Глава вторая

Новые лица старых друзей

— Как же хорошо снова оказаться дома! Не понимаю, зачем мы только уехали? — воскликнула счастливая Роза на следующее утро, обследуя старый особняк и находя нетронутыми любимые уголки и закоулки.

— Чтобы иметь удовольствие вернуться, — ответила не менее счастливая Фиби, которая шла по холлу бок о бок с маленькой хозяйкой.

— Все как было — даже розовые лепестки на месте! — продолжила младшая подруга, заглядывая в одну из высоких индийских ваз.

— Помнишь, как вы с Джейми и Носишкой играли в «Сорок разбойников»: ты спряталась в синюю вазу и застряла, и мы не могли тебя вытащить, пока не пришли мальчики? — смеясь, спросила Фиби.

— О да! Ангелы-спасители! Кстати, я, кажется, слышу шорох их крыльев! — добавила Роза: с улицы раздался пронзительный свист, а затем цокот копыт.

— Наш цирк! — радостно воскликнула Фиби, и обе девушки представили красный фургон и клан Кэмпбеллов во всей красе.

Увы, в повозке был лишь один мальчик, зато шумел он, как полдюжины. Не успела Роза добежать до двери, как Джейми влетел в дом: сияющий, будто утреннее солнце, с хлыстом через плечо, в белой жокейской кепке. Джейми на ходу дожевывал яблоко, один из его карманов оттопыривал большой мяч, а другой был набит печеньем.

— Доброе утро! Я заглянул убедиться, что вы приехали, и проверить, все ли хорошо! — заявил он, приветственно махнув хлыстом и лихо сдернув кепку с головы.

— Доброе утро, дорогой! Да, мы приехали, и все с каждой минутой лучше! Какой ты красивый, Джейми! Состоишь в пожарной бригаде или жокейском клубе? — поинтересовалась Роза, приподнимая когда-то пухлое личико за ставший почти квадратным подбородок.

— Нет, мэм! Ты разве не знаешь? Я капитан бейсбольной команды «Звезда»! Смотри! — Джейми со значительным видом, словно речь шла о деле государственной важности, распахнул куртку: на гордо выпяченной груди красовался красный фланелевый щит в форме сердца, украшенный белой хлопчатобумажной звездой величиной с блюдце.

— Великолепно! За время путешествия я и забыла, что есть бейсбол! Значит, ты капитан? — воскликнула Роза, искренне восхищенная успехами маленького кузена.

— Именно! О, это не шутки, мы играем, как взрослые: и зубы выбивали, и синяки получали, а один раз я даже палец вывихнул! Приходи в парк, будет матч с часу до двух, сама все увидишь! — похвастался Джейми и, сгорая от нетерпения продемонстрировать свои таланты, добавил: — Пойдем на лужайку, я научу тебя бить по мячу!

— Нет, спасибо, капитан! Трава мокрая, а ты из-за нас в школу опоздаешь.

— Подумаешь, трава! Ты раньше не боялась слегка промочить ноги и здорово играла в крикет, хоть от девчонок обычно мало толку. Теперь тебе нельзя? — Мальчик с жалостью взглянул на бедное создание, лишенное суровых радостей настоящего мужского спорта.

— Ну, бегать я пока не разучилась, и спорим: буду у ворот первая! — Роза бросилась вниз по ступеням; ошеломленный Джейми не сразу последовал за ней.

Мальчик быстро сел в повозку, однако у Розы было преимущество, и хотя старый шетлендский пони старался изо всех сил, она достигла цели первой и стояла, смеясь и тяжело дыша, раскрасневшаяся от прохладного октябрьского воздуха, радуя глаз подъезжающей группе джентльменов.

— Молодец, Роза! — сказал Арчи, вылезая из коляски, чтобы пожать сестре руку; Уилл и Джорди приветственно махали, а дядя Мак смеялся над Джейми, недооценившим женский пол.

— Ой, хорошо, что это вы, а то я в таком виде!.. Я так рада вернуться домой, что словно вернулась в детство! — воскликнула Аталанта [Аталанта — героиня древнегреческой мифологии, знаменитая своей красотою и быстротою в беге.], поправляя прическу.

— С распущенными волосами ты похожа на прежнюю девочку! Я только сейчас понял, как мне ее не хватало!.. Как поживают дядя и Фиби? — спросил Арчи, поглядывая поверх головы Розы на веранду, где виднелся женский силуэт в обрамлении красных вьюнков.

— Хорошо, спасибо! Может быть, зайдешь и сам проведаешь?

— Нельзя, дорогая, никак нельзя! — вмешался дядя Мак, выуживая из кармана часы. — Дела, знаешь ли… Арчи — моя правая рука, я без него ни минуты не могу! Все, старина, пора ехать, а то эти двое опоздают на поезд!

Арчи отбыл, оглядываясь на светловолосую фигуру у ворот и темноволосую в беседке, а Джейми припустил следом, заедая поражение вторым яблоком.

Роза медлила, ей хотелось нанести визиты всем тетушкам по очереди, но нужно было вернуться домой за шляпкой. Веселый возглас: «Эй, на палубе!» заставил ее поднять голову, Мак приближался быстрым шагом и размахивал шляпой.

— От Кэмпбеллов сегодня отбоя нет! Ты похож на старательного школьника! Учишь уроки по дороге? — сказала Роза, подбегая.

Под мышкой у Мака торчала книга, он, вероятно, не оставил привычки читать на ходу.

— Вот моя школа, лучше ее нет! — ответил Мак, указывая букетом пушистых астр на чудесный осенний пейзаж и яркие цвета под мягкими солнечными лучами.

— Кстати, вчера я ничего не узнала о твоих планах. Остальные говорили без умолку, а ты лишь изредка вставлял слово. Кем ты хочешь стать, Мак? — спросила Роза, пока они бок о бок шли по дорожке к дому.

— Прежде всего, человеком и желательно порядочным. А дальше — на все воля божья.

Что-то в его тоне и словах заставило Розу быстро поднять глаза, и она увидела на лице Мака новое выражение. Она не смогла бы его описать, но ей почудилось, будто тучи разошлись, и между ними показалась вершина горы, сияющая и недоступная на фоне синего неба.

— Ты, наверное, станешь выдающимся человеком. Ты и сейчас… такой величественный, когда на лицо падает свет, а над головой смыкаются желтые листья! — воскликнула Роза с восхищением, которого раньше не испытывала, ибо всегда находила Мака наименее красивым из кузенов.

— Выдающимся вряд ли, однако у меня есть мечты и стремления, и некоторые из них довольно амбициозные! Знаешь, если хочешь чего-то достичь в жизни — нужно метить высоко и не сдаваться! — сказал он, глядя на астры с таинственной улыбкой, словно цветы знали некую тайну.

— Ты еще более странный, чем прежде! Честолюбивые планы — это похвально, и надеюсь, ты их реализуешь. Но не пора ли начать? Разве ты не собираешься обучаться медицине у дяди, как мы планировали?

— Собираюсь, по крайней мере, пока… Ты совершенно права, человеку необходим якорь, чтобы не улететь в мир фантазий. Мы с дядей вчера поговорили, и я незамедлительно приступлю к учебе — довольно витать в облаках!

Мак, встряхнувшись, отбросил астры и вполголоса продекламировал:

«Я тратил время не напрасно,
Цветы я собирал в лесу.
В руке моей не просто астры,
Я свет и мудрость вам несу» [Отрывок из стихотворения Ральфа Эмерсона (1803–1882) — американского писателя, поэта и философа. // I экспедиция — ведает «предметами высшей полиции и сведениями о лицах, состоящих под полицейским надзором». То есть именно она отвечает за особо важные дела, по ведомству какой бы из экспедиций те ни проходили; // II экспедиция — раскольники, сектанты, фальшивомонетчики, уголовные убийства, места лишения свободы и «крестьянский вопрос». В ведении экспедиции находятся жалобы, прошения, доносы. Отвечает за решение дел о разделах земель и имущества, случаях супружеской неверности и др. Комплектование штатов III Отделения и распределение обязанностей между структурными подразделениями также находится в ведении II экспедиции; // III экспедиция наблюдает за иностранными подданными на территории Российской империи, занимается высылкой неблагонадежных/подозрительных людей; // IV экспедиция — информационное управление. Наблюдает за СМИ, ведет статистику происшествий. Личный состав и жалованье тоже входили в зону ее ответственности; // V экспедиция — цензура, информационное противодействие.].

Роза услышала и, улыбнувшись, подумала: «Вот и Мак становится романтиком, а тетушка Джейн наверняка его за это ругает. Как же быстро мы выросли!»

— Ты, похоже, не слишком рад, — сказала она вслух.

Мак с сожалением засунул томик Шелли в карман, и величественное выражение исчезло с его лица, будто и не было снежной вершины между тучами.

— Отчего же, врач — прекрасная профессия, а лучшего учителя, чем дядя, не найти. Я последнее время разленился, давно пора заняться чем-нибудь полезным! — С этими словами Мак скрылся в кабинете, а Роза отправилась в комнату тетушки Изобилии, где нашла Фиби.

Добрая старушка после долгих сомнений сделала трудный выбор, остановившись на одном из шести любимых рецептов пудинга, и ничто не мешало ей предаться чувствам — едва Роза вошла, тетушка, протянув руки, ласково позвала:

— Присядь ко мне на колени, девочка моя, а то я никак не поверю, что ты вернулась! Нет-нет, ты ничуть не тяжелая, и ревматизм обычно разыгрывается к ноябрю, поэтому сиди спокойно, дорогая, и обними меня покрепче!

Роза послушалась, и несколько мгновений старушка молча обнимала внучатую племянницу, словно хотела возместить два года разлуки. Однако, увидев, как Фиби незаметно отходит к двери, она разомкнула объятия и вновь протянула руку.

— Не уходи, дорогая, на коленях я вас обеих не удержу, но в моем сердце достаточно места! Как чудесно, что мои девочки вернулись домой целые и невредимые, я сама не своя от радости! — сказала тетушка Изобилия, крепко обняв Фиби, и та больше не чувствовала себя лишней, а черные глаза заблестели счастливыми слезами.

Розовощекая старушка с новыми силами вернулась к хлопотам.

— Ну вот, обняла вас, и хорошо стало! Роза, приведи в порядок мой чепчик, пожалуйста, — вчера раздевалась впопыхах и вытянула тесемки. Фиби, деточка, протри пыль, как ты умеешь, а то никто, кроме тебя, не может так аккуратно расставить все мелочи!

— Здесь тоже? — спросила Фиби, заглядывая во внутреннюю комнату, где многократно делала уборку в былые годы.

— Нет, дорогая, я сама… Загляните, если хотите, там все по-прежнему. Пойду займусь пудингом! — дрогнувшим голосом сказала тетушка и поспешно засеменила прочь — даже слово «пудинг» прозвучало грустно.

Девочки застыли у входа, словно на пороге святилища, и сквозь пелену слез смотрели на знакомую комнату, где во всем ощущалось присутствие кроткой хозяйки. Старая герань на подоконнике, освещенная солнцем; мягкое кресло на привычном месте, белый плед на подлокотнике, потертые тапочки на полу. Книги и корзинка с рукоделием, вязанье и очки — все было, как раньше, а главное — осталось прежним царившее в комнате умиротворение, и девочки невольно обратили взгляд на кровать, будто ожидая увидеть привычную улыбку тетушки Идиллии. Милое личико старушки на этот раз не сияло среди подушек, и по юным щекам заструились слезы — но не о той, что ушла, а о той, что осталась. Сестринская любовь оказалась сильнее смерти, а ничем не примечательные при жизни вещи обрели особый смысл и красоту.