— Раньше знала, а сейчас забыла. Была занята другими вещами и забросила увлечения пятилетней давности, — ответила Роза со смехом.

— Хорошее было время! А это увлечение надолго? — спросил Мак, неодобрительно поглядывая на танцующих.

— Месяца на три, наверное.

— Тогда до Нового года! — С этими словами Мак спрятался за штору.

— Роза, дорогая, возьмись за его воспитание, пока он не одичал окончательно! После твоего отъезда мальчик зарылся в книги и не вылезал, а мы его не трогали, разве что мать причитала по поводу дурных манер. Воспитай его немного, давно пора оставить детские выходки и проявить достоинства! — взмолился дядя Мак, возмущенный сыновьей бестактностью.

— Он словно каштан — я хорошо его знаю и не боюсь колючек, а посторонние люди — нет. Хорошо, я возьмусь за него — вы будете гордиться! — с готовностью согласилась Роза.

— А в качестве примера возьми Арчи. Таких, как он, — один из тысячи, уверяю тебя, повезет же какой-нибудь девушке!

Дядя Мак продолжил сводничать и был доволен, что так ловко замолвил слово о своем протеже.

Последняя карета отъехала в половине второго.

— Боже, как я устала! — воскликнула Роза, рухнув в кресло.

— Что скажет мисс Кэмпбелл? — спросил доктор, он никогда не называл так племянницу, но в тот вечер это обращение не сходило с уст.

— Мисс Кэмпбелл пока продолжит в том же духе и будет веселиться, потому что ей очень-очень понравилось! — улыбнулась Роза, впервые познавшая радости «света».

Глава четвертая

Шипы и розы

Какое-то время все шло гладко, и Роза была счастлива. Мир казался прекрасным и дружелюбным, а исполнение самых смелых мечтаний — возможным. Разумеется, безоблачный период был краток, а разочарование неизбежно: юность всегда ищет рай, а найдя серый мир, полный забот и невзгод, плачет, пока не научится нести в него радость и волшебство с помощью добрых мыслей и праведного образа жизни.

Любящие родственники с тревогой ждали, когда и Роза утратит иллюзии, что обязательно должно было произойти, как бы они ее ни берегли: ведь до сих пор девочка прилежно училась, путешествовала и занималась хозяйством, не сталкиваясь с испытаниями и искушениями светской жизни. А обладая состоянием и громким именем, от них не спрячешься. Доктор Алек, считая, что опыт — лучший учитель, предоставил Розе пройти далеко не последний жизненный урок самостоятельно, искренне надеясь, что он будет не слишком суровым.

Октябрь и ноябрь пролетели незаметно, приближалось Рождество с веселыми затеями, походами в гости и добрыми пожеланиями.

Роза сидела в маленьком кабинете, примыкающем к гостиной, и готовила подарки для близких друзей, число которых с приближением Рождества с каждым днем росло. Выдвинув все ящики комода, она извлекала изящные безделушки и перевязывала их яркими лентами.

Вообще-то девушка за подобным занятием должна выглядеть счастливой, но Роза была грустна и иногда небрежно швыряла очередной запакованный сверток обратно в ящик, словно не испытывая теплых чувств к адресатам. Вошедший доктор Алек удивился и встревожился: он подмечал любую перемену и, стоило племяннице нахмуриться, тоже мрачнел.

— Ты не отвлечешься на минутку от этой красоты? У меня перчатка прохудилась… — начал он, подходя к столу, заваленному лентами, тесьмой и оберточной бумагой.

— Да, дядя, конечно!

Повеселев, Роза протянула обе руки к изношенной перчатке с готовностью и радостью, которые делают самую маленькую услугу неоценимой.

— Вижу, госпожа Щедрость вся в трудах! Тебе нужна помощь? — спросил дядя, оглядывая разбросанные вещи.

— Нет, спасибо! Разве что верните мне удовольствие, а то все надоело… Что за радость дарить подарки чужим людям? — голос Розы слегка дрогнул.

— Я не дарю тем, кто мне не дорог. Не могу себя заставить, особенно в Рождество, когда любое действие должно идти от сердца. Если вся эта красота для близких друзей, то у тебя, кажется, их очень много.

— Я считала их друзьями, но во многих ошиблась, сэр.

— Отложи работу и расскажи мне все, дорогая! — попросил дядя, усаживаясь рядом.

Однако Роза лишь крепче ухватилась за старую перчатку, пылко произнеся:

— Нет-нет! Я с радостью зашью! — Затем, опустив взгляд на шитье, добавила: — Я вряд ли смогу поведать, какая я стала плохая и подозрительная, глядя вам в глаза!

— Хорошо, я готов к самым страшным признаниям, ведь ты последнее время грустишь и о чем-то волнуешься — я заметил это по твоим глазам и по голосу! Неужели на дне чаши, столь сладостной поначалу, оказалась горечь?

— Да, дядя, горечь есть. Признаюсь, хоть и стыдно… Вдруг вы, как в детстве, убедите меня, что микстура не такая уж горькая и к тому же полезна!

Она замолчала на минуту, проворно штопая, а затем все девичьи беды вылились сплошным потоком.

— Дядя, половина из всех, кто со мной добр, любят не меня, а то, что я могу дать, и я ужасно несчастна, хотя раньше радовалась и гордилась тем, что нравлюсь людям. Вот бы у меня совсем не было денег — тогда я поняла бы, кто настоящий друг!

«Бедная девочка! Осознала, что не все то золото, что блестит, и иллюзии начинают рушиться», — подумал доктор, а вслух произнес с сочувственной улыбкой:

— Теперь и подарки не в радость, и Рождество испорчено?

— Нет, есть люди, в которых я ни капли не сомневаюсь! Поздравлять их приятней, чем когда-либо, потому что в каждый стежок я вкладываю душу и чувствую, что вы, тетушка Изобилия, тетушка Джесси, Фиби и мальчики будете рады любой мелочи.

Она открыла ящик, где лежали красивые аккуратные свертки, в которых были упакованы сделанные своими руками подарки. Нежно перебирая их, поправила бант из голубой ленты на увесистой коробке, и при мысли о тех, кому предназначались дары, на лице появилась улыбка.

— А эти… — Роза открыла другой ящик, небрежно и грустно вороша пестрые пакеты, — эти я подарю лишь потому, что их от меня ждут. Этим людям нужна дорогая вещь и нет дела до меня, еще и злословить за глаза будут, если дар окажется недостаточно щедрым! Чему тут радоваться, дядя?

— Действительно, нечему… Однако, возможно, ты к кому-то несправедлива, дорогая. Не позволяй зависти и эгоизму некоторых подорвать веру во всех людей. Неужели никто из подруг тебя не любит? — спросил он, читая имена на свертках.

— Боюсь, что нет… Вчера вечером у Анабеллы они меня обсуждали. Я услышала лишь несколько слов, но было очень обидно! Все гадали, что я подарю, и надеялись получить нечто стоящее. Одна сказала: «Богачка должна быть щедрой!» Вторая заявила: «Я несколько недель с ней любезничала, надеюсь, она этого не забудет!» Третья добавила: «Роза будет жадиной, если не подарит мне пару перчаток, когда у самой — горы! Я даже нарочно примерила одну, надеюсь, она поймет намек». Я поняла! — Роза открыла красивую коробочку, где лежало несколько пар ее лучших перчаток со множеством блестящих пуговок — отрадой любой модницы.

— Да, дружбой тут и не пахнет, верно? — Доктор Алек невольно улыбнулся, видя, с каким презрением Роза оттолкнула коробку.

— Совершенно верно! И так с большинством подарков! Пусть берут, что хотят, но доверие и уважение они потеряли! А ведь были так добры и внимательны… Неужели все это притворство? Я никогда так не поступаю с людьми!

— Уверен, что нет! Не отчаивайся, дорогая, попытайся распознать среди сорняков полезные растения, ведь их немало. Это все, что тебя тревожит?

— Нет, сэр, это еще ерунда… Насчет девочек я больше не обольщаюсь и не буду долго грустить, однако, обманувшись в них, я начала сомневаться в других — вот что ужасно! Что ж, если никому нельзя доверять, буду держаться от людей подальше и искать счастья в одиночестве! Ненавижу, когда хитрят и плетут интриги!

Грусть сменилась раздражением, а на последних словах Роза так рассердилась, что порвала шелковую нить.

— Тебя еще что-то беспокоит, верно? Давай вытащим занозу, я поцелую ранку, и все заживет, как в детстве! — сказал доктор, торопясь облегчить страдания любимой пациентки.

Роза рассмеялась и, слегка покраснев, ответила с милой смесью девичьей застенчивости и природной прямоты:

— Тетя Клара меня расстраивает: говорит, половине молодых людей, которые меня окружают, нужны лишь мои деньги! Я стараюсь ее не слушать, но временами закрадываются сомнения… ведь я вовсе не красавица — никогда себя таковой не считала, отчего они ко мне так внимательны? Пусть это глупо, мне хочется быть для кого-то больше, чем просто богатой наследницей…

Голос Розы сорвался, а доктор Алек коротко вздохнул, глядя на удрученное лицо племянницы, которая с детской наивностью удивлялась людскому вероломству. То, что стало неожиданностью для Розы, он давно предвидел и ожидал. Наследница состояния всегда привлекает внимание. Даже вполне порядочные и образованные молодые люди все как один уверены, что девушки мечтают заполучить мужа, предлагая взамен красоту и богатство. Поэтому Роза вскоре оказалась окружена толпой претендентов и, обладая и красотой, и богатством в достатке, могла выбрать наиболее подходящий вариант.

Она была неприятно удивлена, обнаружив, что ее основное достоинство в глазах поклонников — деньги, и, воспитанная дядей Алеком, не считала замужество главной и единственной целью.