Спицы женщины продолжали двигаться взад и вперед. Их насекомоподобное щелканье усилилось. Внезапно женщина повернулась к ней с таким видом, словно предлагала решение проблемы:

— Я помолюсь за вашу сестру.

— Спасибо, — поблагодарила Патрис.

Женщина закрыла глаза, но продолжила вязать, не пропустив ни одной петли. Ее губы цвета глины шевельнулись. Нежность заиграла на ее лице. Патрис отвернулась и прикрыла глаза, пытаясь прогнать остатки сна. Когда она обернулась, женщина все еще молилась и вязала. Одеяло стало еще длиннее. Патрис чуть не заговорила, но губы женщины все еще шевелились, и ее бормотание было напряженным, почти слышимым. Патрис снова отвернулась и уставилась в окно. Ровные пышные поля остались позади, сменившись дубовыми рощами и бурыми лугами с пасущимися дойными коровами. Вдалеке, с одной стороны, она могла разглядеть скопление высоких коричневых строений. Внезапно вдоль путей выстроились задние дворы разрушенных домов, а затем — кирпичные склады. Темп движения поезда замедлился до легкого покачивания, а размеры построек увеличились. Вскоре по обе стороны от путей выросли еще более высокие здания. Потом мимо них, всего в нескольких дюймах, промчался еще один поезд, как во сне. Наконец поезд замедлил скорость до ползучего хода и въехал в сооружение, полное теней и высоких колонн, где с шипением остановился.

— Вот, — сказала женщина, открывая глаза.

Она свернула тонкое одеяло и протянула его Патрис:

— Это для ребенка вашей сестры.

Женщина проскользнула в проход.

— Спасибо! — крикнула вдогонку Патрис, но женщина не обернулась.

Патрис на мгновение прижала одеяло к лицу. У него не было запаха — оно даже не пахло пряжей. Нет, подождите, там что-то было. Какой-то едва уловимый запах печали. «Эта женщина потеряла ребенка», — догадалась Патрис. Но одеяло показалось ей гарантией того, что она найдет Веру и ее малыша. Она сняла свой самодельный чемодан с полки над сиденьем и засунула в него детское одеяло. «Доброе предзнаменование», — подумала она. Затем Патрис последовала за другими пассажирами по проходу.

Она спустилась на платформу и последовала за указателем к главной билетной кассе и зоне ожидания. Там были сиденья, похожие на церковные скамьи, но с подлокотниками, отделяющими одно место от другого. Дерево было твердым, прогретым и потертым там, где успело поерзать не одно поколение людей. Она присела тоже. Затем она вспомнила о помаде и обновила ее, глядя в маленькое зеркальце. Люди поднимали на нее глаза, как обычно бывает, когда женщина красит губы на публике. Иногда Патрис делала это просто на всякий случай, желая проверить, что творится у нее за спиной, или чувствуя какую-либо угрозу. На этот раз она посмотрелась в зеркальце, просто чтобы собраться с духом. Это должно было случиться. Она не могла ничего предвидеть. Что будет дальше? Как она собиралась добраться от железнодорожного вокзала до нужного дома? Она думала, что сможет дойти до места пешком. Мили для нее ничего не значили. Но теперь она достаточно хорошо видела размеры этого города, чтобы понять: несколькими милями дело не обойдется. Вокруг нее тянулись улица за улицей, до смешного похожие одна на другую. Ей требовался совет. Может быть, одна из женщин в билетной кассе? Она убрала помаду и подошла к окошку.

— Возьмите такси, дорогая. Просто подождите снаружи на одной из вон тех скамеек.

Такси, конечно же! Как в журнальных рассказах. Патрис прошла через высокие красивые двери, отделанные латунью, и села на скамейку у края тротуара. Подъехала машина. Она показала адрес водителю и спросила, сколько будет стоить поездка.

— Нисколько, — сказал водитель. — Мне все равно надо ехать в ту сторону.

— Нет, — возразила она. — Я все-таки сколько-нибудь заплачу.

— Посмотрим. Специальная цена для хорошенькой леди.

Она открыла дверь, чтобы сесть на заднее сиденье.

— Почему бы тебе не сесть впереди? — предложил водитель.

— Нет, спасибо, — смутилась она. Она хорошо помнила: в журнальном рассказе говорилось, что садиться нужно на заднее сиденье. Ее не одурачишь. Мужчина вышел из машины и положил ее чемодан на заднее сиденье. Потом он открыл для нее пассажирскую дверцу и усадил в машину. Все произошло за считаные секунды. Это был широкоплечий веснушчатый мужчина с каштановыми волосами и веснушчатыми руками. В мятом и мешковатом костюме. И он, казалось, торопился. Она села на переднее сиденье. От шофера исходил такой же резкий запах, как от Барнса, но в то же время слегка иной, как будто он уже выпил. Она пожалела, что не взяла другое такси. И ее немного удивило, что мужчина был в костюме и галстуке. Он ни на минуту не прекращал говорить и энергично вел машину, размахивая руками и обливаясь потом, хотя день был прохладный.

— Откуда ты родом? Никогда не слышал о таком месте. Как выглядит подруга? Во что та была одета, когда ты видела ее в последний раз? Говоришь, у нее есть ребенок, да? Так откуда ты родом? Никогда не слышал. Здесь есть чем заняться. Тебе понравится. Нужна работа? Работа есть. Я могу найти тебе работу прямо сейчас. Для этого надо знать нужных людей. Я знаю нужных людей. Таксист? Нет, я не таксист. Я вожу людей, но я не таксист. Вот, приехали. Я должен остановиться здесь и повидаться с одним парнем. Ты пойдешь со мной. Присядь и расслабься. Нет? Что ж, я не принимаю «нет» в качестве ответа. Ну же. Я тебя провожу.

Они остановились в зоне, где было написано, что парковка запрещена в любое время.

— Я Эрл. Прозвище Веснушчатый. А эта штука висит для других людей, — сказал он, когда она указала на дорожный знак.

Он вышел, обогнул машину, открыл дверцу со стороны Патрис и попытался уговорить ее выйти. Над входной дверью висели неосвещенные неоновые буквы. «Лесной затор 26». Это место показалось Патрис похожим на бар.

— Мне очень жаль, — произнесла она, понимая, что совершила ошибку. — Но я не хожу в бары.

— Я тоже! Это не бар. Нет, это магазин фотоаппаратов.

Патрис повернулась, наклонилась над задним сиденьем, взяла чемодан и встала рядом с машиной, держа его в руках.

— А теперь я ухожу. Сколько я вам должна?

— Ты мне ничего не должна.

Он приобнял ее одной рукой и попытался подтолкнуть вперед. У него ничего бы не получилось, если бы внезапно не появился другой мужчина, тощий, с черным вихром на голове. Они вдвоем взяли ее за локти, когда она прижала чемодан к груди, и вместе повели через тротуар к двери. Войдя, она увидела грязный вестибюль с красным ковровым покрытием. За ним открывалось тускло освещенное пространство, заставленное столами и стульями. Вокруг слышалось ленивое бормотание.

— Где фотоаппараты?! — вскричала Патрис.

В центре клуба стоял освещенный резервуар с водой. Огромный и искрящийся, он отбрасывал неестественные зеленоватые блики на окружающие столы. Все это промелькнуло мимо, когда запаниковавшую Патрис молниеносно протащили через главный этаж, где, как она вскользь подумала, ей лучше было остаться. Блестнула зеркальная стена, отражающая бутылки со спиртным. Потом ее уволокли в темный коридор, похожий на ловушку. И как ей удалось так быстро найти сомнительных личностей?

Патрис упрямо рухнула на пол. Мужчины попытались поднять ее, но она вдруг стала очень тяжелой. Лесистая Гора не объяснил ей, как вести себя с подонками, просто упомянул, что она должна их найти. Она заставила себя всем весом приникнуть к полу.

— Отпустите меня! — завопила Патрис.

Этим криком она что-то в себе пробудила. Какую-то неведомую силу. Как бешеная, она набросилась на мужчину с хохолком и замахнулась на него чемоданом. Он что-то затевал против нее. Тот, крякнув, наклонился, уходя от удара. Мужчина, выпивавший в баре, соскользнул с высокого стула и решительно направился к месту происшествия. На нем были серый пиджак и серый галстук. Его лицо было худым, пожелтевшим, затуманенные болезнью глаза блестели из-под серой фетровой шляпы, которую он не снял даже для того, чтобы выпить виски. Брюки болтались на тощих ногах.

— Что с ней не так?

— Она больная.

— Вовсе нет! Они пытаются меня похитить!

— Это правда, Эрл? Она кажется милой девушкой. Зачем вам это понадобилось?

— Пытаемся дать ей работу!

— Ну, что ж, пускай она присядет, выпьет, как в обычном баре. Обсуди с ней это. Нечего волочить ее насильно. Что с вами случилось?

— Именно так мы заполучили Бэби в прошлый раз.

— Вы просто приволокли сюда Хильду? Вы, ребята, обезьяны.

Веснушчатый отпустил руки Патрис, слегка проведя по ним, словно просил прощения. Или пытался загладить свое поведение.

— Это не лезет ни в какие ворота, вот так притащить ее сюда, — проговорил худой, а потом кивнул Патрис: — Мне очень жаль, мисс.

— Не думаю, чтобы она пришла бы сюда по своей воле, — виноватым голосом произнес Веснушчатый. — Это не слишком чистое место.

— Это чистое место, — возразил мужчина в сером костюме.

— Ну, как скажешь. Но нам нужен кто-то сегодня вечером. И посмотри на эту девушку. Разве она не похожа на водяного быка?

— И размер как у Бэби, — добавил смуглый мужчина. — Сгодится старый костюм.

— Это как раз то, о чем я подумал.