— Я… Мы умрем, да?
— Нет, не умрем. Эннио прав, нужно продержаться всего несколько часов. Давайте лучше поищем еду и воду среди обломков, кто со мной?
После этих слов Умберто вдруг почувствовал, как стало жарко, хотя его Sector показывали всего полдесятого утра. Обжигающее белое солнце застыло в пугающе неподвижном небе цвета индиго.
И тут он понял, какая же глупость — надеяться, что их вот-вот спасут. Они вылетели из Мале рано утром, чтобы добраться до острова Ган, самого южного в архипелаге, а возвращение самолета Maldivian Air Taxi в столицу планировалось только поздним вечером. Вряд ли на этих маленьких самолетиках есть системы SOS или что-нибудь такое.
Господи, а пилот был босиком и без рубашки…
Их начнут искать только вечером — и это в лучшем случае.
Он проглотил слюну и в порыве ярости, вызванной паникой, проклял Элену.
Море он не любил. Никогда не любил.
С какой стати она все время лезет, куда ее не просят? Почему постоянно заставляет меня делать то, что я не хочу?
Поехать на Мальдивы, в «холостяцкий тур», который ему подарила заботливая сестра, после долгих уговоров он согласился только из вежливости.
— От подарка нельзя отказываться, нельзя, — убеждала Элена, помахивая перед его носом глянцевыми брошюрками. — Может, там ты познакомишься с какой-нибудь хорошей девушкой, вы начнете жить вместе и сделаете меня тетей.
Или единственным ребенком…
Стараясь отогнать мрачные мысли, Умберто принялся разглядывать своих товарищей по несчастью: Эннио, парень с юга Италии чуть моложе его, обаятельный и уверенный в себе, единственный, кому удалось в первый же день на Мальдивах переспать с девушкой — ирландкой, с которой он познакомился в Мале Норд.
Самоа — сорокалетняя генуэзска, которая держится особняком, любит дайвинг и местную кухню и ездит на любимые Мальдивы уже пятнадцать лет, — единственная, кто сохраняет спокойствие или хотя бы делает вид.
Дэни — застенчивая толстушка, проводившая большую часть времени за чтением. Она приехала на Мальдивы в надежде найти любовь, но пока ей остается только радоваться тому, что она не стала кормом для разноцветных рыбок, живущих в рифах.
Валентина — лет тридцати — младшая из них, молчаливая, все еще не отошла от пережитого кошмара.
Описал он и себя — кратко и довольно нелестно: Умберто Барбьери, заурядный офисный работник, которому давно пора в спортзал; в жизни он разочаровался, и теперь его самое большое приключение — пинта пива субботним вечером в захудалом прокуренном баре; в этом аду он оказался только по прихоти богатой сестры.
Не очень-то они похожи на выживших смельчаков или наследников Робинзона Крузо.
Эннио и Самоа прыгнули в воду и достали два рюкзака и несколько бутылок ананасового сока, выпавших из гидросамолета при аварии. Для Умберто сама мысль снова оказаться в воде была противна: вдруг он опять прикоснется к трупу — к тому, что осталось от человека, с которым еще пару часов назад он вместе завтракал, обсуждал, куда бы поехать, смеялся.
От жизни к смерти. От осознанного существования к небытию.
Почувствовав головокружение, Умберто хотел сесть, как вдруг пухлые пальцы Дэни тисками сжали его плечо.
— Смотрите, смотрите! Там земля! — Она метнулась на другой конец крыла и чуть его не перевернула. Ткнула пальцем в горизонт. В темное пятно в паре километров. Там был остров какого-то странного цвета — то ли серого, то ли коричневого. Его зубчатые очертания на фоне ясного неба напоминали спину динозавра, а в центре виднелось возвышение в форме конуса.
Инородное тело в бескрайней глади океана.
Эннио и Самоа вскарабкались на крыло самолета, держа в руках то немногое, что смогли отыскать.
— Вы видите?
Разглядев островок, они кивнули.
— Странно. Очень странно, — наконец пробормотал Эннио, свесившись с обломка, чтобы выловить бутылки, качающиеся на волнах.
— Что странного? Это наверняка один из самых маленьких островов атолла Адду. Надо бы до него добраться. Если получится, мы будем в безопасности, — сказала Самоа и прищурилась, как будто хотела удостовериться, что суша — не мираж.
— Да уж, в безопасности… Еще не известно, где безопасней… В путеводителе Lonely Planet написано, что в архипелаге больше тысячи островов, из которых населены меньше двухсот. И все они ниже двух метров над уровнем моря. А на этом, по-моему… возвышенность, — попытался объяснить свое удивление сицилиец. — Предлагаю остаться здесь, рядом с местом аварии. Так больше шансов нас найти. Как думаете, у гидросамолета был радиомаяк?
Никто не ответил. Из горла Валентины вырвался стон, похожий на визг испуганной собаки.
Они стояли на обломке крыла, рассматривая видневшиеся в синеве очертания острова.
— Мне кажется, нас туда сносит, — наконец произнесла Дэни.
Действительно, течение медленно, но верно несло их в ту сторону. Вокруг — бескрайняя пустыня воды. Тишина, которую не нарушали ни плеск волн, ни крики чаек. И полоса молчания между людьми и берегом, которая постепенно сокращалась.
Дэни одной рукой обняла Валентину за плечи. Эннио, закусив верхнюю губу, качал головой. Самоа с похоронным видом смотрела на обломки самолета.
Минут десять они стояли почти неподвижно, как будто стараясь смириться с ужасом того, что произошло так внезапно.
Молчание нарушил Умберто:
— Что будем делать?
— Ждать. Больше ничего не остается.
Они медленно приближались к островку, и Умберто не понял, чей ответ он услышал — своих товарищей по несчастью или бормочущего океана.
Конечно, про Умберто нельзя было сказать, что он исколесил весь мир, но кое-что все же повидал. Путешествовал в основном в студенчестве, во время недолгой и далеко не блестящей учебы на факультете истории и философии, который бросил через два года.
Побывал он и в загадочных местах, где сохранились диковинные сооружения далекого прошлого, и там, где природа позабавилась, играя со стихиями. Видел ирландскую Дорогу гигантов — причудливое скопище шестиугольных базальтовых колонн, про которое в пабах, пропахших табаком и «Гиннессом», по-прежнему рассказывают легенды; видел каменный круг Стоунхенджа, молочно-белые скалы Дувра, гору Музине неподалеку от Турина, знаменитую своими мистическими историями про НЛО. В таких местах Умберто порой чувствовал себя неуютно, не в своей тарелке. Дискомфорт был на уровне подсознания, а то, что он читал и слышал, весьма впечатляло и лишь усугубляло это чувство.
Ослепительное солнце, двигавшееся по параболе, стреляло огненными дротиками, пока они дрейфовали — а это, казалось, длилось целую вечность. Ребята успели поплакать, успокоиться и даже вывести из оцепенения Валентину.
А когда Эннио, со своим смешным сицилийским акцентом, стал напевать старую итальянскую песенку, они захохотали как сумасшедшие, до слез, а потом принялись шутить и подбадривать друг друга, стараясь не падать духом.
В конце-то концов, они выжили.
Не всем так повезло.
Пока что только это и имело значение в королевстве соленой воды и коралловых рифов.
Часа через два их прибило к острову.
Когда обломок самолета, на котором они сидели, врезался в берег, ничего особенного не произошло. Но в глубине души, на каком-то клеточном уровне, Умберто ощутил ужас, пустоту и растерянность.
Все сразу почувствовали, что в этом плевке земли есть что-то зловещее. Своими унылыми пепельно-серыми и светло-коричневыми красками он очень сильно отличался от остальных атоллов, образовавшихся из отложений известняка и кораллов, — ярких, разноцветных.
— Что же это, черт возьми, такое? — казалось, Эннио обращается к небу, требуя ответа у какого-то божества.
Крыло самолета с унылой монотонностью постукивало о серо-бурый каменистый берег.
— Ну и атолл… совсем не похож на другие, — сказала Дэни. — Эннио был прав, здесь есть какой-то холм.
Действительно, в самом центре островка, покрытого редкой растительностью, возвышался холм высотой двести-триста метров, из-за пологих склонов напоминавший приплюснутый конус.
Наверное, остров не больше километра в диаметре, прикинул Умберто, хотя с берега судить было трудно. И скорей всего бесплодный — на таком вряд ли выживет какое-нибудь млекопитающее. Серо-бурый покров, похожий на пустыню, простирался до самой возвышенности. Солнечные лучи, стоило им коснуться поверхности, тут же затухали — или отступали…
Инстинктивно Умберто помолился, чтобы на островке оказались фруктовые деревья, кокосовые пальмы и грызуны. Вдруг все будет хуже, чем они надеялись.
— Как думаете, остров большой? — спросила Самоа, словно прочитав его мысли. Все еще сидя на обломке, она вытянула мускулистую ногу и дотронулась до берега голыми пальцами. Вопрос сменился удивленным возгласом. — Мягкая!
Стопа на несколько сантиметров погрузилась в почву.
— Не трогай! — закричал Умберто, сам не зная почему. Мурашки пробежали у него по спине, по всему телу, от затылка до задницы.
Через несколько секунд след Самоа исчез, как вмятина на поролоновом коврике.
— Какого?..
— Я думала это камень, а она мягкая… как резина или пластик.