Козел будто только и ждал, что девушка пошевелится, отведет глаза, потому что он тут же воспользовался выпавшим ему преимуществом и кинулся к ней с победным блеянием.

Дорис услышала грозный стук по камням и резко повернулась. Все прочие чувства утонули в паническом страхе. С расширившимися от ужаса глазами Дорис реагировала на происходящее инстинктивно: надо убежать, удрать. Но изящная городская обувь не годилась для скользких булыжников, а остатки сознания подсказывали, что ни одно человеческое существо на двух неудачно обутых ногах не могло надеяться перегнать злобное животное на четырех.

Дорис опять превратилась в маленькую девочку, знавшую, что спасения нет, что…

Сердце еще раз дернулось, когда земля неожиданно уплыла из-под ног. Но она обнаружила себя не лежащей на грязных камнях с Бобби, тяжело дышавшим ей в лицо, а почувствовала надежное успокаивающее тепло другого человеческого тела и пару сильных оберегающих человеческих — мужских — рук, крепко державших ее.

Человеческих… мужских… Невил.

Дорис открыла зажмуренные от страха глаза.

Невил! Невил поддерживал ее, рука Невила скользила по ее волосам, когда он осторожно прижал лицо девушки к теплому изгибу своей шеи. А голос Невила, мягкий и живой, слегка дрожавший, что могло оказаться намеком на поддразнивающий смешок, тихо сказал ей на ухо:

— Эй, все в порядке. Это только Бобби, и все.

И все!

Дорис в негодовании подняла голову и посмотрела на мужчину.

— Он собирался напасть на меня, — дрожащим голосом сказала она и сильно закусила губу, вспомнив, какой пережила страх. Все тело ослабело и затряслось, холод пронизал ее насквозь, слезы, которые Дорис до сих пор сдерживала, предательски брызнули из глаз. — Все в порядке. У вас, — сердито бросила она Невилу. — Вам это кажется только забавным, но…

Дорис решительно попыталась высвободиться из рук, все еще обнимавших ее, хотя прекрасно сознавала, что Бобби был еще здесь, правда уже на почтительном расстоянии.

— Нет, мне это забавным не кажется, — возразил Невил. В голосе, как и в прикосновении руки к ее лицу, было что-то — какой-то оттенок, заставивший девушку затаить дыхание.

— Отпустите меня, — потребовала она, но в ее слабом голосе совсем не слышалось решимости.

— Через минуту, когда силы вернутся к вам. Вам не надо бояться Бобби, — сказал Невил, поворачивая девушку обратно к дому.

— Он напал на меня, — повторила Дорис.

— Бобби — задира, он почуял ваш страх и воспользовался им, как и все задиры. Но ведь вас напугал не один только Бобби, правда? — проницательно добавил он, открывая перед спутницей дверь на заднем дворе.

— Правда, — сдержанно призналась Дорис. — Было как-то… У моей бабушки жила коза, которую я ужасно боялась. Бабушка смеялась надо мной, говорила, чтобы я не болтала глупостей, что в жизни будет много вещей, пугающих гораздо сильнее, чем коза. Бабушка презирала слабость в людях. Она была очень сильной женщиной. — Дорис нахмурилась, увидев, как Невил смотрит на нее. — Что это? — неуверенно спросила она. — Почему вы так на меня смотрите?

— Я просто думал о ребенке, которым вы когда-то были…

— Не надо, — резко предостерегла Дорис. — Я больше не ребенок. Я женщина и…

— Знаю.

Что-то неуловимое в его голосе заставило Дорис поднять глаза, и вдруг ее, будто молнией, пронзило понимание.

— Самая настоящая женщина, — глухо произнес Невил.

— Нет.

Отрицание было таким неубедительным, что Дорис нисколько не удивилась, когда Невил проигнорировал его. Мужские руки легли ей на талию. Потом, осторожно поглаживая, скользнули по спине вверх и обратно вниз, к бедрам, а в глазах светилось такое сильное чувственное удовольствие, что Дорис застыла.

Если бы какой-то другой человек испытывал такое же наслаждение от прикосновения к ней, он ни за что бы не выдал себя, не раскрыл, как нравятся ему очертания ее тела, тепло кожи под кончиками пальцев.

Все чувства Дорис сосредоточились на том, что, она знала, должно случиться, на медленно растущем предчувствии, на осторожном прикосновении рук Невила, когда он взял ее лицо в ладони, легко скользнув кончиками пальцев по нему и словно оставив следы огня на коже. Дорис видела, как порывисто вздымается его грудь, как тяжело стало ему дышать, видела напряженную сосредоточенность в глазах, потемневших от желания. Он желал ее.

Сердце опасно встрепенулось в груди, дыхание тоже стало прерывистым. Губы Невила коснулись ее кожи, пальцы откинули волосы с лица и ласково провели за ухом, заставив Дорис вздрогнуть и закрыть глаза. Невнятный звук, который мог означать отказ или удовольствие, замер в горле, когда губы мужчины двинулись по следу пальцев.

Дорис почувствовала, как все тело начало дрожать от восторга, как оно ожило и как, не делая никаких попыток двигаться, она оказалась совсем близко к Невилу. Так близко, что слышала неясные удары его сердца, ощущала напряжение его мускулов, теплоту кожи под своими руками, которые она, даже не заметив когда, подняла, чтобы прикоснуться к нему.

Словно закружившись в водовороте, Дорис чувствовала лишь сильный пульс, бьющийся в ямочке у горла, жар, исходящий от мужского тела, едва уловимый переход от осторожных прикосновений к почти бесконтрольному движению губ по ее коже. И ее собственный отклик на ласки.

Она хотела его. Вопреки всей логике, всем фактам. Дорис ощущала силу их взаимного влечения, свое желание принадлежать этому мужчине. Оно было так сильно, что, несмотря на противоречие ее прежним чувствам, полностью подчинило Дорис. Она оказалась абсолютно не властна контролировать его.

Страх и паника охватили Дорис. Но вместо того чтобы помочь ей собрать волю и оторваться от Невила, остановить происходящее, они лишь увеличили ее слабость, неспособность противостоять мощному потоку, захватившему ее.

Дорис все же попыталась остановиться, запротестовать, но произнесенные дрожащим голосом слова растаяли под горячими губами Невила, когда он еще теснее прижал девушку к себе, целуя ее с такой мягкой решимостью, что все тело ее будто размякло, утратив способность к сопротивлению.

Ни один мужчина прежде не целовал ее так, не будил в ней таких чувств. Они были не только вызваны физическим влечением, но и наполнены такими эмоциями, которые заставляли слезы закипать под прикрытыми веками, горло — болеть от молчаливого стона, а тело — терзаться жаждой.

В Дорис не осталось ни воли, ни сил, ни чувств, которые не контролировал бы в тот миг Невил. И сознание, и тело с радостью подчинялись его губам. Легкая ласка языка, когда он настойчиво провел им по ее губам, заставила их дрогнуть и разомкнуться, позволив Невилу дойти до той черты интимности, от которой у Дорис от наслаждения закружилась голова.

Наслаждение… Разве могло это невыразительное слово воплотить все ощущения и эмоции, бушевавшие в ней сейчас, наэлектризовывая каждый дюйм тела внутри и снаружи до такой степени, что Дорис едва могла вынести бремя собственной одежды или унять дрожь, пробуждаемую лаской рук Невила.

— Нет!

Дорис резко отшатнулась от Невила, оборвав поцелуй и пытаясь рассеять темные магические чары силой своего разума. Лицо девушки теперь горело от досады. Она едва узнавала себя, захлестнутую бурными эротическими помыслами и желаниями.

Невил шагнул к ней, словно намереваясь снова обнять, чего, как осознала в доли секунды Дорис, ей и хотелось. Она действительно желала, чтобы он обнял ее и заглушил протесты разума сильным и страстным поцелуем, позволив подчиниться влечению, терзавшему ее.

Сердце заныло от страха, от паники, вызванной осознанием, как близко она подошла к роковой черте, готовая потерять контроль над собой.

Она увидела, как Невил нахмурился, рука, потянувшаяся было к ней, упала, а улыбка медленно растаяла в глазах.

— Я возвращаюсь в дом, — коротко сказала Дорис.

Ничего удивительного, что он перестал ей улыбаться. Девушка с отвращением подумала, сколько же женщин до нее обманулись лживым обещанием его соблазнительного поцелуя, чувственным прикосновением, неподдельным напряжением его плоти. Невил отпустил ее нехотя. Но в той быстроте, с какой он слегка отстранился от нее, было стремление скрыть сексуальное возбуждение.

О, он знал все уловки, знал, как заставить женщину подумать, будто она необычайно сильно его возбуждает, а он якобы хочет от этого возбуждения ее оградить.

Горячие слезы, застилавшие глаза, пока Дорис, опустив голову, шла через кухню, и легкая дрожь в теле теперь были вызваны вовсе не страхом перед Бобби. Уже дойдя до лестницы, Дорис обернулась и посмотрела на Невила.

Он, не двигаясь, наблюдал за ней, опустив обнаженные до локтя руки, волосы его слегка взъерошил залетевший через дверь ветер. Видел ли он с такого расстояния дрожь, пронизывавшую ее тело, знал ли, что послужило тому причиной, волновало ли его то, что он делал с ней, беспокоила ли боль, которую он мог причинить?

Нет, конечно, нет. Таких людей подобные пустяки не заботят, с горечью отметила Дорис, повернувшись на каблуках и толкнув дверь.

Дорогие кожаные мокасины, купленные для особых случаев несколько месяцев назад, облепила грязь, брюки тоже были забрызганы, а ветер, который шутя ласкал кожу Невила, покрыл все ее тело пупырышками. Теперь поздно жалеть о том, что не захватила теплое пальто, так хорошо послужившее всю прошлую зиму, мрачно подумала Дорис, поднявшись наверх в поисках чего-нибудь теплого.

Но в спальне Дорис, забыв о том, что привело ее сюда, остановилась возле окна. Она не замечала величественного вида холодных сияющих гор с крутыми склонами и снежными вершинами. Все мысли замкнулись на нескольких минутах, проведенных в объятиях Невила.

Короткий, резкий, осуждающий звук сорвался с ее губ.

Как все это могло случиться? Как она могла позволить такому произойти… и, главное, даже хотеть этого?

«Нет». Хриплый отказ раздался слишком поздно, чтобы остановить коварный, издевательский вопрос, незаметно закравшийся в мозг. Она не хотела, чтобы это произошло, она не…

Не хотела чего? Не хотела, чтобы Невил целовал ее?

Тело снова задрожало. Дорис в отчаянии закрыла глаза, прекрасно понимая, что не может отогнать вероломный вопрос, не солгав самой себе.

Она хотела, чтобы Невил поцеловал ее, прикоснулся к ней, чтобы…

Это безумие, боже мой, ведь она же взрослый человек. Она же слишком благоразумна, чтобы вот так, очертя голову, влюбиться в человека только потому, что его поцелуи творили в ее душе такое, чего не удавалось ни одному мужчине до него.

Влюбиться очертя голову! Это головокружительное, опасно обманчивое ощущение, словно земля закачалась под ногами, не могло возникнуть оттого, что она влюбилась в Невила. Предположение, смешное своей полной абсурдностью.

Да, она может испытывать сексуальное влечение к нему, осторожно призналась себе Дорис. Это была ошибка, которую она никогда не повторит. Позволить влечению взять верх и заставить ее повести себя с такой необычной беспечностью, конечно, возможно. Но влюбиться… Нет… Никогда. Только не она и уж, конечно, не в такого человека, как Смайлз.

Если она останется здесь…

Если. Для нее не существует «если». Ей придется остаться. Стоит ей сейчас уехать, как не только Невил, но и все решат, что она не смогла больше настаивать на своих убеждениях. Она обязана остаться и найти способ контролировать свои нежеланные эротические фантазии. Она слишком хорошо помнила, что случилось с Мэгги. Она тоже влюбилась в такого «гуру», и к чему привела ее эта любовь!

Закаляющие характер горные походы, поднимающие командный дух упражнения, плавание на байдарках!

Дорис сердито отшвырнула программы, которые Невил дал ей. Неужели он, в самом деле, думал, будто подобная ерунда изменит ее взгляды?

Кстати, прогулка на байдарке назначена на завтра. Дорис нахмурилась, выглянув в окно: она видела лишь серебристое сияние воды там, где в озере отражалось холодное серо-голубое небо.

Дорис никогда не была заядлым путешественником, она любила тепло и солнечный свет, а совсем не холод и сырость. Ей доводилось плавать совсем недавно, но острова у побережья Греции так мало напоминали Уэльс, а капитан судна совсем не походил на Невила. Дорис мысленно сравнила дородную и осанистую фигуру грека с телом Смайлза. Ледяная суровость валлийских гор мгновенно сменилась в ее воображении солнечным теплом Эгейского моря, и, прежде чем Дорис успела остановить себя, привычные джинсы и рубашка Невила превратились в выгоревшие шорты, оставив под жарким солнцем Греции все остальное тело обнаженным, полоска темных волос сбегала с груди за пояс шорт…

Яростно пытаясь выбросить из головы образ, подброшенный предательской фантазией, Дорис обнаружила, что во рту у нее пересохло, а пульс опять участился.

Ну, по крайней мере, ей не стоит беспокоиться, что завтра на Невиле не будет ничего, кроме шорт. Им, скорее всего, понадобятся непромокаемые костюмы.

Дорис приводило в ярость то, что ее так порочно, так нелепо волновал Невил как мужчина. Но ведь она испытывала не только нетерпимость к себе, не так ли? В ней бушевали и другие эмоции. Тревога, опасение, неопределенность.

Дорис устало закрыла глаза. Испытывать желание к такому человеку нелогично. Желание к нему и боль. Подобные чувства надо подавить, разрушить, отвергнуть.

— Готово.

Дорис бросила убийственный взгляд на Смайлза, ждавшего ее возле пирса. Они уже переоделись в непромокаемые костюмы в хорошо оснащенном лодочном домике рядом с пирсом, и теперь Невил стоял на деревянной лестнице, ведущей к воде.

Сжав зубы, Дорис проследовала за ним. Внизу она увидела байдарку — невероятно хрупкую на вид лодочку, легко качавшуюся на волнах.

— Вы просто не можете заставить меня рисковать жизнью, — запротестовала девушка.

Лодочка напоминала скорее детскую игрушку.

— Она совершенно безопасна, — заверил Невил. — Абсолютно непотопляема. Самое худшее, что может случиться, — она перевернется вверх дном.

— Вверх дном? — подозрительно переспросила Дорис.

— Да, — подтвердил он и пояснил: — Неопытный байдарочник может ее опрокинуть, но эти лодки сконструированы таким образом, что сами возвращаются в правильное положение, не нанося ущерба ни себе, ни плывущим в них людям. Вот почему мы выбрали именно их. Вы будете в абсолютной безопасности. Я бы ни за что не усадил вас в байдарку, если бы…

— Сомневаюсь, — едва слышно пробормотала Дорис, но Невил, очевидно, расслышал, потому что она заметила мелькнувший в его глазах гнев, прежде чем он успел его спрятать. Но это продолжалось одно мгновение. Тут же он небрежно сказал:

— Что вы ожидали? Что я вывезу вас на середину озера и начну угрожать утопить, если вы не согласитесь изменить свои убеждения?

Конечно, подобных мыслей у Дорис не возникало, но сейчас, когда она услышала его слова и увидела неприкрытое веселье в глазах, ей захотелось дать отпор, и она ядовито ответила:

— А почему бы мне не ждать от вас такого? В конце концов, вы, должно быть, в сильном отчаянии. Успех или провал заведений вроде вашего зависит от их репутации…

— А вы обладаете достаточным влиянием, чтобы подтвердить успех или провал? — вкрадчиво спросил Невил.

Дорис понимала, что насмешка вполне объяснима, но все равно удивилась. Ведь это она отпустила злобное замечание, а не он.

— О, ради бога, давайте скорее покончим со всем этим, — с горечью в голосе проговорила она.

День выдался холодный и пасмурный. Казалось, вот-вот пойдет дождь. От пронизывающего ветра поверхность озера покрылась сердитыми волнами.

Дорис поежилась, взглянув на неприветливую воду, потом — опять на ярко раскрашенную байдарку. Но она не собиралась больше выдавать свое опасение, отступать и позволять Невилу насмехаться над ней.

Глубоко вздохнув, Дорис прошагала до конца пирса.

— Я спущусь первым, — сказал Невил.

В том, как он спустился по деревянной лестнице и прыгнул в двухместную байдарку, не чувствовалось ни капли неуверенности. Он ловко подогнал маленькую лодку вплотную к лестнице и крикнул, чтобы Дорис спускалась.

С куда меньшей уверенностью она подчинилась, слегка вздрогнув на последней ступеньке.

— Все в порядке, — услышала она голос Невила. — Теперь садитесь в байдарку.

Всего лишь на мгновение Дорис охватило искушение отказаться. Все тело ее напряглось, она мертвой хваткой вцепилась в перила в то время, как Невил удерживал байдарку неподвижно, держась одной рукой за лестницу, а другую протягивая ей. Но если он нечаянно отчалит…

— Все хорошо, Дорис.

Уязвленная тем, что он заметил ее страх, Дорис сжала зубы и шагнула вперед.

На миг ее охватила дикая паника, когда, оторвавшись от лестницы, она скользнула в байдарку. Но Дорис подавила ее, не желая показывать Невилу, что творится у нее в душе. Затем она аккуратно устроилась внутри маленького суденышка, а Невил, подхватив весла, заработал ими так, что лодочка стрелой помчалась по серой воде, а у девушки захватило дух. Мощные плечевые мускулы Невила рельефно выступали даже через толстый непромокаемый костюм.

— Обычно для первого упражнения мы отправляем группу из четырех обучаемых с одним инструктором в большой байдарке, — начал объяснять Невил. — Когда он покажет все приемы техники безопасности и убедится, что все научились управлять лодкой, инструктор оставляет только два весла, которые дают разным членам группы. Теперь лодка должна вернуться к пирсу, для чего нужно общими усилиями скоординировать греблю и выбрать направление.

— Звучит, скорее, как руководство к массовому убийству, — съязвила Дорис. — Если что-нибудь подобное произойдет в реальной жизни, один из гребцов постарается захватить контроль за обоими веслами, и тогда…

— И что тогда? Гребцы не смогут контролировать ситуацию и управлять лодкой, поставив остальных в безвыходное положение, так? — рассудил Невил.

— Они могут просто избавиться от остальных, например, убить их веслами или выбросить за борт.

— Ммм… Они-то могут, но не разумнее ли им объединить усилия, определить роль каждого, чтобы сообща добраться до берега?

— В совершенном мире — возможно, но этот мир далек от совершенства, — раздраженно возразила Дорис.

— Далек. Но, может быть, нам все же стоит попытаться создать его.

Неужели Невил в самом деле полагал, будто она поверит, что такой идеализм сработает? — иронически усмехнулась про себя Дорис.

Теперь они уже были на середине озера, а небольшие поначалу волны стали выше и сильнее.

— А что бы вы предприняли, Дорис, если бы мы потеряли оба весла?

— Позвала бы на помощь, — неуверенно ответила она.

Невил рассмеялся.

— Сначала вам пришлось бы выбраться на берег, — напомнил он.

— Я умею плавать.

— Мы далеко, а вода холодная. Постарайтесь мыслить шире, — терпеливо добивался он. — Руки могут отлично заменить весла, особенно если мы оба будем работать вместе, но прежде один из нас должен приподняться и развернуться.

— Я ни за что не повернусь к вам спиной, — немедленно выпалила Дорис. — Ни за что!

— Значит, вы предпочитаете остаться здесь, вместо того чтобы рискнуть и довериться мне? Замечательно, — хладнокровно сказал Невил, но блеснувшие глаза ясно дали понять, что терпение его иссякает, а затем, к ужасу девушки, он выпустил весла, и пока Дорис, не веря глазам, смотрела, как их уносит волна, быстро поднялся и прыгнул в воду.