что не хочет брать ее навсегда в свою жизнь? Что, сказав о любви к ней, не имел в виду любви вечной?

— Что? Какая проблема? — заволновалась Дорис.

— Безопасный секс, о котором мы говорили, — хмуро продолжил Невил. — Мы не договорились окончательно…

Прошло несколько секунд, прежде чем слова Смайлза полностью достигли ее сознания. Дорис виновато прошептала:

— Это моя ошибка. Я так сильно тебя хотела, я больше не могла ждать… обо всем забыла.

— Нет, не твоя, — возразил Невил. — Ответственность лежала на мне, но почувствовав, как откликается твое тело на мое желание, я просто не мог согласиться, чтобы какая-то преграда встала между мной и этой сладкой чувственностью. Но если возникнут непредвиденные последствия…

— Последствия… — неуверенно повторила Дорис.

— Да, — подтвердил Невил, положив руку на ее округлый живот. — Если ты забеременеешь от меня, Дорис, это будет означать брак. Мы оба, и ты и я, знаем, как важна для ребенка безопасность, как необходима ему уверенность, что оба родителя всегда рядом.

— Брак? — пробормотала, заикаясь, Дорис, уставившись на любовника. — Но…

— Вероятно, нам все-таки придется прибегать к предосторожности, но в любом случае нам надо пожениться, — заключил Невил.

— И ты это сделаешь? Просто на случай, если я забеременею?

— Мы поженимся завтра, — хрипло ответил он. — Имея в руках такой шанс, как возможная беременность, я не хочу его упускать. Дорогая моя, каким бы сексом мы ни занимались, именно такие чувства я испытываю к тебе. Именно так я хочу тебя — полностью и навсегда. Но я знаю, ты не могла решиться на серьезный шаг так быстро. Два дня назад ты даже не представляла, что доверишься мне.

Значит, она все-таки задела его своим отказом поверить, подумала Дорис, крепко обняв Невила.

Но она никогда больше не причинит ему боли, никогда!

8

— Проснулась?

— Нет, — пробормотала Дорис, еще теснее прижимаясь к обнаженному телу Невила и пряча лицо в изгиб его плеча. Она улыбнулась, когда ее любимый прошептал:

— Если ты будешь так ко мне ластиться, ты знаешь, что произойдет, не правда ли?

— Нет, — невинно проворковала Дорис. — Почему бы тебе не показать?

Дразнящий смешок прекратился сразу же, как только Невил, поймав ее на слове, начал медленно и чувственно ласкать ее тело, шепча на ухо, что он собирается с нею делать и что она творила с ним.

— Невил, нет, — запротестовала Дорис, почувствовав, как тело откликается на его ласки. — Ты же говорил, что хотел начать сегодня работу пораньше, помнишь?

— Да, но я говорил это прежде… Голос прервался, когда он нежно сомкнул губы вокруг напряженного соска.

— Прежде чего? — Голос Дорис был таким же напряженным, как и его.

— Прежде чем вспомнил, что в жизни есть вещи гораздо важнее работы, — ответил Невил. — Куда важнее.

Сладостно вздохнув, Дорис прекратила спор. В конце концов, для нее на свете не существовало ничего такого, что она предпочла бы объятиям Невила.

Эти две недели пролетели с невероятной быстротой, размышляла Дорис, пробежав пальцами по спине Невила и закрыв глаза от наслаждения, которое доставляло ей прикосновение к его коже и которое — она знала — испытывает ее любимый.

Еще три дня, и подойдет время покинуть райский уголок, время вернуться в свою обычную жизнь.

— Я не могу позволить тебе уехать, — возмутился Невил прошлой ночью, когда после ужина Дорис, свернулась клубочком рядом с ним на кушетке перед телевизором. — Я хочу, чтобы ты осталась со мной навсегда, Дорис.

— Мне надо ехать, — ответила она. — Там моя работа… и дом…

— Но ведь ты можешь работать и здесь, — настаивал Смайлз. Он покачал головой, увидев выражение ее лица. — Хорошо, я понимаю, тебе необходимо время. Возможно, мне не следовало заботиться, чтобы ты не забеременела в последние несколько ночей, а вместо этого…

— О, Невил, — перебила Дорис. — Ведь дело не в том, что я не хочу остаться с тобой!

— А в том, что ты еще не готова вступить со мной в брак, — предположил он.

— Но это очень серьезный шаг! Я знаю, я люблю тебя. Но жизнь, которую ты здесь ведешь, твоя работа… — Дорис помолчала, тряхнула головой. Меньше всего она желала задеть его чувства, но все же решила быть откровенной до конца. — Я знаю, как важно для тебя то, что ты делаешь в Центре, Невил. Но я не уверена в своей способности разделить твое отношение к нему, стать такой же убежденной.

— Но ведь я и не прошу тебя об этом, — удивился он. — В конце концов, ты сама не ждешь от меня восторга от новых образцов тканей, правда? Я не хочу изменить тебя, Дорис. Любовь заключается не в этом.

— А когда я приехала сюда, ты заявил, будто можешь изменить мои взгляды, — напомнила Дорис. — Я и в самом деле чувствую себя другой, Невил. Я принимаю твою веру в выбранный путь, я не сомневаюсь в твоей искренности и человечности, но…